И НЕ ПРОИГРАН С ТЬМОЮ СМЕРТНЫЙ БОЙ

№ 2006 / 50, 23.02.2015

Почто, луна-подруга,
кручинишься-хандришь?
Из замкнутого круга
небось не убежишь.
***
Почто, луна-подруга,
кручинишься-хандришь?
Из замкнутого круга
небось не убежишь.

Из нас, незнаменитых,
кто участи избег
по заданным орбитам
крутиться целый век?

Рассеянно средь ночи
ты сеешь мерклый свет…
Да, видно, он не всходчив
коль всходов нет как нет.

Овеянное славой,
горящее огнём,
да что нам солнце, право?
Есть пятна и на нём!

То ослепит всем очи.
То, щедрое на зной,
всем надаёт пощёчин
монаршею рукой.

Нет в мире идеала…
Печальная луна –
Дианочка-Диана,
замужняя жена.

Нам, человечьим жёнам,
Господь наш попустил
быть светом отражённым
неласковых светил.

Но, коль мечтой поэта
Господь судил нам быть,
хоть отражённым светом
обязаны светить.

***
Не похвалялся, едучи на рать.
Не похвалялся, воротясь с победой.
С устатку сел, обнял старушку-мать,
родной воды колодезной отведал.

Во глубину колодца заглянул…
И, вздрогнув от внезапного волненья,
вода вернула ласково ему
геройское – в медалях! – отраженье.

«Вкусна водица!» – крякнул и как есть
всего себя он окатил водою –
живой водой, что водится лишь здесь –
колодезной, родимой, ключевою.

Она текла – беспечна и вольна.
Она текла-текла, не утекала.
Не только по усам текла она,
но золото медалей омывала.

Не зря живой в народе прослыла –
она бальзамом врачевала раны.
И мёда слаще та вода была,
что венчана с родной землёй песчаной.

Она роднилась с солнцем и тогда
высокой тучей в небо поднималась…
Стремилась в Волгу отчая вода.
Текла сквозь пальцы, в руки не давалась.

…Была большая трудная война.
Душа солдата воевать устала.
Святой водой родная сторона
с души солдата копоть отмывала.

***
О Русь моя! Уже который год,
окутана предательским туманом –
прицельный взгляд из-под бровей
вразлёт –
ты ждёшь засадный полк на поле
бранном.

Пурпуром царственным горит твоя
заря,
всё предвещая – беды и победы.
От Калина до Сталина-царя
безбытностью была твоя безбедность.

Не меч, не щит, не сабля, не топор,
не ось тележная пугают свору бесью –
её страшит твой скорбно синий взор,
молитвенно пристывший к поднебесью.

Казалось бы, мелькнул и снова нет
(в свинцовых тучах безвозвратно
скрылся),
но страшен бесам неотмирный свет,
что на тебя хотя б мельком пролился.

О Русь, ты заслужила этот миг,
оплаченный веками слёз и горя!..
С тобою Михаил Архистратиг,
Илья-пророк, Георгий Змееборец…

Омыта светом, станешь вновь собой.
И луч, как меч, разгонит бесов ада…
И не проигран с тьмою смертный бой,
пока с тобой небесный полк засадный.

***
Ромашка, кашка, пижма, девясил.
Мордовник цвета воронёной стали.
Плакун-трава, угрюмый чернобыл…
Российских междуречий разнотравье.

Цветущий вьюн в обнимку с лебедой –
лебёдушке своей влюблённый сторож.
И – царственно встающий над травой
татарника пурпуровый околыш.

Прострел качает раненым листком.
Исходит ароматом медуница.
А под бурьян-травою испокон
буян-трава мятежная таится.

Здесь, где авось смешались и небось,
а кровь ристаний с брагою пирушек,
всё было, сплыло, слыло и сбылось,
увековечась в говорах речушек.

Болтушками те речки не зови!
Их речь о том лишь, как в живых
остались.
В них столько русской пролито крови,
что и враги порою содрогались.

Испив из речки, восклицали: «Кан!..»,
что означало «кровь» на их наречье.
И каплей крови прорастал тюльпан –
свидетель евразийской страшной сечи.

А рядом, скорбной розни вопреки,
проклятой розни – тюркской
и славянской,
на берегу сибирской Кан-реки
рос в небо город, наречённый Канском.Диана КАН г. НОВОКУЙБЫШЕВСК,
Самарская обл.