Вперёдсмотрящий

Рубрика в газете: Сквозь время, № 2021 / 7, 25.02.2021, автор: Александр ПОТАПОВ (г. РЯЗАНЬ)

---

Будь нынешний год високосным, 29 февраля исполнилось бы 85 лет со дня рождения хорошего и – главное – честного писателя Валентина Ивановича Сафонова.

---

От сараевских истоков

Помнится, Валентин Иванович не раз со смешинкой во взгляде говаривал:
– И угораздило же меня родиться в Касьянов день! Свой день рождения приходится лишь раз в четыре года, по високосным, праздновать…
Добавлял, всё так же хитровато улыбаясь:
– А впрочем, какие наши годы?
И делил число прожитых лет на четыре…
Будущий яркий публицист и вдумчивый прозаик, Валентин родился 29 февраля 1936 года в рязанской глубинке, в рабочем посёлке Сараи, в семье Ивана Филипповича и Александры Васильевны Сафоновых. Отец работал бухгалтером, мать воспитывала детей – будущих писателей. Первенец, Валентин, в 1979–1984 годах возглавлял Рязанскую писательскую организацию, второй сын, Эрнст, работал главным редактором «Литературной России» в тревожно-кровавое время, с 1989 по 1994 год, вплоть до своей безвременной смерти.
Сараевское детство оборвалось неожиданно. Ровно за год до войны (!), 22 июня 1940 года, Ивана Филипповича Сафонова, направили на работу в Брестскую область, и семья переехала в город Высоко-Литовск. А через год грянула война. Иван Филиппович попал к партизанам, а дети с матерью оказались в фашистском концлагере. С малолетства братьям Сафоновым довелось хлебнуть лиха: вокруг гуляла смерть. Кровь, пожары, расстрелы… Выжили чудом. Помог врач, якобы признавший у Сафоновых заразную болезнь. А потом дети попали в партизанский отряд, встретили отца…
Позднее военное детство найдёт отражение в повести Валентина Ивановича «Там, в лесу, партизаны…».
В 1944 году семья вернулась в Сараи, но война ещё долго продолжала будоражить память братьев. Екатерина, дочь Валентина Ивановича, позднее вспоминала: «Эхо войны возникало в снах, будоражило мысли, оборачивалось многодневной бессонницей. «Эрик, не поднимай голову, тебя застрелят, Эрик!» – кричал много лет спустя после войны беспокойной ночью мой отец туда, в сорок первый, маленькому брату».
Во время учёбы в Сараевской средней школе Валентин был одним из лучших учеников. Выпускные экзамены сдал на отлично, но по какому-то недоразумению золотой медали не получил – не иначе, как злой корыстник Касьян помешал… После окончания школы Валентин работал учителем русского языка в одной из сельских школ, инструктором райкома комсомола, ответственным секретарём районной газеты «Колхозный путь», а когда пришла пора – отправился на воинскую службу.

 

Вместе с Рубцовым в Заполярье

Служба Отечеству, без сомнения, серьёзным образом повлияла на талантливого паренька из рязанской глубинки и определила его дальнейший жизненный путь. Здесь Валентину впервые открылись морские просторы, здесь он отчётливо почувствовал тягу к литературному творчеству. С 1955 года Сафонов служил матросом на Балтике, затем – на Северном флоте. Активно участвовал в работе литературного объединения при флотской газете «На страже Заполярья», где подружился с поэтом Николаем Рубцовым.
Как и многие начинающие литераторы, Валентин Сафонов писал стихи. Судя по всему, поэтическое творчество рязанца интересовало его флотского сослуживца Николая Рубцова, который позднее, 2 июля 1960 года, писал Сафонову из Ленинграда: «Валя, очень прошу: если будешь писать ответ, пошли, пожалуйста, что-нибудь из своих стихов. Мне так хочется почитать их. Пиши. Очень жду».
Флотских друзей сближала всепоглощающая любовь к творчеству звонкоголосого певца России – Сергея Есенина.
Николай Рубцов признавался в письме к Валентину Сафонову от 2 февраля 1959 года: «…Невозможно забыть мне ничего, что касается Есенина. О нём всегда я думаю больше, чем о ком-либо. И всегда поражаюсь необыкновенной силе его стихов. Многие поэты, когда берут не фальшивые ноты, способны вызывать резонанс соответствующей душевной струны у читателя. А он, Сергей Есенин, вызывает звучание целого оркестра чувств, музыка которого, очевидно, может сопровождать человека в течение всей жизни.
Во мне полнокровной жизнью живут очень многие его стихи. Например, вот эти:

…Кто видал, как в ночи кипит
Кипячёных черёмух рать?
Мне бы в ночь в голубой степи
Где-нибудь с кистенём стоять!

Так и представляется, как где-то в глубокой сумрачной степи маячит одинокая разбойная фигура. Громкий свист… Тихий вскрик… И выплывает над степью луна, красная, будто тоже окровавленная…
Что за чувства в этих стихах? Неужели желание убивать? Этого не может быть! Вполне очевидно, что это неудержимо буйный (полнота чувств, бьющая через край, – самое ценное качество стиха, точно? Без него, без чувства, вернее, без неё, без полноты чувства, стих скучен и вял, как день без солнца) – повторяю: это неудержимо буйный (в русском духе) – образ жестокой тоски по степному раздолью, по свободе. Не важно, что образ хулиганский. Главное в нём – романтика и кипение, с исключительной силой выразившие настроение (беру чисто поэтическую сторону дела). Вообще в стихах должно быть «удесятерённое чувство жизни», как сказал Блок. Тогда они действенны».
Поэтическое творчество в жизни Сафонова сыграло свою роль как школа словесного мастерства. Валентин Иванович вспоминал, как после публикации во флотской газете «На страже Заполярья» стихотворения Николая Рубцова «Северная берёза» в редакцию хлынул поток писем, в которых авторы на всякие лады перепевали обозначенную автором тему. И тогда Сафонов вместе с сотрудниками редакции Юрием Кушаком и Станиславом Панкратовым сочинил пародию на рубцовское стихотворение:

Есть на Севере берёза,
Что стоит среди камней.
Есть на Севере берёза –
Дай попробую о ней!

Распишу её, раскрашу.
В голубой дрожащей мгле
Хороша берёза наша,
Лучше нету на земле.

Пусть о ней стишата хлипки,
Но коль дан пиитам дар,
Обдерут её как липку,
Изведут на гонорар.

Рубцов, услышав пародию на свои стихи, только улыбнулся…
Позже приобретёт известность прозаическая работа Валентина Сафонова «Николай Рубцов. Повесть памяти», не раз публиковавшаяся в различных изданиях.
…Однажды на Северном флоте с Валентином Сафоновым случилась трагедия, грозившая смертью, – знать, опять злоумышленник Касьян вмешался. Подводная лодка, на борту которой находился Сафонов, – в ту пору спецкор газеты «На страже Заполярья», – потерпела аварию и легла на грунт. Погас свет. В отсеки начала просачиваться вода… Прошли сутки, вторые… И всё-таки аварийную субмарину и её экипаж удалось спасти.
Работа в газете дала Валентину журналистский опыт, опыт общения с людьми, но надо было получить образование, и тогда он отправился в Москву и поступил в Литературный институт имени А.М. Горького. В 1966 году, успешно окончив институт, Сафонов был принят на работу в отдел публицистики журнала «Молодая гвардия». Год спустя вернулся на родину, в Рязань, где получил должность спецкора областной газеты «Приокская правда». В 1963 году в Рязани вышла первая книга Валентина Сафонова – сборник рассказов «Маринкин курган». Затем последовали другие книги.

Солженицынское «дело»

Роковым для братьев Сафоновых, как и для других рязанских писателей той поры оказался 1969 год. Тогда, на писательском собрании, состоявшемся 4 ноября, «по указке» писательского начальства из Москвы и под давлением Рязанского обкома КПСС, секретарь которого присутствовал на собрании, Александр Исаевич Солженицын был исключён из Союза писателей СССР. За исключение Солженицына из своего творческого сообщества проголосовали пятеро из присутствующих на собрании писателей, против – один, сам автор «Одного дня Ивана Денисовича».
Эрнст Иванович Сафонов, ответственный секретарь писательской организации, в то время лежал в больнице, в собрании не участвовал, за что и поплатился. На очередном писательском собрании, 4 декабря 1969 года, он согласился с решением своих коллег. Но поэт Евгений Маркин, очевидно, почувствовав, в какую сторону дует «обкомовский ветер», в своём выступлении отмежевался от Солженицына и «утопил» Сафонова, заявив (цитирую стенограмму собрания): «Мы проявили большую сознательность и активность, исключив из Союза писателей Солженицына. Но систематической работы у нас не велось. И основная вина за это лежит на совести секретаря писательской организации… Упрёк Эрнсту Ивановичу Сафонову. Я считаю, что при решении вопроса о Солженицыне он поступил как дезертир». Так, по подсказке Маркина судьба Эрнста Сафонова была решена: он лишился должности ответственного секретаря, получил выговор по партийной линии и вынужден был покинуть Рязань.
Валентин Сафонов тоже «попал под раздачу»: после истории с Солженицыным его стали зажимать и в публикациях нередко отказывали. Но писатель продолжал работать и позже рассказал о драматических событиях, произошедших в Рязанской писательской организации, в документальной повести «Осень 69-го в Рязани».
Повесть долго лежала в писательском столе, что называется, «без движения», и только в сентябре 1994 года увидела свет в нескольких номерах областного профсоюзного еженедельника «Голос», который я в то время редактировал. Повесть вызвала широкий читательский интерес. Примечательно, что публикация сафоновской «Осени 69-го в Рязани» совпала с возвращением Солженицына на Родину. Писатель проехал через всю страну, не забыл побывать и в Рязани, где провёл несколько памятных дней. После встречи с рязанцами в актовом зале литфака педуниверситета Нобелевский лауреат раздавал читателям автографы. Александр Исаевич подписывал только свои книги, причём величал их обладателей уважительно, по имени-отчеству. Подписал он сборник своих рассказов и мне, а в ответ я передал ему поклон от рязанских писателей и подарил несколько номеров «Голоса» с публикацией воспоминаний Валентина Сафонова…

 

Литературный наставник

Когда Валентин Сафонов возглавлял Рязанскую писательскую организацию, многие из тогдашних молодых литераторов ощутили на себе его заботу.
В конце 1970-х годов я после окончания педагогического института работал учителем в Шацком районе Рязанской области, в посёлке с красивым названием Лесная Поляна. Неожиданно получаю письмо от писательского ответственного секретаря:

 

«Саша! В писательской организации лежит перевод на твоё имя – гонорар по сборнику «Дружба». Сумма немаленькая… Подъедешь получить или дать на почту твой шацкий адрес? Подумай. И не медли. Не то деньги в столицу вернутся.
Жму твою руку!

Вал. Сафонов».

Естественно, я сел на автобус и поспешил в Рязань. Пишу об этом не ради красного словца, а чтобы показать, насколько заботлив был Сафонов к молодым. В подтверждение своих слов приведу мнение знатока рязанской литературы доцента Игоря Николаевича Гаврилова (речь идёт о Сафонове – писательском ответсекретаре): «Как руководитель проявлял большую заботу о творческом росте молодых литераторов, расширении влияния писательской организации на общественную жизнь области. Творческие встречи писателей с читателями в Рязани и области в период работы В.Сафонова ответственным секретарём отделения Союза писателей стали традицией». К слову сказать, Сафонов не любил, когда писательскую организацию именовали подобным образом. Обычно он говорил:
– Отделение – это в милиции. А у нас – писательская организация…
…Летом 1980 года, отработав положенный срок на селе, я вернулся в Рязань. Честно признаться, сначала частых встреч с Сафоновым не случалось. Лишь потом, когда мы стали жить буквально в пяти минутах ходьбы друг от друга и частенько встречаться и беседовать, я понял, что наши мысли, стремления и желания во многом совпадают. (Полагаю, Сафонов-то это понял давно, иначе меня к себе и на пушечный выстрел не подпустил бы.)
Когда наступило переломно-костоломное время, перестроечная эйфория многим из нас, молодых, затуманила головы. Валентин Иванович же воспринимал жестокие перемены в жизни общества болезненно и старался выразить своё возмущённое, а порой и удручающее состояние (которое и было, по сути дела, состоянием большинства нашего народа) в своих публицистических работах.
Перестроечнo-реформаторская эйфория быстро минула, и пришедшие к власти «демократизаторы» общества, полагаю, не раз пожалели о том, что Валентин Сафонов – не на их стороне.

Я в ту пору работал ответственным секретарём газеты «Рязанский комсомолец», по-новомодному переименованной в «Молодёжный курьер», и по своей должности выполнял обязанности редактора, когда тот находился в отпуске или командировке. В таких случаях, будучи хорошо осведомлённым о том, что в других рязанских газетах Сафонову напрочь «перекрыли кислород», я звонил ему:
– Валентин Иванович, нет ли чего-нибудь злободневного?
У него, разумеется, всегда что-то находилось, потому что работал он много, хотя часто приходилось откладывать написанное в стол.
Помнится, в июне 1992 года в «Молодёжном курьере» были опубликованы статьи Валентина Сафонова «Богатые и бедные» и «Перелицовка», вызвавшие неоднозначные отклики: дескать, почему слывущая демократической «молодёжка» публикует нечто антидемократическое? Но ведь правда – она и есть правда, в какие политические одёжки её ни ряди. Вспоминая сказку о том, как медведь дуги гнул, Валентин Иванович писал: «Так и у нас с перестройкой сталось: не отмерив, даже на глазок, не прикинув, какой дом возводим на месте сносимого, приступили кроить и резать, крушить и ломать. Да ещё с ускорением! Результат налицо, статистика красноречива, как никогда прежде: каждые восемь из десяти наших граждан – бедняки».
Прав, ох как прав, оказался писатель! Слова его актуальны и сегодня; можно лишь добавить, что расслоение общества за последние годы углубилось: среда бедняков породила нищих, а в среде богатеев появились олигархи, которые сжирают львиную долю национальных богатств…
Как-то летом 1992 года Валентин Иванович неожиданно сказал:
– Слушай, Саша, меня зовут в радиотехнический институт преподавать историю и культуру рязанского края. Пойдёшь ко мне ассистентом?
Я удивился:
– Да я же не историк!
– Так ведь и я не историк! Но ты Литературный институт окончил, в школе преподавал… А в радиоинституте кафедру марксизма-ленинизма ликвидировали, зато открыли кафедру истории и культуры. Соглашайся!..
И я согласился. Зашёл к Валентину Ивановичу. Он дал мне программу курса, которую самолично разработал, снабдил необходимой литературой – и я засел за книги и учебники, памятуя о том, что настоящий учитель – тот, кто сам постоянно учится.
Так мы стали преподавать в радиотехническом институте, который вскоре стал академией: работали почасовиками – Сафонов читал лекции, я вёл семинары. И надо было видеть, с каким интересом студенты-технари, чьи интересы, казалось бы, далеки от истории, литературы, культуры родного края, слушали Сафонова… Рязань в ту пору готовилась отметить своё 900-летие, и интерес к её героическому прошлому витал во всех слоях общества.
С сентября 1992 года я – опять же по подсказке своего наставника Софонова – стал работать редактором областного профсоюзного еженедельника «Голос». По многим острым вопросам советовался с Валентином Ивановичем. Он помогал не только советом, но и делом: писал злободневные статьи, для которых мы обычно отводили целую газетную полосу. Таким образом, у Сафонова было в еженедельнике своё место. Вот названия некоторых работ публициста, которые говорят сами за себя: «Великая демократическая стена», «Наводчики и разбойники», «Демократия на “поле чудес”», «Оккупация?», «Лица и лики».
«Как ни толкуй, какую базу ни подводи под демократизм нынешнего режима, а точно – живём в оккупации, – делился горькими размышлениями писатель. – Предано, поругано всё самое святое – литература, культура, искусство, история. Унижена человеческая память. Жизнь – дешевле свинцовой пульки».
Ещё цитата: «Закон нынешнего «рынка»: плати деньги – товар найдём. Любой. Надо надуть, обжулить – надуем, обжулим. Заказывай – оболжём, изобьём, убьём… Нет ничего невозможного, лишь бы на лапу положили».
Перечитываю сафоновские откровения и задумываюсь: «Уж сколько лет с той поры минуло, а многое ли изменилось в нашей жизни к лучшему?»
Валентин Иванович при всей своей известности – пусть отчасти и скандальной! – никогда не строил из себя классика, а доверял собратьям по перу (если, разумеется, они его не предавали). Когда я звонил ему, чтобы посоветоваться, какие сокращения сделать в его статье, он обычно отвечал одно и то же:
– Делай, как знаешь.
Привожу строки одной из его записок: «Сокращай, как тебе покажется удобным – полагаюсь на твой вкус. Единственная просьба: рукопись надо вернуть мне, всю – до странички».
…Помнится, весной 1993 года мы с Сафоновым шли в институт по апрельским лужам (а мы, живя по соседству, обычно ходили на занятия вместе, если они у нас совпадали по времени, – пешком, через парк). Говорили что-то о литературе. Вдруг Валентин Иванович, наклонив голову, спросил с какой-то, как мне показалось, укоризной:
– Ты чего это со вступлением в Союз писателей тянешь?
Я замялся. К тому времени у меня вышло три поэтических сборника, один из которых – в Москве; насчитывалось уже немало публикаций в столичных периодических изданиях, но я всё думал «набрать побольше очков», хотя и Владимир Николаевич Крупин, которому я как-то подарил свой сборник, удивлялся, почему я не в писательском Союзе, и есениновед Сергей Петрович Кошечкин говорил мне, что я не состою в СП по недоразумению…
Сафонов сразу взял быка за рога:
– Всё. Хватит волынку тянуть. К следующему писательскому собранию готовь документы. Я пишу тебе рекомендацию. Обратись за другими рекомендациями к нашим известным писателям – к Жаворонкову и Шишаеву. Думаю, они тебе не откажут. Да я, пожалуй, и сам с ними поговорю…
Так Валентин Иванович стал моим «крёстным отцом» по писательскому сообществу. Привожу строки из его рекомендации, выданной мне, в которой Сафонов не забыл упомянуть Николая Рубцова, друга далёкой юности: «…Снова и снова убеждаюсь в том, что творчество Александра Николаевича корнями своими уходит в историю Отечества, в неподдельную душевную боль за страдания и беды, выпавшие на долю России, прежде всего, её первоосновы, её станового хребта – русской деревни, провинции. Тут – у меня, во всяком случае, сомнений нет – поэзия Потапова идёт в русле поэзии Николая Рубцова и Алексея Прасолова. Речь не о заимствованиях, не о подражаниях: у Александра Николаевича свой голос, пусть не столь броский, как у названных классиков, но – свой. Речь – о направленности.
Александр Потапов – и это ещё одна сторона его творческого облика – одарённый и самоотверженный публицист, редактор самой боевой на Рязанщине газеты, отстаивающей целостность и независимость нашей Родины».
Так Сафонов относился к идущим вслед. Так заботился о младшем поколении…
Наша совместная с Валентином Ивановичем преподавательская работа дала и другие плоды. К 900-летию Рязани Валентин Сафонов написал книгу «Вечный город над Окой», жанр которой обозначил как исторический путеводитель по временам и улицам Рязани, а я подготовил для издательства «Новое время» книгу-альбом «Вековечный город». Опыта работы над краеведческими книгами у меня в то время было маловато. Рукопись редактировал Валентин Иванович, и это была для меня хорошая школа работы со словом.
С лёгкой руки Сафонова родилась и моя книга «Неизреченный свет».
Как-то мой наставник сказал:
– Саш, надо бы книгу написать по истории рязанской литературы. Материалом ты владеешь. Так что садись и пиши.
Я засел за работу. Писал, в основном, по ночам да по выходным. По каким-либо не до конца прояснённым вопросам советовался, как повелось, с Сафоновым. К сожалению, книга вышла в свет, когда Валентина Ивановича уже не было в живых…