НАТАША ПАВЛОВА: «Я ГОТОВИЛАСЬ К СВОЕЙ СУДЬБЕ»

№ 2015 / 28, 31.07.2015

Наташа Павлова – оперная певица и актриса, обладающая сильным сопрано, удивительной музыкальностью и артистизмом. О жизни на две страны – России и Италии, совместных творческих проектах со своей мамой, известным русским поэтом Верой Павловой, и судьбоносной встрече с поэтом, художником и журналистом Давидом Колантони она рассказала Ирине Терре.

Свадьба Наташи Павловой и Давида Колантони

 

– Наташа, вчера вы исполняли, наверно, одну из самых сложных партий для сопрано – партию Виолетты в опере Верди «Травиата», драматичную роль умирающей куртизанки. Хочется задать вам простой и житейский вопрос – как вы себя чувствуете?

– Сегодня уже лучше, но вчера я так устала, что боялась проспать нашу запланированную беседу по скайпу, поэтому и попросила вас перенести её на три часа позже. Вы правы, «Травиата» – одна из самых сложных партий для сопрано. Считается, чтобы спеть партию Виолетты, нужно иметь три разных типа сопрано – колоратурное, лирическое и драматическое. Для меня эта роль «на вырост», она развивает мой голос, не зря говорят, что оперы Верди – это лекарство для сопрано. Верди писал оперы для своей жены, обладательницы удивительно мощного сопрано и, конечно, именно этому типу голоса он уделял особое внимание. Вчера я пела два с половиной часа практически без пауз на сцене современного амфитеатра с очень сложной акустикой. Этот амфитеатр построен в Тоскане на открытом пространстве, и там нет секрета акустики старинных амфитеатров, когда звук отражается. Но несмотря на все сложности, моя усталость была радостной и приятной, потому что был невероятный успех! На оперу пришло около тысячи человек, и зал встал во время аплодисментов.

– Сейчас ваша творческая деятельность больше направлена на карьеру оперной певицы?

– Да, сейчас я сделала акцент на оперном пении. Из современных итальянских композиторов я сотрудничаю с Паолой Кризи Джованни, музыку которой я исполнила в Московской Филармонии в концерте «Последний сон Феллини, который не кончается», а также с Джованни Соллима. Готовлю «Человеческий голос» Пуленка, который выйдет осенью в Италии и в Санкт Петербурге, где откроется театр «Контур Опера» – он станет первым театром, нацеленным исключительно на современную оперную и симфоническую музыку. Я пою «Травиату», «Риголетто» Верди, Донну Анну из «Дон Жуана», «Свадьбу Фигаро» Моцарта, Гуно, Массне, «Манон Леско» Пуччини, из русских опер – Татьяну из «Евгения Онегина», Марфу из «Хованщины». Я работаю в разных направлениях: от музыки барокко и романтизма до современного синтеза искусства – пение, художественное слово, видеоинсталляции. Уже лет восемь я сотрудничаю с чудесной Ираидой Юсуповой, с которой скоро мы выпустим премьеру оперы «Планета Пи» на либретто Веры Павловой, а в Электротеатре «Станиславский» мы сыграем её кантату «Буревестник». Мне интересно экспериментировать и делать нечто новое, тем более, что рядом со мной – невероятно талантливые и близкие мне люди: моя мама – поэтесса Вера Павлова и мой муж – художник, поэт и журналист Давид Колантони. У нас много задумок, но мы многое уже сделали.

– В каком проекте вы участвуете вместе с Давидом?

– Недавно в музее Современного Искусства в Москве прошла премьера мистерии Ираиды Юсуповой «Сны птицелова». Я исполнила две арии на стихи Давида, на экране была представлена видеоинсталляция его художественных работ в технике digital art «Литургия истины. Диалектика изображения». Я пела, а Давид свистел, виртуозно имитируя пение птиц. Он вырос в горной местности под Римом и в детстве часто гулял в одиночестве, прислушиваясь к природе и подражая её звукам.

– Давид остался доволен показом? Какие у него впечатления от московской публики?

– Он был настолько поражён культурной жизнью Москвы, её интенсивностью, что серьёзно подумывает – не перебраться ли нам сюда жить. Он видит здесь больше перспектив для развития своего творчества. Московская публика, по его мнению, значительно отличается от итальянской способностью понять и оценить тонкое элитарное искусство. У Давида много общего с культурой России: его поэзия сформировалась благодаря русским поэтам – Ахматовой, Мандельштаму, Цветаевой, он любит поэзию Бродского, с которым ему посчастливилось познакомиться в Риме. Его бабушка Динка – хорватка боготворила русскую литературу, знала практически наизусть всего Достоевского и умерла с его книгой в руке (за день до смерти она декламировала наизусть первую страницу из книги «Белые ночи»).

– Как вы познакомились с Давидом?

– Нас познакомил наш общий друг виолончелист Георгий Гусев. У меня должно было быть прослушивание в Риме, и мне негде было остановиться. Георг спросил у Давида – сможет ли он меня приютить на несколько дней? Давид ответил: «Конечно, только с небольшим условием – на всю жизнь!» Видимо, Давид уже посмотрел мои фотографии в соц сетях и предполагаю, что я ему понравилась. Мы стали переписываться в ФБ, он присылал мне свои стихи на итальянском (который я неплохо знаю), свои картины, рассказывал о своей семье. Оказалось, что между нами много общего,что мы из одной творческой среды. И всё же я не могла составить мнение о человеке только по переписке. Я приехала в Рим под Рождество, воздух был пропитан сказкой и романтикой. Произошло рождественское чудо – я влюбилась. Мы поехали вместе в Венецию, где я пела «Травиату», и когда Давид увидел меня на сцене в роли Виолетты… Далее события происходили стремительно – я сдала обратный билет и осталась жить с ним. Год назад мы сыграли свадьбу в одном из самых красивых мест в Риме – на Капитолийском холме, где посреди площади стоит статуя Марка Аврелия.

– В этой стремительности событий вы пропустили один интересный для любой женщины момент – как он сделал вам предложение?

– О, это было совершенно неожиданно! Мы пошли в ресторан поужинать с братом Давида и его девушкой. За ужином брат неожиданно встал и объявил о своей скорой свадьбе с невестой. Тут, ещё более неожиданнo встал Давид и объявил о нашей с ним свадьбе. Так что я была поставлена перед фактом, деваться было некуда.

– Как вы проводите свободное время?

– Мы ездим на море в Хорватию. После смерти бабушки нам достался чудесный дом на острове – там мы и проводим свободное время. Давид любит готовить в итальянском стиле – всё свежее и полезное, рассказывает мне про итальянских писателей, художников и поэтов, открывает целый мир итальянской культуры, мне до этого неизвестный. Он родился в творческой семье и с детства его окружали знаменитые и талантливые люди. Его папа Доменико Колантони – известный в Италии художник, его мама была писательницей, брат – фотограф. В их доме часто бывал Альберто Моравия, их близкий друг. Учителем и наставником Давида в течение 30-ти лет был выдающийся писатель Альдо Росселли, сын Нелло Росселли – историка и одного из главных антифашистов Италии. Давиду всегда есть что вспомнить и рассказать – мне с ним безумно интересно.

– У вас ещё прекрасное актёрское образование, помимо музыкального. Вас можно увидеть в качестве актрисы в московских театрах?

– Я училась в музыкальном колледже имени Шнитке (как и моя мама), изучала хоровое дирижирование в училище имени Гнесиных, закончила Московскую Консерваторию по специальности оперное пение. И параллельно музыкальным дисциплинам я всегда занималась ещё и актёрским мастерством. Мне это невероятно помогает. Знаете, прошло то время, когда можно было просто стоять и петь, сейчас время экспрессивно, и оно требует экспрессии и в искусстве. Отличный этому пример – Анна Нетребко, которая не просто обладательница уникального сопрано, но и талантливая актриса, прекрасно владеющая своим телом, мимикой, эмоциями.

Первый актёрский опыт я получила в детстве, когда работала в музыкальном Театре Юного Актёра под руководством Александра Фёдорова. Я даже из-за театра не могла жить с мамой, её мужем Мишей (Михаил Поздняев. – Ред.) и сестрой Лизой, потому что они жили во Внуково, а мне оттуда было бы далеко и утомительно каждый день ездить в город. Поэтому я жила вместе с бабушкой и дедом в Москве. Я переиграла много ролей и часто ездила на гастроли. Когда я поступила в ГИТИС на актёрское мастерство на курс Тителя, а затем Виктюка, мне было уже не так сложно и страшно, как другим девочкам. С Романом Виктюком мы поставили отрывки из «Чайки», где я играла Нину Заречную, а также отрывки из «Богемы» Пуччини. Я ему бесконечно благодарна за тот опыт, который я получила благодаря ему.

Потом я долгое время работала в театре Школа Драматического Искусства под руководством Анатолия Васильева, там я танцевала и пела в спектаклях «Гибралтар» и «Каменный гость или Дон Жуан мёртв» – это последний спектакль, который он поставил в России, перед тем, как случилась эта история с его увольнением. (А.Васильев был уволен из театра в 2006 году после конфликта с тогдашним главой департамента культуры Москвы Худяковым. Васильева обвинили в неэффективном использовании театральных площадей, в частности, недовольство вызвал тот факт, что труппа театра работала над спектаклями буквально годами. Режиссёр в знак протеста и от обиды уехал из России. Этот конфликт вызвал резонанс в театральном сообществе и все тогда единодушно встали на сторону Васильева. – Ред). Сейчас Васильев востребован в Европе, работает в основном педагогом, вскоре он вновь планирует приехать в Москву и открыть школу лабораторию, какой всегда была Школа Драматического Искусства. Я надеюсь вновь с ним сотрудничать. За все годы совместной работы Анатолий Александрович стал для меня большим другом, если мне нужно с кем-то посоветоваться о творческих проектах, я обращаюсь к нему первому.

Поэтому, отвечая на ваш вопрос – в Москве меня можно увидеть как актрису, поющую оперные партии.

– Любовь к музыке вам передалась от Веры?

– Не только. Музыка окружала меня с самого детства – родители, друзья, все наши знакомые, всё было связано с музыкой. Мама всегда играла дома на фортепьяно, вместе с Мишей они ставили домашние спектакли, оперы, вместе пели. У Миши был прекрасный бас – он пел на церковных службах. К нам приходили Булат Окуджава и Лия Ахеджакова, что-то постоянно придумывалось, организовывалось. Это было прекрасное время в моей жизни. А ещё помню, как мама вела меня в музыкальную школу и я её спросила: «Мам, я буду учиться здесь до старости?» Мама ответила: «Да, дочка, до старости, до моей».

Моим первым педагогом по вокалу была великолепная Гертруда Михайловна Троянова – профессор Международной Летней академии «Моцартеум» в Зальцбурге, которая и открыла мне голос, благодаря ей я полюбила свою будущую профессию. В Консерватории я занималась у Клары Григорьевны Кадинской – солистки Большого Театра, прекрасного педагога и человека. Павел Александрович Кудрявченко – тоже солист Большого Театра – помог мне усовершенствоваться в технике вокала. Андрею Георгиевичу Нащокину – руководителю вокального класса в театре Школа Драматического Искусства – я обязана расширением и обогащением вокала, обретением своей индивидуальности в пении и свободы.

Наверно, любовь к музыке передаётся и генетически. Мой родной отец Андрей Шацкий (с которым мама рассталась сразу после моего рождения) тоже был музыкантом – он дирижировал церковным хором. Мы редко общались, но три года назад он предложил мне сделать совместный концерт на Пасху, и мы уже начали репетировать. Но, к сожалению, он внезапно умер от инсульта.

А ещё я пра-пра-пра-правнучка младшего брата А. С. Пушкина – Льва Пушкина. Моя бабушка по отцовской ветке Майя Пушкина его пра-правнучка и тоже оперная певица, сейчас преподаёт вокал. Недавно был концерт в русском культурном центре при посольстве в Риме, посвящённый юбилею Пушкина, и меня пригласили там выступить, как потомка знаменитого поэта.

Так что любовь к музыке, как и к искусству в целом, мне передались по наследству и благодаря моим прекрасным педагогам.

– Вот откуда у вас любовь к стихосложению! Сейчас вы пишете стихи?

– Я пробую делать переводы, мне это интересно. Я перевожу стихи Давида на русский, а вот маму мне хочется перевести на итальянский. Мамины стихи я обожаю, у меня всегда с собой сборник её стихов, хотя половину из них я знаю наизусть.

– На какой сцене вы мечтаете выступить?

– Я бы хотела спеть Татьяну в «Евгении Онегине» в венском Государственном оперном театре «Штаатсопер».

 

Беседовала Ирина ТЕРРА

МОСКВА – РИМ, июль 2015

 

Фото из архива Наташи Павловой,

фотографы – David Colantoni и Lisa Pavlova