ЧТО ПРОИСХОДИТ В ПРЕДДВЕРИИ «НОВОГО» ГОДА ЛИТЕРАТУРЫ?

№ 2015 / 1, 16.01.2015, автор: Андрей КАШКАРОВ

В произведениях современной литературы читателю исподволь внушается мысль: бери пример с героев, действуй как они. Но что такое образ современного героя в произведении массовой литературы и кино? Образ «нормального» – высокоморального героя – редкость, да и кому он, такой герой, сейчас интересен? Где вы его увидите в чистом виде? Он нереален так же, как и чистый кислород (которым нельзя дышать). Массовость предполагает ориентацию на то, что востребовано: искусственная мода на реалистичные проявления в обществе – именно то, что мы и так видим вокруг в повседневной жизни.

Поэтому рискну предложить тему – проблема современного читателя создана искусственно.

 

Классика не забыта, она периодически переиздаётся. Также нельзя не заметить, что ряд издательств, в которых сильны воля и дух к качественному продукту, а не быстрому обогащению (обороту средств), превозмогая трудности издают элитарную литературу, которая востребована определённой категорией граждан-интеллектуалов. Также как и переиздаются и популяризируются тексты В.Шаламова, Ф.Достоевского, Л.Толстого и других классиков; правда, случается это не в пример реже.

С другой стороны развлекательная литература, ориентированная на массового читателя – это не каприз и не давление сверху (пропаганды нет), это ответ на вызовы времени. Есть социальный заказ, формируемый вкусами массового читателя – массовая литература отвлекает от реальностей жизни и ежедневной рутины (шаблоны: дом–работа–деньги, выпил–закусил–в тюрьму и т.д.). Будет ли кто-то спорить о том, что гражданам большой и многоликой страны необходимы развлекательные и спортивные передачи (они пользовались спросом и раньше)?

Но воспитывать лучшие качества в людях необходимо с помощью пропаганды классики. Один из проверенных способов донести её до читателей (которые не читают в силу разных причин) – с помощью сериалов и художественных фильмов, снятых по произведениям писателей-классиков.

Бесспорно, что хороший вкус к искусству (литература, театр, кино, музыка, художественные образы) прививается воспитанием и примером, и это воспитание – прерогатива государства.

Тем не менее, сложный литературный процесс в России проходит такую же эволюцию, как в Европе. Там уже давно воедино слиты массовая культура и искусство. «Высокое искусство» и массовая культура по-прежнему существуют и по отдельности, но при этом есть большая область пересечения, так называемый мейнстрим. В романах изданных в Европе, в частности в Финляндии, где я частый гость и хорошо знаком как с кинематографом, так и с литературой, популярны темы о семье, о человеке (истории про соседа, его семью – что вижу, про то пишу). Это «одноклеточное» отличие «их» литературы традиционно видится как в проекции на прошлое, так и на современном этапе. В России же традиционно была сильная многогранная образность, подтекст, который сегодня сохранился только в элитарной (не массовой) литературе. Кинематограф имеет крен в другую сторону, и это тоже веяние времени – социальный заказ. Люди в сложившемся, относительно стабильном и цивилизованном обществе в своё свободное время хотят видеть фантастику, шок, ужасы. Как будто бы всего этого не хватает в реальной жизни. И действительно не хватает. Психологи объясняют это «компенсаторной функцией»: добирать то, чем не насытился. Это происходит, к примеру, в Финляндии, достаточно знать язык и держать включённым телевизор втечение суток. Тематическая похожесть стиля на разных каналах говорит о неслучайности, о некоей системе.

То же и в литературе. Общество сильно поляризовано не только в политическом аспекте, но и в образовательном и культурных смыслах. Также как «мундир ещё не делает человека офицером», диплом (который, как известно, сегодня можно получить разными способами) ещё не говорит об образованности, и тем более о культурном воспитании. Значит, формальные признаки как в документах, так и в качестве литературы – суть формальные, ни больше, ни меньше. А по формальным признакам массовая развлекательная литература вполне «литературна». Значит, в правовом поле всё в норме.

Поэтому, на мой взгляд, в преддверие года литературы (2015), равно как и вне привязки к датам, неуместен вывод о том, что государство сознательно делает из граждан – «болванчиков». Есть социальный заказ на то, что интересует большую часть граждан, этот «заказ» удовлетворяется всеми доступными способами в правовом поле. Для всех остальных существует массовая литература, и, с позволения сказать – VIP-кабинеты в банях и специальные залы на вокзалах (и т.д.).

В своё время В.Г. Белинский обозначил своё отношение к проблеме так: «Результатом всех разборов должно быть убеждение, что литература настолько хороша, насколько она реальна».

Для поддержки культуры очень важны массовые культурные мероприятия. Не локальные тусовки, где собираются единомышленники. Для этого не нужно брезговать рекламой и даже дополнительным телефонным уведомлением потенциальных участников.

Книга не должна быть хорошей или плохой, она должна «попасть» в душу читателя, вызвать резонанс, переосмысление и причастность к героям, а в массовом порядке попасть в размышления конкретной группы читателей. Попадёшь или нет – заранее вычислить невозможно.

Отсюда элитарная литература – для избранных, или классика, которая стала элитарной литературой, не может быть массовой. Ибо массам нужно иное. Впрочем, этот сегмент литературы вполне широко представлен в книгоиздании.

Популярность развлекательной (массовой) литературы вполне объяснима желанием идти лёгким путём («когда вокруг всё так сложно», «не мы такие, жизнь такая»), и, как говорил на сей счёт мыслитель Феофан Затворник: «Надобно иметь очень твёрдую опору, чтобы устоять от напора волн». Однако, у кого из современных литераторов поднимется рука или перо бить читателя в лоб только от того, что он такой… ленивый? Находящийся в сложной жизненной ситуации (постоянное состояние, маска приросла к лицу и стала привычкой) обыватель хочет приподняться от своей печали, и развеселиться. Поэтому вовсе не надобно, чтобы вдруг изменились житейские обстоятельства. Помочь может и светлое слово писателя.

Таково массовое явление.

Других читателей (в массовом виде) у нас нет. Литераторы в этой ситуации предпочитают не «бить» или «воспитывать», а просто писать то, о чём душа просит. Иногда – «попадают» в образ мышления конкретной группы и становятся популярны. Но надо ведь ещё и зарабатывать. Так возникают заказные книги, которых большинство, и ориентированы они именно на массового читателя. Такой вот апофеоз развлекательной литературной деятельности или его реальное объяснение. А объяснение необходимо, поскольку вопрос о том, почему же «так мало хороших книг» в социуме уже оброс большой мохнатой бородой. Книги-то есть. Только их надо поискать в лавках, реализующих товары для определённого читательского круга, то есть с небольшими тиражами, такими, которые могут быть реализованы, а не пылиться на складах. К чему это я? А вот к чему. Всего один грузовик нереализованных книг сегодня стоит 10 000 рублей. Это почти 5 тонн. Невыгодно издавать то, что не купят. Повторюсь, что социальный запрос (массовый) от общества (то, что купят) касается книг практической направленности, а не классики или как элемента элитарной литературы – поэзии.

На этот счёт интересно высказался ещё столетие назад Николай Гумилёв в диалоге с поэтом Иннокентием Анненским: «Стихи писать можно себе, к Богу или к людям. Если пишешь себе, то ставишь условные знаки, иероглифы, как в записной книжке: сам все пойму и разберу. Если к Богу – тоже ничего объяснять не нужно. Но если вы обращаетесь к людям, вам хочется, чтобы они вас поняли. И тогда многим приходится жертвовать. Многим из того, что дорого».

К примеру, сегодня факт расцвета поэзии неомодернизма подтверждают многие литераторы. Другое дело, что на публикации трудно заработать, а первых премий на всех даровитых явно не хватит.

От этого и главная проблема – продвижение молодых писателей; неумение вписаться в продвинутые литературные тусовки. Тусовки контролируют литературные премии, издательства и имеют определённые подвязки в среде рецензентов. Отсюда и обилие разномастных премий: почти каждая «тусовка» создаёт свою «премию», чтобы чувствовать свою значительность. Так границы современности стали и рубежами поэзии.

Существуют возможности культурной интеграции со странами-соседями в сегменте культуры и искусства – несколько нетривиальных вариантов русскоязычной писательской деятельности за рубежом, кроме традиционных творческих вечеров и презентаций. Идеи новых форм успешно опробованы – групповые посещения писательских коллективов России, проведения двуязычных мероприятий для ознакомления с творчеством писателей русского зарубежья, организации выездных образовательных литературных кинолекториев. К примеру, Российским межрегиональным союзом писателей в 2013–2014 годах налажены контакты с финскими русскоязычными литераторами (не столько и не только эмигранты разных волн) и на основе взаимовыгодного сотрудничества практикуется взаимодействие с профессиональным сообществом в России, когда русскоязычные поэты и писатели в Финляндии выступают как существенная и качественная часть современной русской литературы.

Когда читательская культура «лежит на боку» трудно рассчитывать на сохранение наследия, особенно, если творческие отрасли находятся на периферии актуальных вопросов. Действительно, как можно современному писателю быть носителем инноваций, если значение интеллектуального труда девальвировано? И все мы ждём, ждём перемен. Хотя ожидание – это прелюдия в минорной тональности.

Кроме того, ответ на сей «олбанский» вопрос «почему культура в России легла на бок» субъективен, фрагментарен и, несомненно, конъюнктурен. Как мы имели возможность убедиться, размышляя, не вся культура и так уж сильно легла.

Тем не менее, художественные книги и литературно-художественные журналы являются уникальным источником, благодаря которому заинтересованный человек может не только вспомнить и представить традиции прошлого, но и восстановить свою веру в искусство слова настоящего.