Взрыв эмоций
Сомнения в честности премии «Слово»
17.12.2024, 11:15
Всё оказалось предсказуемо. Нам всем пообещали 15 декабря в торжественной обстановке под музыку симфонического оркестра объявить итоги новой якобы национальной литературной премии «Слово». Но сведущие люди сообщили, что решения о победителях жюри приняло ещё 14 декабря. А дальше пошли утечки. Первой в соцсетях высказалась подвижница из Барнаула Лариса Вигандт. Её возмутило, что в число лауреатов жюри включило некую Ольгу Ершову.
Вигандт привела несколько стишат этой Ершовой. Если коротко, это, конечно, никакая не поэзия. Вигандт призвала жюри, пока было не поздно, опомниться и переголосовать, чтобы не допустить несправедливости и позора. После этого соцсети забурлили и все стали гадать, кто же навязал якобы независимому жюри премии «Слово» Ершову.
Как и ожидалось, жюри ничего менять не стало. Теперь в этот скандал включилась поэт Надежда Кондакова. Она в связи с неприятной историей вокруг лауреатства Ершовой вспомнила, что нечто подобное в премиальном процессе уже было. Почитайте её небольшой мемуарчик. И сами делайте выводы.
«Ну, раз пошла такая пьянка, расскажу я вам одну премиальную историю, случившуюся в конце девяностых. В московском казино (да-да, были тогда они и у нас) проигравшийся в пух и прах Игорь Шкляревский познакомился и подружился то ли с золотодобытчиком, то ли с владельцем ювелирных заводов. И оказался тот якобы почитателем поэзии, влюбившимся в стихи нового друга. И захотел он учредить благородную премию «Болдинская осень» (правда, я точно не знаю, кто из них двоих кого уговорил на это дело). А Шкляревский издавна дружил с академиком Лихачёвым и уговорил уже его войти в состав жюри. Вслед за Дмитрием Сергеевичем согласились войти в это предприятие ещё несколько весьма почтенных академиков, докторов филологических наук и писателей. Призовой фонд в двух номинациях был $50 000 (естественно, имелось в виду, что премия «по совокупности литературных заслуг»). А меня Игорь уговорил стать Оргсекретарём премии, конечно, тоже с приличным гонораром.
На первую встречу со спонсором пришли мы с ним вдвоём. Золотопромышленник оказался довольно молодым человеком, чуть более 35 лет. И с ним была яркая, экстравагантная дама не сильно его моложе. Первоначально я даже подумала, что жена. Но оказалось – его заместитель. Она всё время молчала, только с любопытством разглядывала знаменитый интерьер ресторана ЦДЛ. Я рассказала о составе жюри и проекте нашей работы. Сказала, что сначала каждый из членов жюри выдвигает 3 кандидатуры, затем сводим список воедино и голосуем тайным голосованием. Получившие первые 5 мест проходят в финал. Затем второе и окончательное голосование. Он кивнул, поинтересовался, есть ли в жюри Шкляревский. Игорь сказал, что он не член жюри. Спонсор опять удовлетворено кивнул.
Только попросил, чтобы размах премии был грандиозным: объявление о победителях должно проходить в присутствии всех членов жюри в городе Петербурге, в одном из самых престижных ресторанов на Невском. А вручение и банкет – в присутствии не менее 150-200 гостей в каком-нибудь знаменитом московском особняке. Короче, чтоб золотая пыль летела в глаза. И представьте, всё так и было.
И вот наступил момент тайного голосования, я получила конверты со вторым голосованием членов жюри. На первые два места вышли Фазиль Искандер (проза) и Игорь Шкляревский (поэзия). Билеты в Питер для москвичей были куплены, роскошные номера заказаны. Мне (через академические связи мужа) удалось договориться в Академии Наук, чтобы вручение премии и заключительный фуршет в Москве прошёл в знаменитом Демидовском особняке 18 века, что в Нескучном саду. И вот идёт последняя встреча со спонсором перед отъездом в Питер, обсуждаем финансовые и прочие деловые вопросы. И вдруг яркая дама, как бы отстраняя своего начальника, берёт разговор в свои руки. Мы считаем, – говорит она, – что первая премия должна быть вручена великому поэту Борису Гребенщикову, Б.Г.* (* – ныне признан в России иноагентом, – Ред.) Вторым может быть любой другой. А дальше жюри может вручать, кому захочет. Я обалдела: – Как вы себе это представляете? Академики дважды проголосовали, победители определены?
Она: это мнение окончательное, делайте, что хотите, но одним из двух лауреатов должен быть Б.Г.*
Звоню Шкляревскому, впутавшему меня в эту историю. Он звонит золотому королю, тот рассказывает ему свою историю, что его – зам, это его самый близкий человек и первая любовь. Он не может ей отказать ни в чём, тем более в такой малости – как дать $25 000 её любимому поэту Б.Г.* Что делать? Шкляревский поручает мне деликатно переговорить с каждым членом жюри, в том числе, с Дмитрием Сергеевичем. И сам обещает переговорить с ним тоже.
Можете представить моё состояние? Одним словом, все до единого члены жюри отказались переголосовывать. Более того, каждый заявил, что покинет жюри и отзовёт свой голос, если учредитель настоит на своём. Первый лауреат Премии с таким именем как «Болдинская осень» – Борис Гребенщиков* при живых поэтах Икс, Игрек, Зет – нонсенс, вещь невозможная! Одним словом, в Питер на объявление лауреатов спонсоры ехать отказались, но мы, пригласив известных питерских литераторов во главе с Сашей Кушнером, погуляли славно. Шикарно прошла и Московская часть действа. Спонсор пришёл без своего заместителя, поглядел на наш купеческий, очевидно, приятный его глазу размах, даже сказал несколько приветственных слов, но мне уже было ясно, что продолжения – не будет…
Игорь Шкляревский и Фазиль Искандер получили красивые дипломы и сертификаты, на церемонии играли замечательные музыканты, столы ломились от снеди и напитков. Среди гостей было много известных людей. Но лауреатам, увы, пришлось года два сражаться за получение своих денег, и всё время спонсор повторял: ну, что, Вам трудно было уступить моей любимой и дать премию её кумиру?
P.S. K чему я вспомнила эту давнюю историю? Может и правильно уступить чьему-то страстному желанию, но сохранить премию и на следующие годы?
Но я до сих пор благодарна тем, кто остался верен своему вкусу и чувству справедливости.»
Ну, то, что Гребень – скот, это было давно известно.
Впрочем, и все другие в этой истории выглядят не лучшим образом.
Тошнит от всего этого.
Прямо на их благородные седины.