ИНЕРЦИЯ И КОММЕРЦИЯ. Размышления между прилавков NON-fiction№19

№ 2017 / 43, 08.12.2017

Итак, отшумела «нонфИкшна», как её давно прозвала московская интеллигенция – девятнадцатая по счёту выставка-ярмарка в ЦДХ. Что было в ней нового, выделяющегося среди прежних, и особенно на ярком, активном фоне «нулевых»?

Увы, событий какого-то особенного уровня, которые бы имели место только на выставке, а не за её пределами (чтобы было, с чем сравнивать) там ни я, ни мои читающие друзья не заметили – а общался я примерно с десятью весьма уважаемыми, и не только читателями. Но ведь случались здесь на нашей памяти и литературные, и политические скандалы! Например, в 2008-м Михаил Горбачёв был атакован Дмитрием Пименовым, московским художником-акционистом и провокационным поэтом. Ничего страшного для страны, в отличие от Горбачёва, он не сделал – кинул петарду во время презентации собрания сочинений (!) первого и последнего президента СССР. Его, однако, тотчас увезли в психбольницу – не Горбачёва, Пименова (ранее прекрасно исполнившего роль сотрудника ФСБ в культовом фильме «Пыль»)…

Нет, нынче ни громких презентаций, ни громких имён (хотя, тут, наверное, вру: «громкие» звучат собственным эхом, инерционно что-то творя)… Литературная реальность после изобилия «красных» и «белых» откровений нулевых, после «коричневых» всплесков девяностых (не просто «Майн кампф», а ещё и с тиснением свастики на тыльной стороне чёрно-кожаной обложки – с жутко прыгающими строчками, наборщик явно нервничал, – имелась недолгое время в моей библиотеке) – стала серая, как застлавшие московское небо облака ноября. Выставка-ярмарка помогает книголюбам лишь тем, что в одном месте собирает то, что порой и за год не попадётся во всех попутных книжных, но – что самое важное, – создаёт атмосферу массовой заинтересованности в том, что издают.

И атмосфера эта – суть дух времени, дух Постэпохи, когда тиражи падают, но количество наименований растёт. И вот толпятся, клубятся граждане одного вроде бы государства – но на всё меньших островках. Только это не «война всех против всех», как оценивал беляк Шульгин проигрыш своего движения, а шумное и даже дружелюбное невнимание всех ко всем. «Ох, у вас вышла книга? Поздравляю!» (значит, читать точно не буду).

Книги стали чем-то вроде орденов и медалей на Леониде Ильиче – высмеянные вот как раз этим поколением книгоиздателей и книгописателей. Хотя, тут богатый ассортимент (ещё один маркер Постэпохи): полно по отдельности, на демократической дистанции и «красного», и «белого», и Фонд Ельцина неизменно тут что-то презентует узкому кругу лиц – меня забавляют названия их семинаров, вот в прошлом году они были просто красавцы назвав позорный для выборов не только в нашей стране, но и в Европе 1996-й год и «переизбрание» Ельцина семибанкирщиной пафосно: «Красным сказали «стоп!». «Гоп-стоп» – я бы подправил, коробочка из-под бумаги из-под ксерокса, вот такие символы времени, 1996-го. Но для кого-то это же лучшее время жизни (личной – у меня, кстати, тоже, почти…)

Я бы расценивал малотиражность при росте количества имён, пусть и новых, «молодых» («молодые» это от 20 до 40 нынче) – и буду рад, если найдутся желающие со мной поспорить! – как явную деградацию художественной литературы. Ведь что такое сокращение тиража даже у известного писателя, уровня лонглиста «Нацбеста»? Это «булгактерский» просчёт целевой аудитории, – которая года за два-то уменьшается на тысячу, не то что за десять лет. Сами издатели не ждут в своей отрасли события и переводят леса на локальную графоманию в неясных обществу целях.

Вот беру для контраста издание Эренбурга «День второй» – год издания 1934-й (издание уже второе, первое было в 1932-м!), издательство «Советская литература» (не к ночи будь помянута на «Нонфикшне») – знаете, какой тираж у переиздания романа молодого автора? Пятьдесят тысяч экземпляров! И будет ещё несколько переизданий, прямо в 1935-м следующее, например. Каждое переиздание – увеличение тиража.

О чём это говорит Фонду Ельцина, который «сказал красным стоп» (имеющему миллиарды на свои поделки вроде книги Минутко об А.Н. Яковлеве «Провидец» – давненько и злобнЕнько отрецензированной мною)? О том, что в «тоталитарном» государстве трудящиеся не только много работали, они много читали, и интерес к художественному осознанию этой, новой реальности рос год от года! Потому что рос уровень образования, за «годы репрессий» он вырос настолько, что воевало уже новейшее и начитанное поколение. Нынче же тенденция обратная (чуть не сказал пропорциональная экономическому упадку – но ведь издают же, и бумага не «хужеет»): нет такой темы, которая охватила бы сотни тысяч граждан, о миллионах уже не говорю. Скажем, что такое тираж 8 тысяч даже супермодного Прилепина книги «Взвод» (Platoon, был такой голливудский фильм, я его тоже смотрел – одногодки ж) на популярную тему воинской повинности среди писателей отечества царского, среди государей верных сынов? Да это позор отечеству! Плевало оно на эту тему, значит. 800 тысяч – вот этот, советский тираж отражал интерес народа к войне. А кому сегодня любопытен побудивший такую компиляцию создать Донбасс? Вот в том-то и печалька.

И дни, когда инсталляция «книжный рынок» собирается в ЦДХ – таким как я гостям лишь повод залезть повыше этажами и покопаться в дисках да «винилах». Вот там, опять же в прошлом, ещё может отыскаться как-то упущенное из-за интенсивности течения того времени событие…

И тут действительно всё, как на рынке – выгодные места у больших акул, боковинки-кабинки у туалета – у поменьших. Печально видеть, как у того же ОГИ, вынужденного слиться с БСГА-пресс давно уже – сокращается ассортимент, а актуальная «художка» уступает место картиночным и «публицисторическим» изданиям. Само собой, как и на ВДНХ, центрально царствуют и продают текучкой, которую даже могли бы не разбавлять презентациями в аквариумах, «АСТ» и «Эксмо». Ну, «АСТа» я немного коснулся. Тираж менее 10 тысяч – это позор позорный, и куда только утекают пиарные бонусы Суркова?..

Протежируемые и тиражируемые, например, издательством «Эксмо» авторы – тоже блеклее блёклого. Александр Гадоль, Улья Нова, Максим Матковский, Ольга Бешлей, Александр Маленков, Андрей Кузечкин, Андрей Олех, Саша Щипин… Вам что-нибудь говорят эти имена?

Мне вот только УльяНова известна (увы, протежируемые либералами авторы уезжают за пределы РФ, ныне она прибалтийка). И известна лишь благодаря попаданию её прозы однажды в сборник, который относили к «новреалистическим» (термин был актуален) – настроился на волну её нежно-войлочной, обволакивающей прозы (тоже весьма критично затем отрецензированной мною в № 22 «ЛР» за 2015 год), и вот, был рад встрече с новой (хотя, и тут тормозА – 2016-го) книгой «Собачий царь». Не потому что мне близка тема (от неё веет постмодернизмом) – потому что верно ею выбран язык, отображающий действительность регрессирующего общества. Описать жизнь гастарбайтеров в сегодняшней Москве почти сказочным, сказительным языком – это уже интересно. Правда, за сказительством просматривается интонация девичьего сплетничества – но ведь и царь-то собачий, а «собаки лают, ветер носит». А караван истории идёт. Вспять.

Слава выставке, там не было моей книги. В Музее Революции и «Фаланстере» зато есть. Не в этом месте, но в этом времени… Рынок давно не место событий, тут дух не дышит: то что подлинно, революционно сбудется, нельзя будет продать, деньги отомрут уже.

 

Дмитрий ЧЁРНЫЙ