А МОЛЬЕР ЖИВЁТ В ВЕКАХ

№ 2017 / 23, 27.06.2017

Мало сказать, что у пьесы М. Булгакова «Мольер (Кабала святош)» была сложная сценическая судьба – скорее, судьба была драматична.

Уже вышел его роман «Жизнеописание господина де Мольера» в серии «ЖЗЛ», очень понравившийся Каменеву. Пьеса «Мольер» получила высокую оценку Горького, но во МХАТе её четвёртый год репетируют и не торопятся выпускать. Хороший знакомый Булгакова артист Л.М. Леонидов в мае 1934 года высказал мнение о репетициях «Мольера»: «Искусство должно быть радостным и результат его радостный, как результат родов. У нас же ребёнок идёт задницей, потом его заталкивают обратно, поправляют». Осторожный Станиславский хотел, чтобы автор исключил сцену дуэли, даже был против ношения шпаг мушкетёрами. Он боялся того, что французский посол может уйти со второго акта, тогда это будет чуть ли не международный скандал. Булгаков был в отчаянии, хотел забрать пьесу, говорил, что у Станиславского наивное, хрестоматийное представление о Мольере. (Злоключения автора прекрасно раскрыты в «Театральном романе», пьесе «Багровый остров»).

К счастью, 31 декабря 1935 года Немирович-Данченко, побывавший на репетиции «Мольера», начал активно содействовать выпуску спектакля. Сначала с большим успехом прошёл закрытый спектакль для пролетарского студенчества, а 16 февраля 1936 года официальная премьера была восторженно встречена публикой. Но мнения публики и критики разошлись. В передовой статье журнала «Театр и драматургия» (1936, № 4) «Мольер» был назван «низкопробной фальшивкой», а Мейерхольд в том же номере сетовал на то, что Булгаков «пролез» в театр, и утверждал, что таких авторов в театре быть не должно. По этому поводу вспоминаются слова замечательного театрального режиссёра Николая Акимова, что искреннюю любовь современников легче завоевать одой, чем сатирой, а славу в веках, наоборот, обеспечивает сатира, но соединить оба жанра в одном произведении не удаётся.

С тех пор много воды утекло, и пьесы Булгакова, инсценировки его произведений и их киноверсии идут во многих странах. Помню интересный спектакль «Мольера» в театре Ленком с Джигарханяном в главной роли, шедший несколько десятилетий назад. Сейчас пьеса идёт во МХАТе им. Горького, в Малом театре, театре «Сфера». И вот в конце сезона главный режиссёр театра Российской Армии Борис Морозов не побоялся предложить московской публике свою версию «Мольера».

Рассаживающиеся зрители сразу обращают внимание на застывшую в кресле фигуру молодого человека в костюме XVII века и принимают его за статую. Но неожиданно статуя оживает и начинает рассказывать зрителям о Мольере и его театре. По ходу действия мы узнаём, что это летописец театра Шарль де Лагранж (арт. М. Чиков), который, полный сочувствия к Мольеру, предостерегает его от неверных шагов, вступается за него, даёт оценку происходящему. Этот персонаж выполняет функцию хора древнегреческой трагедии, но он получился не ходульным, а живым, искренним защитником главного героя. Таков и тушитель свеч Бутон (арт. К. Денискин), сообщающий о рождении недоношенного младенца Жан-Жака Поклена (это настоящая фамилия Мольера), переживающего, как бы он не умер, и радующегося, что тот будет жить. Эта сцена повторяется и в конце спектакля, после смерти Мольера, убеждая зрителя, что Мольер будет всегда жить, пока существует на земле театр. А между этими сценами представлена полная мучений, надежд и отчаяния жизнь великого драматурга. Артист Андрей Егоров с большой психологической глубиной раскрывает общественную и личную драму своего героя. Его Мольер, впрочем, как и сам Булгаков, считает, что ради достижения высокой цели можно пойти и на компромисс, польстить сильным мира сего. Так, Мольер вставлял во все свои спектакли балетные номера, зная, что Людовик XIV – большой любитель балета. (Вспомним, что и сам Булгаков в трудные для него времена, когда его спектакли исключили из репертуара, написал пьесу о Сталине.) И здесь Мольер, услышав от короля, что тот отменяет запрещение «Тартюфа» и «Дон Жуана», восторженно восклицает: «Люблю тебя, король!» Но вспомним слова грибоедовской Лизаньки: «Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь». Церковники ополчились на Мольера, увидев в «Тартюфе» хулу на церковь и священнослужителей, и настроили короля против драматурга. Людовик в талантливом исполнении М. Лазарева – «либерал», готовый в любой момент выпустить когти.

В спектакле рельефно показано двуличие католических священников, не брезгующих клеветой, шантажом, угрозами. Особенно в этом преуспевает архиепископ де Шарон (арт. С. Смирнов). От этой жестокой личности веет таким холодом, что мне сразу вспомнилась недавняя статья в «ЛР» о стремлении католицизма уничтожить русское православие. Сцена исповеди Мадлены Бежар напоминает допрос. Мадлена (в этой роли, как всегда, порадовала О. Богданова) не без внутренней борьбы вынуждена сознаться, что Арманда не сестра её, а дочь, возможно, от Мольера. Архиепископ торжествует: цель достигнута – Мольер опорочен, а Мадлена, потрясённая, умирает. Впечатляет и режиссёрское решение этой сцены. Полумрак. Цветные витражи окон. Голоса артистов усиливаются, как бы отражаясь от стен собора, что создаёт впечатление зловещей холодности.

Нельзя не отметить удачную работу художника А. Глебовой, чьи декорации, лаконичные и выразительные, передают дух эпохи классицизма и вместе с тем помогают глубже почувствовать трагедию Мольера. Этому способствует и эмоциональная музыка Р. Затикяна. Запоминаются отдельные внешние детали, характеризующие недругов Мольера. Лица придворных покрыты белой вуалью, все церковники носят чёрные маски – они безлики и бездушны, эти служители церковно-государственной машины, травящие гения. Но они не всесильны. Даже предавший учителя актёр Муаррон, осознав, как низко он пал, рыдая, просит прощения у Мольера. Эта роль – несомненная удача молодого артиста Р. Богданова. Даже придворный шут, носящий прозвище Справедливый сапожник, после доноса Шарона на Мольера на вопрос короля «А ты не любишь доносчиков?» отвечает: «Ну чего же в них любить? Такая сволочь, ваше величество!». Зал встречает эти слова смехом и одобрительным гулом.

Долгие аплодисменты и множество цветов артистам и режиссёру – свидетельство оценки спектакля благодарной публикой. Уходя из театра, я вспомнил, как кончается комедия Бомарше «Женитьба Фигаро»:

Повелитель всемогущий обращается во прах,

А Вольтер живёт в веках!

Будут жить в веках и Вольтер, и Мольер, и, несомненно, Михаил Булгаков.

 

Александр МАКЕЕВ,

кандидат филологических наук