Адам АХМАТУКАЕВ. МЕНЯ ПОДВЕЛА МАТЕМАТИКА

№ 2018 / 11, 23.03.2018, автор: Адам АХМАТУКАЕВ

– Для кого вы пишете?

– В первую очередь для себя и для своих земляков-чеченцев.

– Когда вы ощутили себя поэтом?

– Ещё в школе. Я жил в селе Алханюрт и учился у нашего чеченского поэта Хусейна Сатуева. Это Сатуев первым мне открыл глаза на то, что далеко не все рифмованные строки являются поэзией.

– А почему вы потом решили стать математиком? Выходит, поэзия для вас долгое время была лишь хобби?

– Вообще-то я в школе мечтал о том, чтобы со временем стать учителем родного языка. Я был отличником и надеялся вместе с аттестатом о среднем образовании получить золотую медаль. Но на выпуском экзамене случился сбой. Меня подвела математика. И тут во мне взыграла гордость. Я решил ради принципа поступать не на филфак, а на физмат. Так я стал студентом Ставропольского пединститута. После института я семь лет отработал у себя в селе в родной школе, а потом перешёл в республиканскую газету.

– Чем чеченская поэзия отличается от русской?

– У нас много похожего в ритмике стиха. Но ментальность у нас разная. Для меня много лет кумиром в чеченской поэзии был Леча Абдуллаев. И знаете почему? Потому что все его стихи всегда говорили о богатом духовном мире чеченцев.

– А когда вы захотели, чтобы вас начали переводить на русский язык?

– Это желание появилось в начале «нулевых» годов.

– Вы сразу нашли переводчика?

– Нет. Сначала я сам сделал подстрочники нескольких своих стихотворений и выложил их на сайт «Стихи.Ру». А потом меня по интернету нашёл Юрий Гладкевич и попросил разрешения кое-что переложить. Кстати, позже уже я взялся перевести Гладкевича на чеченский язык.

– Вы взялись переводить Гладкевича из чувства благодарности?

– Не только. Мне показалось, что в каких-то вещах мы близки. На мой взгляд, Гладкевич, как и я, не приемлет войны. Хотя у него немало стихотворений навеяно военными воспоминаниями. Но я никогда не задавал ему по интернету вопросы о том, где он воевал. Я опасался ненароком обидеть своего переводчика. Повторю: я оценил у Гладкевича протест против всех войн.

– А можно я задам вам не совсем тактичный вопрос? А вы воевали? Где вы были в первую и во вторую войну?

– Я не участвовал ни в первой войне, ни во второй. Первую я провёл в соседнем селе, в Урус-Мартане. Там находилось много беженцев, и его не трогали ни федералы, ни боевики. Во вторую войну ситуация была иной. Тогда бомбили всё и вся. Поэтому я сначала уехал в Ингушетию, а затем в Кабардино-Балкарию.

– Вас потом земляки за это не упрекали?

– Моё окружение – нет, не упрекало.

– Вы тогда сталкивались с поэтом Зелимханом Яндарбиевым, который в какой-то момент пытался заменить Дудаева?

– В своё время Яндарбиев был хорошим поэтом. В его стихах звучали народные мотивы. У Яндарбиева было сильно жизнеутверждающее начало. Но потом что-то с ним случилось, и он с головой ушёл в политику. Его стихи начала 90-х годов меня уже не занимали. Мне жаль, что он и в жизни, и в творчестве в 90-е годы выбрал не те дороги, что всё кончилось трагически.

– Кого вы сами перевели на чеченский язык?

– Я много кого переводил, но особенно дорожу переводами Рубцова. Я узнал стихи Рубцова довольно-таки поздно, уже после окончания института. Открыл мне Рубцова Апти Бисултанов. Я был поражён тем, насколько сильно Рубцов был привязан к земле. Ну а потом меня потрясла та драма, которая с ним случилась в начале 70-х годов. Мне захотелось, чтобы все чеченцы тоже смогли понять масштаб этого поэта.

– А вас сейчас кто переводит?

– Поэт из Астрахани Юрий Щербаков. Он вышел на меня по интернету. Вроде у нас с ним получается неплохо.

 

Интервью взял В. КАЛМЫКОВ