СУДЬБОЙ РАЗОРВАНЫ ПУТИ
№ 2017 / 33, 29.09.2017
В обиходе его звали Александр Иванович или просто граф. Его любили и уважали все, от солдат до высших слоёв российского общества того времени. Ему благоволили император Александр Первый, князь Михаил Илларионович Кутузов и Барклай де Толли. Его любил сам Багратион. Даже Алексей Петрович Ермолов, ревновавший его по военному эпизоду в битве при Прейсиш-Элау, нашёл в себе мужество и честность признать выдающийся масштаб его личности и стал ему близким другом. Солдаты называли его отцом, а офицеры считали душою армии. Спустя двести с лишним лет после сражения при Бородине, можно с уверенностью сказать, что 26 августа (7 сентября) 1812 года в страшной и неожиданной для французов контратаке русских войск возле Красного Холма (батарея Раевского) погиб самый блистательный и молодой русский генерал, граф Александр Кутайсов.
«Ваш сын делает честь русской армии
и армия его любит».
Император Александр Первый
Удел такой достался Вам,
В штыки идти на смерть и горе,
Ползёт туман Бородина,
В кровавых вязнет зорях…
Знамёна Чести над сынами,
Кровь многих пролита Отчизне,
И Гибель чёрными крылами,
Полки сметает с поля Жизни…
Годков под тридцать крайне мало,
И жерла пушек в реверансе,
И умирают генералы,
В картечном вальсе…
Вы шли вперёд не зная страха,
Есть долг, а смерти будто нет,
В крови окрасилась рубаха,
Как в Солнца цвет…
Страшна безвременья разлука,
Но жизнь не крайняя цена,
И Ваши очи смертной мукой,
Туман укрыл Бородина…
Под жуткий стон войны и лиры,
Судьбой разорваны пути,
Землёй засыпаны мундиры,
И даже праха не найти…
Даже для тех времён, когда блестящее образование офицеров являлось делом обычным, личность Кутайсова предстаёт явлением уникальным! Граф в совершенстве говорил на шести языках. Писал музыку, стихи и статьи. Играл на скрипке. Был прекрасным математиком и инженером, досконально знал баллистику и фортификацию, великолепно рисовал. И, наконец, он артиллерист от Бога, обладавший к тому же широким военным кругозором общевойскового командира и непревзойдённым чутьём на опасность от противника. Всё это дополнялось душевностью, гибким умом, исключительным трудолюбием и старательностью, личной скромностью, уважением к людям, благородством, хладнокровием, бесстрашием и бесподобным тактом. А ещё он был невероятно красив. По моему мнению, Кутайсов самый образованный и всесторонне развитый офицер Русской Армии эпохи войн с Наполеоном, если не вообще самый образованный из всех за всю военную историю, Ломоносов в военном мундире и академик по уровню знаний. И при всём этом, граф ни минуты времени не проводил без самообразования. Он учился всегда, везде и при любой возможности, даже на биваке или в гуще боя. Учился в силу того, вдумайтесь, что не имел профильного военного образования вообще!!! Если Румянцев – Отец мобильной войны, Суворов её Бог, то Кутайсова без преувеличения можно назвать Профессором этого понятия. Граф делал свою работу филигранно, вдумчиво, красиво и очень эффективно! Современники при описании его действий при руководстве войсками на поле боя чаще всего употребляли один эпитет – Искусно! Уже в двадцать с небольшим лет Кутайсов был обстрелянным боевым генералом и признанным всеми военным теоретиком и реформатором. На мой взгляд, этот молодой русский генерал по военному своему уровню стоит на одной ступени со знаменитым Михаилом Скобелевым. Но Скобелев одним из лучших на курсе окончил Николаевскую академию Генерального штаба, а Кутайсов – самоучка!
«С Кутайсовым не пропадёшь!» (солдатская поговорка эпохи наполеоновских войн). Главное качество этого молодого военачальника, которое отмечали все, от солдата до императора – исключительная надёжность в бою. Русский солдат знал, что с Кутайсовым он и победит и останется в живых. А командовавшие графом командиры позволяли ему делать на поле сражения всё, что угодно, будучи твёрдо уверенными в правильности и безошибочности его действий. Выражаясь простым языком, что Беннигсен, что Барклай де Толли, что Светлейший князь Кутузов отводили Кутайсову роль свободного художника на поле боя, разрешая ему действовать вне рамок военного регламента. И граф это доверие оправдывал всегда, действуя в бою с высочайшим умением и профессионализмом.
В этой статье я не собираюсь пересказывать то, что уже написано о Кутайсове. Я лишь постараюсь акцентировать внимание на тех моментах, которые остались вне внимания военных специалистов.
Вопрос первый и один из самых главных, на который никто из историков так и не ответил досконально и в полном объёме. Кто вложил в Кутайсова любовь к артиллерии и дал ему первые артиллерийские азы и навыки? Благодаря какому первоначальному фундаменту он стал лучшим специалистом русской артиллерии за всю её историю? Многие считают этим человеком родного дядю графа, артиллерийского генерала Д.П. Резвого. Это, безусловно, так! Но и не совсем так… Резвой был великим талантом, но также не имел профильного военного образования! Львиную долю знаний Кутайсов получил, будучи адъютантом знаменитого графа Аракчеева, главного инспектора артиллерии. Да, да, того самого, великого специалиста по военной муштре! Аракчеев был профессиональным артиллеристом. Но и это ещё не всё… Неужели никто из военных историков не обратил внимание на почерк Кутайсова на полях сражений, безошибочно ведущий от Аракчеева к ещё одному человеку? Если анализировать действия Кутайсова в бою при использовании пушек в артиллерийских дуэлях, переброске артиллерии против направления сосредоточения главного удара противника, маневрировании артиллерийским резервом, любовь к конным артиллерийским ротам и заменить его фамилию на имя другого человека, то особых отличий в деталях Вы не обнаружите! Знакомьтесь – Мелиссино Пётр Иванович, первый русский генерал от артиллерии, начальник второго артиллерийского учебного корпуса и позднее всех артиллерийских и инженерных корпусов Русской Армии, сподвижник Румянцева, герой сражений при Ларге и Кагуле, талантливейший артиллерист и педагог, воспитавший целую плеяду артиллерийских генералов. Достаточно сказать, что его учениками были генералы Ермолов и Костенецкий (о последнем я рассказал более подробно в № 27 от 28 июля 2017 г.). Когда я смотрю на Кутайсова при Прейсиш-Элау, то вижу генерала Мелиссино при Ларге и Кагуле. Вот с таким багажом знаний, изучив и впитав артиллерийский опыт перечисленных выше специалистов, граф начинал свой путь на войне.
Второй вопрос, чёткого ответа на который нет до настоящего времени – роль Кутайсова в сражении при Прейсиш-Элау, а именно, он спас положение на левом фланге Русской Армии или всё-таки генерал Ермолов? История эта обросла такими слухами и сплетнями, настолько разнится в мемуарах и воспоминаниях непосредственных участников событий, что кажется, будто истину мы не узнаем никогда. Все друг другу друзья, кумовья, сваты и родственники и каждый тащит одеяло в пользу своего претендента! На самом деле логика, дедукция и работа с информационным полем позволяют даже через время узнать правду. Могу ответственно заявить, что как бы не ревновал и обижался на этот эпизод знаменитый генерал Ермолов, но роль Кутайсова выше и первее. Кто бы чего не говорил, но Ермолов, прибывший «с двумя конно-артиллерийскими ротами к месту события» забывает, что одну из этих рот на ликвидацию угрозы ему дал Кутайсов, сам в это время пославший адъютанта ещё за одной ротой. Именно Прейсиш-Элау выводит графа на роль «короля момента», человека, заранее безошибочно определяющего основную угрозу и моментально принимающего меры по её упреждению и пресечению. В этой битве он внимательно следил за действиями французов и последовательно двигался с правого фланга Русской Армии сначала в центр, а затем на левый фланг, где и развернулись основные события. И когда французы навалились на левый фланг русских, граф один из немногих был к этому готов. Вот слова императора Александра Первого, сказанные Кутайсову лично спустя несколько месяцев после сражения: «Моё нижайшее почтение Вашему Сиятельству! Я осматривал вчера то поле, где Вы с такою предусмотрительностью и с таким искусством помогли нам выпутаться из беды и сохранить за нами славу боя. Моё дело будет никогда не забывать Вашей услуги». За этот эпизод генерал Кутайсов был награждён орденом Святого Георгия 3-й степени, минуя низшую, четвёртую степень. До него такой чести удостаивался только сам Суворов…
Сражение при Прейсиш-Элау интересно тем, что если в начале боя русские артиллеристы уступали французским по эффективности и точности стрельбы, то в середине и финале битвы фактически «перестреляли» лучшую на тот момент артиллерию Европы! Этот перелом начался стрельбой конных артиллерийских рот под командованием Кутайсова и Ермолова по пехоте и кавалерии противника и продолжился артиллерийской дуэлью, в результате которой русские пушкари подавили батареи противника и выкурили французов из укреплённых позиций, сами находясь в чистом поле по пояс в снегу! Кроме спасения ситуации на левом фланге армии, русская артиллерия блестяще продемонстрировала свои боевые качества по центру боевых порядков, сорвав атаку свежего корпуса французов и предотвратив прорыв фронта. Темп и точность стрельбы были таковы, что в течении нескольких минут на поле боя остались лежать более пяти тысяч солдат и офицеров противника, включая тяжело раненых маршала Ожеро, дивизионного генерала Дежардена и убитого наповал дивизионного генерала Эдле.
Спустя несколько месяцев граф отличился в сражении при Фридланде, которое было вчистую проиграно русскими войсками и привело к заключению Тильзитского мира. Русская армия потерпела поражение только из-за ошибок командования и неудачной диспозиции. Наполеон сказал по этому поводу: «Не каждый раз удаётся поймать неприятеля на такой ошибке!». За этот бой Кутайсов был награждён шпагой с алмазами «За храбрость». Следует отметить, что артиллерия Кутайсова прикрывала отход русских войск. Его пушки стреляли фактически с рук, даже с мостов переправы и с противоположного берега. Надо сказать, что историки чрезвычайно преувеличивают потери русских войск и артиллерии в этом сражении. По официозу мы потеряли 80 пушек и чуть ли не всю армию. На самом деле Ермолову и Кутайсову удалось сохранить почти всю артиллерию, а людские потери были немногим выше, чем у французов. При отступлении было потеряно лишь пять пушек, у которых разбиты лафеты и убиты лошади прямыми попаданиями вражеских ядер. То есть на порученном ему участке Александр Кутайсов снова подтвердил высочайший военный авторитет и профессионализм.
Знаменательный эпизод случился во время смотра войск и военных манёвров по случаю заключения Тильзитского мира. Русскую артиллерию на смотре представляли генерал Кутайсов и подчинённые ему артиллеристы. Когда французы увидели, что вытворяют русские конно-артиллерийские роты при стрельбе «с передков» и продемонстрировали другие навыки передвижения, заряжания и практической стрельбы, в рядах французских генералов наступило гробовое молчание. Один из них подошёл к Кутайсову и прямо в лицо сказал ему, что до сих пор не видел ничего подобного, резюмировав, что у русских самая превосходная и лучшая артиллерия, которой не надобны никакие реформы и улучшения! Этот момент развеивает кочующую на страницах многих историков байку о том, что генерал Кутайсов, «чувствуя недостаток образования, взял в армии годовой отпуск и отправился учиться в Европу, в частности в Париж». Кутайсов в этот период времени командовал артиллерией, которая превзошла французскую на полях сражений, что признали и сами французы. Да и сам он как военачальник и командир был наголову выше по уровню мастерства любого из артиллеристов Наполеона. Его единственным достойным противником был Александр Сенармон, но он погиб при осаде Кадиса ещё до заграничной поездки графа в Европу. Я думаю, что эта поездка, случившаяся в 1810–11 г.г., имела своей целью под прикрытием учёбы лучше изучить противника, война с которым уже была неизбежна. А это ещё раз говорит о стратегическом уме Кутайсова, смотревшего вперёд сквозь время.
Война 1812 года застаёт графа в должности командующего артиллерией 1-й армии Барклая де Толли. Кутайсов снова в гуще событий. Отступление армии от границы до Бородинского поля раскрыло талант Кутайсова как общевойскового командира. Начиная со Смоленска и до Бородина граф успешно командовал армейским арьергардом, умело отбиваясь от наседающих французов. Барклай де Толли поручил ему самый опасный и тяжёлый участок – прикрывать тылы армии от неприятеля. Кутайсов филигранным манёвром вывел из под носа французов уже фактически отрезанную кавалерией артиллерию. Именно командуя отступающими частями командующий артиллерией ввёл очередное новшество в боевой порядок. Орудийные расчёты были посажены на лошадей, передки и лафеты орудий, что позволило увеличить скорость передвижения пушек и позитивно сказалось в преодолении такого понятия как усталость личного состава. При обороне Смоленска граф был ранен в ногу и после извлечения пули попросил врача никому не говорить о ранении.
На Бородинском поле Александр Иванович принимал личное участие в установке на позицию каждой батареи, до пушки включительно. Светлейший князь Кутузов назначил его начальником всей артиллерии объединённой армии. При этом все отмечают очень толковый подход генерала в работе с подчинёнными – граф позволял с собой спорить и выслушивал доводы всех артиллеристов и даже соглашался со своими ошибками и «забирал» назад несправедливые замечания. Его знаменитый приказ по артиллерии накануне Бородинского сражения не только написан чрезвычайно грамотно, не только поднимал боевой дух частей, но и снял с командиров ответственность за потерю пушек, что приводило к преждевременному снятию батарей с позиций: «Подтвердите от меня во всех ротах, чтобы с позиций не снимались, пока неприятель не сядет верхом на пушки… Артиллерия должна жертвовать собою. Пусть возьмут вас с орудиями, но последний картечный выстрел выпустите в упор. Если б за всем этим батарея и была взята, то она уже вполне искупила потерю орудий».
Известно, что Михаил Илларионович Кутузов, знавший Кутайсова давно и хорошо (последний в юношестве был его адъютантом) и бывший близким другом его отца, накануне сражения 7 сентября 1812 года попросил графа без особой нужды не подвергать себя опасности и оставаться в ставке при нём. Как Кутайсов оказался в центре русской позиции у батареи Раевского, точно неизвестно. Адъютант Кутузова пишет, что Светлейший отправил графа вместе с генералом Ермоловым для выяснения ситуации. Сам Ермолов сообщил, что Кутайсов поехал с ним самовольно, а он его отговаривал этого не делать. В воспоминаниях Ермолова есть запись, что вечером перед битвой он сказал Кутайсову: «Мне кажется, тебя завтра убьют…». Когда Ермолов и Кутайсов подъехали к батарее Раевского, она уже была взята французами после яростного штурма. Генералы Ермолов, Паскевич и другие собрали отступающих солдат и бросились отбивать батарею, взяв её обратно ещё более яростным штурмом за пятнадцать минут. Кутайсов с ними на батарею не пошёл. Он отправил с генералами своего старшего адъютанта, поручика Поздеева, который быстро восстановил систему управления, инженерные сооружения и снова расставил пушки, сразу же возобновившие стрельбу. А вот сам граф вновь продемонстрировал свой поистине уникальный уровень стратегического мышления и чутья на опасность от противника. Александр Иванович как обычно с блеском отработал конкретный эпизод в конкретном месте. В это самое время свежие части французской армии были в каких-то двухстах метрах от редута с батареей и на них откатывались отступающие французы. Граф мгновенно оценил ситуацию и понял, что передышки защитники редута не получат. А время было необходимо для того, чтобы привести в порядок систему обороны редута. Пользуясь складкой местности, Кутайсов во главе пехоты и нескольких кавалерийских подразделений ушёл правее редута, скрытно подобрался к французам и молниеносно и неожиданно ударил им во фланг, окончательно смешав отступающие и свежие французские части, опрокинул их и обратил в бегство. Своим манёвром Кутайсов фактически ликвидировал угрозу окончательного прорыва центра боевых порядков русских войск у батареи Раевского. Профессор мобильной войны образцово и показательно дал более опытным и старшим его по возрасту генералам инструкторско-методическое занятие по ликвидации внешней угрозы на конкретном участке фронта. Перед написанием статьи я побывал на этом самом месте. Посмотрел и обошёл всё. Про себя подумал, в том числе, следующее – аж несколько генералов (могу перечислить фамилии) буквально могучей кучкой ринулись на небольшой по размерам редут, сделав плотность высшего командного состава на данном пятачке просто неприличной. А вот самый молодой генерал из всех пошёл один в свою последнюю, но стратегически важную по последствиям контратаку. Я зауважал Кутайсова ещё больше и именно в поле у редута, на месте его гибели, мне стало окончательно понятно, какого человека потеряла Русская Армия.
А теперь о моей версии событий гибели генерала Кутайсова и почему до сих пор не обнаружено его тело. Опрокинув наступающие на батарею Раевского свежие французские части и поддав жару уже отступавшим, наша пехота и кавалерия остановились и начали отходить за курган. Именно в этот момент заряд французской картечи попал в правую сторону лица молодого генерала, на выходе раздробив правую часть затылочной кости. Граф погиб мгновенно, откинувшись на круп лошади, но оставшись в седле. Вот почему чепрак его коня был забрызган кровью и кусочками мозга. Мнение некоторых историков, что причиной смерти послужило попадание ядра в грудь и шею не выдерживает критики. Тогда откуда на лошади следы мозга, свидетельствующие о серьёзной травме костей черепа и о том, что тело достаточное время лежало на крупе коня? Отступающие солдаты и офицеры сняли Кутайсова с седла и положили на землю, забрав ордена и саблю. Именно в этот момент французы снова возобновили атаки. Более того, французы видели тело Кутайсова, так как в дневнике одного из участников событий дословно записано: «Именно в этом бою был убит наповал русский генерал граф Кутайсов, возглавивший атаку русской кавалерии». Словосочетание «убит наповал» свидетельствует именно о том, что свидетель либо сам видел мёртвого графа, либо ему рассказал об этом непосредственный участник событий. Но французы тело Кутайсова не трогали. На него некоторое время спустя наткнулись наши солдаты, разбиравшие от убитых ров перед редутом. Погибших перетаскивали к ручью за редут в ночное время как раз по той складке местности, которой воспользовался Кутайсов при контратаке и неподалёку от которой лежало его тело. Похоронили Александра Ивановича в одиночной могиле, присыпав землёй буквально сантиметров на шестьдесят. Более глубокую могилу копать не было ни времени, ни сил… И граф до сих пор там лежит… Можно ли найти? Можно! Более того, цел мундир и при нём его походная сумка с некоторыми личными вещами, бумагами и письменными принадлежностями. Всё было настолько залито кровью, что солдаты, наши и французы, ничего не тронули. Всё там…
В заключение постараюсь развенчать ещё один исторический миф. О том, что гибель Кутайсова сказалась на эффективности работы нашей артиллерии и это не позволило выиграть само сражение. Мол, даже некоторые командиры не знали, где брать боеприпасы. Те, кто пишут такие вещи, плохо знают графа и написанный им незадолго до смерти подробный боевой устав русской артиллерии «Правила для артиллерии в полевом сражении». Александр Иванович предусмотрел всё! И даже последний пушкарь знал, где ему брать боеприпасы, куда тащить пушку и в каком секторе вести огонь! Маленький нюанс – Кутузов представил к ордену Георгия 3-й степени генерала Костенецкого, возглавившего артиллерию после гибели Кутайсова. Наградная реляция сохранилась. И в ней Кутузов очень высоко отзывается о действиях Костенецкого и всей артиллерии в целом по нанесению великого урона неприятелю. О Костенецком я тоже расскажу. Кутайсов относился к нему с величайшим уважением и он этого достоин.
В заключение скажу, что душа Русской Армии и любимец высшего света, Герой Отечественной Войны 1812 года, генерал-майор артиллерии, граф Александр Иванович Кутайсов пал смертью храбрых в Бородинском сражении не дожив всего три дня до двадцати восьми лет… Его преждевременная гибель буквально шокировала всё общество.
Константин САЗОНОВ
Интересная статья. Но мне Кутайсова напомнил Наполеона. Оба артиллеристы, оба таланты. У меня есть версия, пока сырая, куда делось тело Кутайсова с поля боя.