Геннадий ИВАНОВ. ЗАТИШЬЯ И ГРОЗЫ КАВКАЗА
№ 2007 / 5, 23.02.2015
САБЛЯ
Знаменитый мэр Махачкалы
Саид Амиров
Подарил мне красивую саблю…
Как-то не по мне вешать её дома
на стену,
Слишком экзотично и броско
Для моего скромного дома.
Продать её? Нехорошо.
Это же подарок легендарного человека.
И так эта сабля лежит у меня в футляре
Уже года три.
Изредка я открываю крышку
и достаю её из ножен.
Смотрю – и снова убираю.
Сабля не пробуждает во мне раздумий
О былых сражениях, о кровавой речке
Валерик…
Мы очень далеко ушли от всего этого.
Но всякий раз я вспоминаю
Мужественного человека,
Которого много раз убивали,
Даже из гранатомёта,
Но он, израненный, непоколебимо
Наводит порядок в непростом городе
Махачкале
И честно служит России.
И когда я так подумаю,
То этот блеск сабли
Обретает особый смысл,
Очень современный
И очень необходимый.
НА СВАДЬБЕ
Даргинская свадьба в Махачкале
Запомнилась мне горячими танцами
парней,
Бесконечным бросанием денег
над головами
И традиционным безмолвием невесты.
Но больше всего мне запомнились
Эти горячие крепкие парни,
Совершенно трезвые,
Хотя свадьба шла уже часов шесть…
Они всё время бросались в танец,
Как в какую-нибудь лихую схватку,
И танцевали так яростно,
Зажигательно, молодо, радостно!
Видимо, это была лезгинка.
Они танцевали,
А я любовался и печалился –
Я думал о наших нынешних свадьбах,
Где почти не осталось ничего
Народного, дружного, трезвого,
Обнадёживающего…
Нет, я не посыпаю голову пеплом.
Я вижу, что у нас есть воины-герои,
Есть великие труженики.
Мы можем ещё выдерживать
Нестерпимый жар парилки
И прыгать в ледяную прорубь…
Можем побеждать и ставить рекорды
в спорте.
Но от нас ушло или уходит
Что-то о б щ е е р а д о с т н о е,
Что-то такое,
От чего мне грустно на даргинской
свадьбе.
В ТАБАСАРАНЕ
Шамилю Казиеву
1.
Сказал мой друг: «Но пасаран!»,
Везя меня в Табасаран.
Мол, здесь не будет мне вреда,
Когда я с другом, –
Никогда.
Синеют горы, и орлы
Слетают плавно со скалы.
Внизу кипит река Рубас
И буйвола я слышу бас…
У друга Шамиля в гостях
Расслаблюсь я на радостях.
Ведь он сказал «Но пасаран!»,
Везя меня в Табасаран.
2.
В Иране живут иранцы,
В Табасаране – табасаранцы.
В Испании гуляют испанки,
А здесь гуляют – табасаранки…
Гляжу я на девушек и на парней,
Сидящих под вечер среди камней.
В тондире мне испекли чурек,
Проходит мимо суровый абрек…
О чём-то друг мой с ним говорит,
А он на меня сурово глядит.
Потом оказалось, что он не абрек,
А даже добрый вполне человек.
Он с нами потом сидел на коврах,
Как все тут сидят на добрых пирах…
Сидели мы в доме под самой горой
И очень жалел он советский строй.
Жалел он порядок – теперь его нет.
Жалел из Москвы коммунизма свет…
Хотя и теперь, он признался мне,
Москва для него – это свет в окне.
Теперь за Россию он всей душой.
Табасаран такой небольшой –
Что он без России? Песчинка в горах.
За доброе пьют всегда на пирах.
За доброе пили, за дружбу, за свет,
Чтоб кончилось время разрухи и бед…
За доброе пили, но пили с тоской.
Как будто в деревне родимой тверской.
3.
Орёл, словно Зевса посланник,
Сурово застыл в небесах:
Глядит, что тут делает странник
В его поднебесных лесах.
В его поднебесных ущельях,
У сизой орлиной скалы…
Зачем он заходит в пещеру?
Орёл, мои мысли светлы.
Не будет ни порчи, ни сглазу –
Я с добрым намереньем тут.
Я просто не видел ни разу
Как люди в аулах живут.
Впервые я вижу, как трудно
С поклажей шагает ишак.
Разрушенной крепости груды,
Которую брал Надиршах…
Впервые легенду я слышу
О воине, ставшем скалой,
Впервые – я облака выше,
Оно под моею ногой…
Спасибо, Шамиль, что приветил
Меня ты в такой вышине.
Мир всё-таки чуден и светел,
В порушенной даже стране.
КАВКАЗ
Гляжу я на тёмные горы,
В ущелье грохочет Рубас…
Тут снова стрельба и дозоры,
Опять беспокоен Кавказ.
Затишья и грозы Кавказа…
Так, видимо, будет всегда.
Война тут живёт, как зараза.
России отсюда – беда.
Что делать, что делать России?
Покуда нам ясно одно:
Спасительна здесь только сила.
А дальше – неясно, темно…
сентябрь 2006
* * *
Магомеду Ахмедову
Я люблю прилетать в Махачкалу
На праздник Белых Журавлей.
Встречаться со старыми друзьями,
Читать стихи, купаться
в Каспийском море,
Ехать в Гуниб по берегу горной реки
Кара-Койсу,
Мимо отвесных скал подниматься
в старую крепость,
Последнее прибежище имама Шамиля, –
И там, у памятника Белых Журавлей,
Опять читать стихи,
Слушать аварские песни,
Вспоминать Расула Гамзатова…
Когда-то я сидел у него дома.
Он был уже достаточно стар и болен,
Чтобы самостоятельно выпить
рюмочку коньяку,
Ему помогал это сделать кто-то
из родственников –
Но был ещё не так стар и болен,
Чтобы забыть о поэзии –
И он говорил о поэтах и поэзии…
Это незабываемо!
Это называется: «Но быть живым,
Живым и только,
Живым и только до конца!»
Я люблю прилетать в Махачкалу
На праздник Белых Журавлей.
И хотя все знают, что журавли –
это солдаты,
Что праздник – в память погибших
воинов,
Но это ещё
Праздник поэзии.
Белые журавли – это солдаты,
Но это ещё и поэты.
Геннадий Иванов
|
||||
| *** | ||||
|
|
||||
Добавить комментарий