ВИРД. НОВОЕ СТРАННОЕ

Рубрика в газете: МОЛОДЫЕ ЖАНРЫ, № 2018 / 41, 09.11.2018, автор: Евгений ШИКОВ

Продолжаем рассказывать о том, что происходит в жанре фантастики прямо сейчас. Два номера назад мы рассказывали про жанр «Бурятского фентези», а в этой мы углубимся в самый, пожалуй, заметный из «молодых жанров» – «Вирд».

 

 

Старый недобрый хоррор

 

 

Когда-то давно, на заре возникновения книгопечатания, в беллетристике не было разделения на жанры (потому, что в этом не было смысла). Выдумка – она и есть выдумка, есть посерьёзнее, есть – полегче, вот и всё. Но уже тогда «страшные книги» стояли особняком, вместе с порнографической литературой и, как ни странно, детскими сказками. Эти три жанра выделялись издателями в отдельный сегмент, для которого нужны свои законы оформления обложек, иллюстраций и даже шрифта. Вообще, в нашей стране читать «страшилки» долгое время считалось постыдным вне зависимости от их качества. Признаться в СССР, что любишь литературу ужасов – это было примерно как объявить о собственной любви к порнографии. Считалось, что ужасы (наряду с порно) обращаются к самому тёмному, что прячется в человеке – к его низменной, животной части – и если читатель открыто наслаждается этим, то с ним явно что-то не так, и доверия к нему никакого нет.

 

 

На самом деле, конечно, любовь к «страшилкам» не может считаться симптомом какого-то отклонения. В принципе – даже наоборот: люди с отклонениями или слабыми нервами не выдерживают такого «аттракциона», и именно поэтому на постерах к фильмам и обложках книг существуют возрастные маркировки и прочие предупреждения. Поклонники фильмов ужасов на самом деле любят не пугаться, а наоборот – успокаиваться после испуга. Тот самый смех облегчения после того, как страшному монстру падает на голову огромный камень – за секунду до того, как когтистая лапа схватит героиню за лицо. Ощущение управляемого, контролируемого кем-то другим стресса – это вообще очень приятное чувство. Ты получаешь весь спектр негативных эмоций и всплеск адреналина – но внутри разума всё равно сохраняется ощущение, что в финале будут титры, загорится свет – и ты выйдешь обратно в реальный мир чуточку усталым, но на душе при этом – гораздо спокойнее, чем раньше.

 

 

Необходимо понимать, что все монстры, маньяки, панические вскрики, удары ножа и угрюмые локации – всё это лишь инструменты, с помощью которых режиссёры и писатели пытаются добраться до скрытых внутри человека механизмов, контролирующих гораздо большее, чем просто испуг. И в какой-то момент горстка писателей поняла, что на самом деле именно эти механизмы они и хотят исследовать и что для этого вовсе не обязательно использовать набор клишированных инструментов вроде рек крови и маньяков с бензопилами. Даже более того – «стандартный пакет» жанра хоррор для таких целей является непригодным – слишком уж грубо и «ширпотребно» он действует, а хотелось более тонкого и глубинного воздействия на читателя. Так, из желания «копать глубже», и зародилось то, что позже получило название «вирд».

 

 

«Новые странные»

 

 

Группа писателей, взявших себе название «Новые странные» («New Weird», по аналогии со знаменитой группой фантастов «New Wave», в которой состояли
Р.Желязны, Ф.Дик, Х.Элиссон и многие другие) сформировалась ещё в 90-х годах. Вот, что говорит о движении один из основателей и идейных вдохновителей жанра писатель Чайна Мьевиль:

 

 

«Я думаю, что лучшая фэнтези* говорит о неприятии утешения, и вершина фэнтези — это сюрреализм, жанр, которым я зачитывался, как одержимый, и горячим поклонником которого являюсь. Я почитаю себя продуктом «развлекательного крыла» сюрреалистов — то есть использую эстетику фантастики для того, чтобы сделать нечто обратное утешению.»

 

 

*Следует понимать, что в англоязычном сегменте, хоррор и вообще «страшилки» являются частью жанра «фэнтези».

 

 

Смысл высказывания, конечно, не в том, что настоящий «вирд» должен оставлять человека расстроенным и недоумевающим – нет. Но и успокаивать читателя он не обязан (а в разрезе жанра хоррор «успокаивать» означает объяснять). Классический приём из «ужастиков» – это срыв маски с маньяка в конце истории, чтобы зритель увидел скрывающегося под ней человека – обыкновенно жалкого, мерзкого и неприятного. Именно поэтому в последнее время так популярны «ориджины» (от англ. «origins» – истоки, зарождение), когда снимают фильм про маньяка в детстве или про монстра – но ещё до того, как он стал этим монстром. В таких произведениях подробно разъясняются причины такого «становления», и зритель понимает мотивы злодея, его расстройства и даже историю болезни. А когда понимаешь причины, страх становится рациональным и осмысленным, он занимает своё место в сознании с пометками «как избежать» и «что делать, если встретишь в тёмном переулке».

 

 

Вирд сознательно уходит от этого жанрового «костыля», присущего классическому хоррору. Он не старается что-то объяснить или показать, «откуда ноги у ужаса растут». Главная его задача – это погрузить читателя или зрителя в тревожное состояние, заставить его копаться не в сюжете, а в самом себе. И когда он, наконец, что-то откопает – использовать это «что-то» против него самого.

 

 

Именно поэтому одной из главных составляющих «нового странного» является место действия – будь то дом, город, аномальная зона или даже чьё-то сознание. Главные герои приходят туда, где не действуют привычные законы (будь то этические нормы, уголовные или даже физические законы), и пытаются выжить, попутно сталкиваясь с самыми странными и страшными проявлениями «чуждого». При этом, читатель или зритель по мере продвижения по сюжету начинает подозревать, что всё сложнее, чем кажется – и что происходящее с героями, по всей видимости, как-то связано с их прошлым или даже будущим.

 

 

Например, в фильме «Оно следует» (It Follows) мы, казалось бы, сталкиваемся со стандартной историей о «блуждающем проклятии», передающемся от человека к человеку, как в том же «Звонке». Но вот только проклятие это передаётся половым путём, а монстра (который может прикинуться кем угодно) видит только сам проклятый. И этот монстр неспешно, но постоянно двигается в сторону проклятого – до тех пор, пока жертва не передаст проклятие следующему человеку, увеличив «цепочку» и продлив тем самым себе жизнь. В фильме напрямую никто не говорит о ВИЧ, но зритель всё понимает и сам, на том самом «глубинном уровне». «Оно следует» играет даже не на страхе заразиться половыми инфекциями от случайного партнёра – а на страхе последующего отчуждения и бесконечного одиночества до самой смерти – которая может принять любой вид, и которая настигнет тебя завтра, через год, или же через десять лет – но это абсолютно точно случится. Оно идёт за тобой. И пока все остальные вокруг тебя будут жить и радоваться жизни – ты будешь чувствовать, как медленно, но неотвратимо оно к тебе приближается.

 

 

Но «вирд» не ограничивается одним только «мистическим» сегментом хоррора – наоборот, он тяготеет, скорее, к научно-фантастическому сеттингу, ведь именно там можно максимально полно развернуть ощущение «ускользающего смысла». Не зря одним из основателей жанра считается «тот самый» Лавкрафт, населивший далёкий космос и океанские бездны древними инопланетными богами, непобедимыми и непостижимыми. Инопланетная угроза вообще довольно часто встречается в «вирде» – взять ту же самую нашумевшую «Аннигиляцию» (фильм с Натали Портман в главной роли по одноимённой книге за авторством Джеффа Вандермеера). При этом, самым страшным моментом фильма является медведь-людоед, разговаривающий голосом съеденных недавно жертв. Как часто мы видели разговаривающих животных в мультиках и сказках? Счёт, я думаю, идёт на тысячи произведений. И, однако, ПОД ТАКИМ ракурсом и В ТАКОМ ключе мы никогда раньше на разговаривающих зверей не смотрели. В этом и есть весь «вирд» – во взгляде на привычные вещи (и без разницы, реальная это вещь или жанровое клише) под самым странным и пугающим углом. В принципе, вирд делает с жанром научной фантастики то же самое, что в своё время делал Хичкок с жанром детектива: он ищет и показывает наиболее странные и пугающие ракурсы того, что уже давно считалось «обычным делом».

 

 

Вирд в России: запоздалое признание и взрывная популярность

 

 

Долгое время «вирд» не понимали в России от слова «совсем». Казалось бы – любители фантастики (и особенно любители хоррора) – вообще довольно прогрессивные люди и постоянно открыты новому, однако в этом случае система дала сбой. Не цепляло – и всё тут. Ни Чайна Мьевилл, ни Чарльз де Линт, ни все прочие не смогли собрать по-настоящему большую фанатскую
аудиторию и были любимы очень узкой прослойкой фанатов. Поэтому и издатели не были особенно заинтересованы в поисках русских авторов, пишущих вирд. Зачем, если даже зарубежное не читают?

На самом же деле, «не заходил» вирд в России долгое время по одной простой причине – зарубежные писатели показывали новые ракурсы абсолютно не знакомых российскому читателю вещей и явлений. Действительно – его величество контекст в этом случае задаёт основной тон, а контекста как раз у российского читателя и не было. Это сейчас все всё знают – и про проблему «обратного расизма», которую обыгрывает оскароносный «Прочь», и всякие библейские отсылки в произведениях мы теперь находим на раз-два, и про заблуждения и предрассудки американских поселенцев все уже наслышаны («Ведьма», 2016). Тогда же всё это казалось «ни о чём» и интереса не вызывало (впрочем, стоит сказать, что на русский переводили не всегда самые лучшие вирд-произведения). Ну а русская «старая школа» полным составом игнорировала «вирд» как явление (впрочем, как и все остальные «молодые жанры» вместе взятые). Если молодой Лукьяненко когда-то ещё пытался экспериментировать и делал то, чего от него не ожидали, – то сейчас уже полностью перешёл на выпуск продолжений «Дозоров» и прочих «Черновиков» в промышленном масштабе. Остальные, кажется, никогда даже и не старались поразить, отчаянно стремясь сделать «классический образчик жанра» – будь то нф-боевик, космоопера или героическое фэнтези, – а фактически годами продолжая топтаться на одном месте с переменным успехом.

 

 

Всё изменилось тогда, когда вирд на западе проник в мейнстримовый кинематограф. Русская аудитория будто воскликнула «а-а-а, так вот о чем это самое было-то, оказывается» – и с разбегу бросилась к вирду, чтобы любить его всем сердцем. Поисковики докладывают, что ещё в 2014 году люди спрашивали в рунете «что такое вирд» – и не получали ответа, а уже в 2017 году его обсуждали на всех фантастических форумах разом. Не удивительно, что в феврале этого года свет увидел первый номер «Аконита» – журнала, полностью посвящённого вирд-литературе и исследованию «нового странного». На данный момент вышло уже три номера и, судя по всему, журнал пользуется спросом у любителей пощекотать себе нервы самым странными образом, поэтому не за горами и четвёртый выпуск.

 

 

На данный момент всех «молодых и злых» авторов вирда в России условно можно разделить на две группы – «вирд-фантасты» и «вирд-хоррорщики». Для вторых вирд – просто ещё один поджанр их любимого хоррора, и среди их произведений редко можно встретить что-то по-настоящему выдающееся. Они, скорее, пугают недосказанностью, чем необъяснимостью. А вот «вирд-фантасты», работающие обыкновенно в «твёрдых» жанрах, но заглядывающие иногда и в «странноватость» – чудо как хороши.

 

 

Например, белорусская писательница Екатерина Лесина, промышляющая на «женских» мистических романах из серии «Артефакт детектив», практически каждый раз, когда обращается к малой прозе – выдаёт высококачественный русский вирд, настолько странный и пугающий, что диву даёшься. Таков её «Дом Железного Лосося», в котором рассказывается мрачная и печальная судьба племени рыбо-людей и раскрываются особенности их размножения. Такова «Женская История» про девочку, чья подруга получает (в прямом смысле) всё, что пожелает – будь то конфета, любовь чужих родителей или чей-то симпатичный жених. В рассказе «Принцесса, или сказка о большой любви» повествование ведётся от лица потусторонней твари, укравшей младенца у молодой мамы, и драма родителей, потерявших ребёнка, долетает из-за тонких стен в подвал, где разворачивается драма существа, желающего любить и заботиться – но не знающего, как это делается.

Также стоит упоминания российский писатель Андрей Кокоулин, который тяготеет к «твердокаменной» научной фантастике, но иногда выдаёт и качественный вирд – про отца, которому приходится стимулировать мутации в теле собственной дочери, превращая её в монстра, способного выжить на чужой планете («В ожидании окна»), или про колонистов, столкнувшихся на неизведанной планете с полуразумной формой жизни, принимающей физическую форму маленьких детей, практически неотличимых от настоящих – но именно что «практически» («Ктомыдети»).

Из других молодых авторов стоит упомянуть Андрея Рахметова («Убийство девочки-оленя», «Безропотные животные», «Девочка из глины, копьё из позвоночника»), Юлию Зонис («Маша и Михалыч», «Летучий Голландец»), а также из раза в раз рвущую «Рваную Грелку» К.А. Терину, у которй недавно вышел авторский сборник, многие рассказы из которого относятся к жанру вирда.

 

 

Вирд (новое странное, вирд фикшен) хотя и называется жанром, но по сути является, скорее, течением, новым веянием в современной фантастике. Течением, внутри которого необычный взгляд на вещи и странные точки зрения считаются даже не «приемлемым», а обязательным условием произведения. И не стоит напоминать, думаю, что именно такая позиция, принятая некоторыми авторами, и вывела в своё время фантастику из разряда «чтива для школьников» в раздел «серьёзной литературы». На данный момент уже всем становится понятно, что именно за «вирдом» – будущее фантастики.

 

 

И это будущее – ужас, какое странное!