В контексте русской истории
Рубрика в газете: Цензурный пресс, № 2021 / 8, 04.03.2021, автор: Рой МЕДВЕДЕВ
Уважаемый Вячеслав Вячеславович!
Пишет Вам историк Рой Медведев, брат Жореса Медведева. Я с большим интересом прочёл в «НГ-Exlibris» Ваш очерк «Напрасные надежды». Всё почти написано очень точно и хорошо. Есть и некоторые неточности, вполне понятные, так как Вы работали с архивами. Но советские архивы далеко не всегда дают полную или даже верную картину. Я всё это наблюдал непосредственно в редакции и при встречах с Александром Трифоновичем, и с некоторыми очень заинтересованными людьми.
В чём неточности? Твардовский хорошо понимал, что его новая поэма попадёт за границу. Когда цензура запретила её публикацию в «Новом мире», он попросил сделать для него 50–60 экземпляров вёрстки и дарил эти вёрстки друзьям – со своим автографом. Подарил и мне. В этом случае стихия Самиздата неизбежно рано или поздно должна была вынести поэму за пределы Союза. К 1969-му году там было уже не менее десятка очень приличных русских эмигрантских журналов, у которых были в Москве неофициальные корреспонденты. Я лично сотрудничал с некоторыми из них, а позднее мы с Жоресом создали и свой журнал – «20-й век». Но когда в 1969 году меня планировали арестовать, то в журнале «Посев» за подписью Р.Медведев была опубликована намеренно клеветническая статья против Брежнева, которой я, конечно, не писал. И журнал «Посев» и вся эта организация НТС (Народно-трудовой союз) были созданы КГБ как раз для подобных провокаций. Здесь и опубликовали поэму Твардовского. Вот этого он не предвидел. Публикации за границей надо было всегда держать под своим контролем, а лучше всего организовывать самим. Это всегда делал, например, Солженицын. В НТС половина была из власовцев, и они, конечно, были завербованы КГБ.
Что ещё. Твардовский просил устроить ему встречу с Брежневым, но больших надежд на то, что Брежнев изменит течение событий, да и на саму встречу у него не было. Ещё совсем недавно Брежнев отказал во встрече Шолохову – у того были споры с редакцией «Правды». У Твардовского был доступ к «вертушке» в Союзе писателей, но вести разговоры с помощниками он считал ниже своего достоинства, – он поручал это другим. Поэтому заголовок у Вашего очерка не самый удачный.
№ 1 журнала за 1970-й подписал Твардовский. Его подписи нет уже на № 2. Все друзья Твардовского хранили у себя № 1. К Демичеву Твардовский относился с явной иронией и вести с ним серьёзные разговоры не хотел. Вообще в это время авторитетов в ЦК для Твардовского не было вообще. Задерживался он в редакции до самой отставки только потому, что нужно было расчистить архив. Часть материалов он взял себе, по другим срочно заключал договор и выплачивал аванс. В том случае, если автор уже умер (из бывших репрессированных) он передавал рукопись в другие редакции или друзьям. Так я получил три лагерных повести и все потом опубликовал за границей. В Самиздате в марте или апреле появилась небольшая статья «Умерщвление «Нового мира». Она была анонимна и подписана просто «читатель». Я счёл возможным поэтому добавить в неё несколько страниц и включил в свой машинописный журнал «Политический дневник» (1964–1970 – 70 номеров). Эти журналы позже я передал в «Мемориал», и они их, по-моему, выкладывали в Интернет. Но самый интересный и очень глубокий очерк о разгоне «Нового мира» написал тогда Григорий Водолазов, профессор МГУ и крупный специалист по истории общественной мысли – в основном русской – XIX-го века. Он рассматривал произошедшее в контексте всей русской истории – как важное событие в духовной жизни нации и как переломный момент или даже этап в развитии советской культуры и как крупную победу консервативных догматичеких сил и внутренней реакции. Я сказал тогда автору, что сама его статья-очерк могла бы стать важным документом времени. Очень жаль, что «Новый мир» уходит молча – без общественного протеста. У Г.Водолазова было ещё несколько очень достойных работ, он по своим способностям был, несомненно, крупным мыслителем. Но он писал «в стол». В ином случае он потерял бы и пост профессора и партийный билет. Осуждать это нельзя. Даже Твардовскому или Лакшину он свой очерк не прочитал, хотя я мог бы это устроить.
Твардовский хотел получить звание «героя», но ваши слова, что «очень хотел» – некоторое преувеличение. Свои награды он называл «цацками» и никогда их не надевал. Может быть, только на заседания ЦК или Верховного Совета. Он понимал, что поездка в Калужскую психбольницу будет иметь какие-то последствия, но поехал. Он говорил мне, что было бы неплохо получить ещё одну «цацку», но не настолько, чтобы не сделать того, что он считал важным. Никаких писем в защиту Жореса он не писал. Из писателей письма и телеграммы посылали Гранин, Лакшин, Копелев – о других не знаю. Да, ещё Солженицын – очень громкое письмо, которое разошлось по миру. Первым приезжал в Калугу Вениамин Каверин с супругой и Влад. Дудинцев (2 раза). 9 июня приехал Вл. Тендряков на своей «Волге», а с ним и Твардовский. Он добился встречи с главврачом и говорил очень резко и твёрдо. Твардовский это умел хорошо. Сказал, что будет ждать 7 дней и приедет ещё, и что он говорит не только от себя. Главврач Лифшиц давно уже тяготился таким неудобным пациентом и готов был отступить. Но дело было решено через несколько дней, когда прошло совещание у Министра здравоохранения, академика Петровского с группой академиков-атомщиков и двух лауреатов Нобелевской премии – П.Капицы и Н.Семёнова. Академики от своих требований не отказались и сдался теперь уже министр. Вечером 9/VI мы с Лакшиным ждали Твардовского в Москве. Он нам всё рассказал и здесь же много пил. Я вывел его на улицу уже не вполне трезвого, и он уехал, кажется, просто на такси. О многом я писал в книге «Из воспоминаний» Ж. и Р. Медведевы. Книга выходила в свет в 2010 году, но небольшим тиражом – в 1 тыс. экземпляров. Там есть мои воспоминания о Твардовском, И.Эренбурге, К.Симонове и Ю.Трифонове и Жореса о Солженицыне. Это о писателях. Есть и другие фигуры.
Вот всё, что я вспомнил, читая Ваш очерк.
Самые лучшие пожелания!
Скрепы нерушимы. Гнобят “Литературную Россию”, в тюряге сидит Навальный, в психушке шаман.
” На всякого мудреца довольно простоты”…
Более сказать нечего. Разве что вспомнить, как “простая” старушка подкладывала хворост в костёр, когда сжигали искателя истины Джордано Бруно.
А крестьяне- тоже “простые” люди, когда тело великого Пушкина везли под рогожей/!/ в Святогорский монастырь, сказали,- никак собаку везут/ потому что под рогожей/…
Мне, увы,- приходилось и приходится сталкиваться с такого рода “простыми” людьми…Кошмар!
Валентина Александровна отвечает в “Независимой газете” https://www.ng.ru/ng_exlibris/2021-07-14/12_1086_tvardovsky.html
Русский язык на Украине
Решили запретить…
На языке каком отныне
Там станут материть?..
На мове мата нет в природе,
Но как без мата на работе…
Значит, нельзя поматериться
Будет в Украине,
Такое даже не примстится
Ни в страшном сне, ни в карантине.
На мове станут говорить,
И лишь по-русски матом крыть.
Всё это выглядит смешно,
Прикольно, как в немом кино.
Не переводятся на мову
Известные слова,
К примеру, на три буквы слово
Или на пять, таких слов – два.
Хоть в русском мате слов немножко,
Перевести их невозможно.
И без того, что там творится,
Вызывает смех,
Теперь и не поматериться,
А это уже не смех…
На свете не прожить без мата
От зарплаты до зарплаты,
Тем более мужчине,
Тем паче в Украине.
Я лично даже мыслю матом
И думаю на нём,
Когда передвигаюсь в пробке МКАДом…
Всё прочее – потом.
Не переводится на мову
Мат русский, не то слово.
Мат русский непереводим.
И ничего не сделать с ним.