БЛИЗКОЕ ДНО

№ 2018 / 4, 02.02.2018, автор: Николай ВАСИЛЬЕВ

Студент «Бауманки» Артём Исхаков убил свою подругу Татьяну Страхову и выложил рассказ об убийстве в интернете. После чего, не долго думая – ни в тюрьму, ни в психушку молодому человеку попасть не хотелось, – совершил самоубийство.

Его исповедь производит странное впечатление. С одной стороны – очевидно желание некой компенсации. Парень только что сделал страшное и хочет… в каком-то смысле прийти в себя. Побыть напоследок в привычном ему мире, выложив пост в соцсети. Понятно, что реакции друзей на него он не увидит – но он знает, что реакция будет. В некотором роде это попытка в последний раз самоутвердиться, передать окружающим некий опыт – кошмарный, но способный хотя бы вызвать какой-то интерес. Попытка быть востребованным и через это ощутить себя, – дико звучит, – нормальным человеком. С другой стороны – есть прощальные пожелания друзьям и родителям, признания, извинения. Некая «любовь» к убитой подруге – не заходящая, впрочем, дальше плотских чувств. Размышления о собственной жизни, которая привела к такому результату – в отличие от этих размышлений, не приведших ни к чему. Есть и доля бравады, и гордость закомплексованного «ботаника» (параллельно с учёбой парень уже где-то работал программистом) – что смог убить девушку, которая его не любила. Есть отчаяние от совершённого поступка и понимание того, что чужая жизнь жестоко прервана, а собственная – морально и психологически уничтожена. Но всё это, надо признать, накрывается, как медным тазом, простым и циничным выводом: 19-летний деградант, личность которого глубоко разрушена изнутри, надругался над подругой и покончил с собой. Да, это действительно так. Безо всякого пафоса. 

Если вкратце – у молодых людей были отношения, но Татьяна была ими недовольна и потихоньку уходила к другу Артёма. При этом, в силу каких-то обстоятельств, осталась на некоторое время жить у Артёма в квартире – объяснив это тем, что её родители «ещё не сделали ремонт». Артём не стал её выгонять, а стал вынашивать идею убийства, которое в итоге осуществил. Убийство сопровождалось двойным изнасилованием – сначала умирающей девушки, а потом её мёртвого тела. Я понимаю, что всё это очень неприятная и, прямо говоря, «жёлтая» тема – но чтобы понять по возможности, что произошло, надо понять человека – а чтобы понять человека, надо понять язык, на котором он мыслит. 

«…как всё произошло? она вернулась домой, я сидел на кухне, она начала идти к себе в комнату и я ударил её кулаком в лицо, она упала на пол. я ударил ещё несколько раз, у неё пошла кровь изо рта и она начала просить меня уйти. я не ушёл, лол. я начал её душить. во время этого она всё ещё продолжала говорить что-то похожее на «уйди». в один момент она явно потеряла сознание, но сердце продолжало биться. я решил быстро, пока ещё не остыла, как говорится, ***** (неценз.: изнасиловал) её. закончив свои дела, я понял, что сердце, сука, всё ещё бьётся. потом я подержал руки на шее ещё – ноль эффекта. тогда я взял нож и перерезал ей горло. не знаю, насколько качественно я это сделал, но крови было прилично. ичсх, пульс всё ещё оставался. тогда я взял нож и воткнул ей слева между рёбер два раза. потом я ***** (неценз.: поболтал) с сашей в телеге с её телефона, ***** (неценз.: изнасиловал) ещё раз и решил пойти написать этот текст. люди на удивление живучие, как оказалось, либо у меня было недостаточно физических сил, чтоб придушить её быстро».

«Ичсх» и «лол» – это одни из характерных фраз, употребляемых молодёжью в интернете, что-то вроде маленьких словесных значков, быстро передающих эмоции. Язык, которым написана исповедь Артёма, в целом очень напоминает язык анонимных форумов, появившийся и развивавшийся с начала 2000-ых, если не раньше, и постепенно сменившийся языком соцсетей. Это целая субкультура, которая во многом как выражает, так и определяет молодёжное сознание в его нынешнем состоянии. Человек – это в некотором смысле и есть тот язык, на котором он думает. 

«…я вот думаю, повеситься, вскрыть вены или попытаться на раз-два-три воткнуть нож в сердце. очень сложно выбрать. или вообще под поезд прыгнуть. у неё такая тонкая шея. и классная грудь. я же сказал, что люблю её? а ведь я даже до 20 и не доживу, хех. мой мир начал развалиться несколько месяцев назад и теперь я разрушил его полностью. восстание из пепла – ложь. 

я никак не пытаюсь оправдать себя. то, что я сделал, – ужасно, но я сделал то, что захотел и посчитал нужным, потому что ***** (неценз.) я могу. мог. пойду бутеры сделаю. буду наслаждаться, пока могу.»

Этот язык предельно прост, откровенен, легко воспринимаем, поверхностен, рассеян, позволяет болтать о чём угодно – и, во многом благодаря своей простоте и невзыскательности, аккумулирует отрицательный опыт. Страх, боль, унижение, смерть, потеря свободы, безумие, насилие, иррациональная злоба, болезнь, всевозможные отклонения, включая сексуальные, мании, фобии, различные виды расстройства личности, бессмысленность жизни, отсутствие любви – весь этот мутный поток, вырвавшийся из нашего сознания в 90-ых, не иссяк, а просто подзамёрз в 2000-ых. Эти темы живут под слоем грязноватого и не слишком толстого льда, на небольшой глубине, где осмысляются и переживаются по принципу «как повезёт» – в одиночестве. А будучи не осмысленными, не преодолёнными – остаются там навсегда, – или внезапно прорываются наружу. В результате сознание, говорящее само с собой на неглубоком, скользящем по поверхности языке – порождает ситуацию, которую уже невозможно осознать, настолько она чудовищна и при этом… бессмысленна. 

Уход подруги и даже её фривольное отчасти поведение, заигрывание с твоим товарищем у тебя на глазах – действительно «не повод убить», как говорят теперь девушки в соцсетях, организовавшие одноимённый сетевой флэшмоб в память о Татьяне Страховой. Это не повод – это причина, которая, по совершении преступления, оказалось чудовищно недостаточной и несоответствующей собственным последствиям. Убийство, если рассматривать его как результат некой «психо»-логической цепочки – в большинстве случаев абсурдно: мотивы, причины и поводы оказываются абсолютно несоизмеримы с результатом. 

И самое печальное, что такое больное, несфокусированное, запутавшееся, предельно поверхностное сознание, легко отдающее себя на съедение собственному, предельно близкому «дну» – формируется, во-первых, на почве полового созревания – на превратно понятом «мужестве» и, соответственно, крайне циничном отношении к женщине, на самых базовых и страшно искажённых началах человеческой самоидентификации, – а впоследствии легко находит нишу в современном российском социуме и спокойно социализируется. Болезнь прогрессирует и не испытывает большого дискомфорта в своём развитии – потому что легко попадает в одну из «слепых зон», в один из тёмных уголков, которых полно в разобщённом, атомизированном обществе, неблагополучном во всех смыслах – от экономического до культурно-нравственного.

 

Николай ВАСИЛЬЕВ