КТО КОГО НЕ ПОНЯЛ?

№ 2018 / 5, 09.02.2018, автор: Александр ДЕГТЯРЁВ

Знакомство с интервью «Николай II: трагедия непонятого императора» («ЛР», 2018, № 3), которое взял у плодовитого автора П.Мультатули Илья Рябцев, ставит любого, кто знаком с российской историей начала прошлого века, перед частоколом невольно возникающих вопросов.

Мультатули настаивает на необходимости непременного всеобщего покаяния перед памятью последнего императора. За что же должен покаяться перед Николаем Романовым русский народ? За Ходынку? За 9 января? За бездарную и стратегически абсурдную русско-японскую войну? За революционные бунты начала века? За столыпинские «галстуки»? За Ленский расстрел? За вступление в мировую бойню при отсутствии неразрешимых противоречий с Германией? За отречение, осуществляя которое он бездумно порушил Основные законы Российской империи и открыл дорогу тёмным силам?

Здесь стоит напомнить читателю законодательную канву царского отречения. Совершая его, Николай Романов попрал главный системоообразующий закон Российской империи. «Он даже не вспомнил в эти сутки, что в его империи существуют свои основные законы, – писал А.И. Солженицын, – которые вовсе не допускали никакого отречения царствующего Государя». Нарушив эту сознательно не предлагавшуюся законодателем норму (в силу всеми признаваемого божественного происхождения царской власти) своим актом отречения, Николай преступил и лично его касавшуюся ст. 39 Основных законов: «…Престол наследующие, при вступлении на оный и миропомазании, обязуются свято соблюдать вышепостановленные законы о наследии Престола».

Этот закон, установленный Павлом Первым, появился как реакция на предшествовавшую ему и обнявшую весь предшествующий век неразбериху в делах наследования императорской короны (вспомним незаконченную предсмертную запись Петра Великого «Отдайте всё…») и горький опыт дворцовых переворотов ХVIII века. Он обеспечил безболезненное наследование высшей власти в России на протяжении всего ХIХ столетия. Даже декабрьское (1825 г.) потрясение её основ было быстро преодолено. Последняя редакция закона была хорошо известна Николаю. 23 апреля 1906 года он лично начертал на подлиннике Свода Основных законов: «Быть по сему».

Но в итоге поступил совсем иначе. Преступив всеобщее понимание и восприятие царской власти, он действовал в духе кооператоров горбачёвской поры: разрешено всё, что не запрещено законом.

Но дальше – больше! Своим решением о передаче трона Михаилу он попрал ст. 28 основных законов, гласившую: «наследие Престола принадлежит прежде всех царствующему сыну царствующего императора, а по нем всему его мужескому поколению». Попутно была порушена и ст. 30: «Когда пресечётся последнее мужеское поколение сыновей Императора, наследство остаётся в сём же роде, но в женском поколении последнецарствовавшего, как в ближайшем к Престолу…». То есть при каких-либо трагических несчастьях, связанных в данном случае с царевичем Алексеем, на престол могла вступить старшая дочь императора великая княгиня Ольга, отличавшаяся, по свидетельствам современников, умом, твёрдостью характера и силой воли.

Решение об отречении в пользу Михаила окончательно превратило главный закон империи в руины. А последующие действия Михаила вообще увели ситуацию в некий правовой астрал. Выдающийся юрист В.Маклаков назвал их «актом безумия и предательства». А.И. Солженицын резонно писал: «Михаил не проявил понимания: где же граница личного отречения? Оно не может менять форму правления в государстве. Отречение Михаила оказалось и за себя лично, и за всю династию, и за самый принцип монархии в России, за государственный строй её… Он хуже, чем отрёкся: он загородил и всем другим престолонаследникам, он передал власть аморфной олигархии. Его отречение и превратило смену монарха в революцию».

Такой была начальная точка пути страданий и гибели семьи Николая Романова.

В своих рассуждениях автор постулирует утверждение, которое, видимо, считает весьма важным и значительным. Он объявляет «подвиг Государя Христоподражательным». В православной душе образ Христа нерасторжимо соединён с восприятием его как Спасителя человечества. Образ Спаса один из самых почитаемых в православии.

В чём же подражал Христу последний российский император? Оставил миру светлое учение? Принял на себя муки обездоленного его пагубным решением народа? А куда девать, если согласиться с П.Мультатули, деяния, перечисленные выше? И, главное, как оценить в этом свете малодушное отречение, обрушившее империю в пылающую пропасть, где сгинули миллионы несравненных русских людей?

П.Мультатули – автор строгий. Всех, кто не готов покаяться, он именует манкуртами (существами с рабской психологией, возникшей под жестоким внешним воздействием). Это можно считать уже прямым оскорблением миллионов россиян – атеистов и значительной части православных. Надеюсь, он не включил в эту категорию верующих иных конфессий.

Ещё один призыв (или обвинение) автора связан с неоднократным использованием им термина «метанойя», пройти через которую он предлагает всем. В православной традиции её толкования превалирует понятие покаяния. Но если быть точными (а надо быть точными), то «метанойя» в прямом переводе с греческого означает «изменение ума». Вот что на самом деле предлагает нам осуществить автор, не раскрывая всей полноты своего предложения.

На наш взгляд, он совершает во всей этой истории искусную, как ему кажется, подмену понятий. Присущее православным (и не только им) чувство скорби и сострадания по отношению к невинно убиенным, он подменяет требованием покаяния и любезной его сердцу метанойи, т.е. изменения ума.

Конечно, мультатулить российскую историю в самых разных направлениях можно бесконечно долго – настолько она богата и разнообразна. Что, собственно, и делает огромное количество (по точному выражению А.Солженицына) «образованцев», в обилии подготовленных гуманитарными якобы «ВУЗами» в 90-е годы прошлого века. Наш автор, который скоро отметит полувековой юбилей, к ним, слава богу, не относится. Но научной строгости и ответственности за свои слова стоит ему пожелать.

 

Александр ДЕГТЯРЁВ,

доктор исторических наук