ПО КОМ ЗВОНИТ КОЛОКОЛ

№ 2008 / 12, 23.02.2015

Много лет назад я впервые узнал о драматурге Т.Стоппарде, наткнувшись в Библиотеке иностранной литературы на его пьесу «15-минутный Гамлет», где трагедия Шекспира была переписана сначала на семи, а потом и на одной странице (причём исключительно строками из оригинала). Одностраничный «Гамлет»!
Размышления о премьере Российского академического молодёжного театра
«Берег утопии» по пьесе Т. Стоппарда

…Это цвет лучших людей,
это двигатели двигателей,
это соль соли земли.
Н. Чернышевскийй. Что делать?
Много лет назад я впервые узнал о драматурге Т.Стоппарде, наткнувшись в Библиотеке иностранной литературы на его пьесу «15-минутный Гамлет», где трагедия Шекспира была переписана сначала на семи, а потом и на одной странице (причём исключительно строками из оригинала). Одностраничный «Гамлет»! Вряд ли этот рекорд краткости побит до сих пор. В новом тысячелетии ставший знаменитым драматург установил новый рекорд – теперь уже продолжительности: пьеса-трилогия о Герцене и его окружении занимает без малого пятьсот страниц и играется в театре в течение десяти часов.
Т.Стоппард не случайно один из самых популярных сегодня драматургов: его творчество – живая иллюстрация всех новейших течений мировой драматургии – тут и постмодернизм (игра с известным материалом, переделки классических произведений, использование популярных биографий), и абсурдизм, и популярная сегодня беллетризация истории. Остроумные и сценичные, пьесы Стоппарда обеспечивают публике с интеллектуальными запросами удобоваримую духовную пищу.
Создавая «Берег Утопии», английский драматург рисковал: жанр получившейся трилогии – скорее эпический, чем драматический, материал – малознакомый западному зрителю, российский. Но, сделав ставку на богатство идей и событий в биографиях русских революционных демократов, Т.Стоппард доказал безошибочность своего чутья. Пьеса была успешно поставлена и в Лондоне, и, позднее, в Нью-Йорке, где постановщики и исполнители получили ряд театральных премий. Рассчитывал ли автор на постановку в России? Вероятно, да: материал изучен тщательно, существенных ошибок и ляпов в отображении событий и идей нет.
Пьеса была поставлена в РАМТ – театре с юной аудиторией, главным режиссёром театра А.Бородиным, уже имевшим опыт многочасовых постановок в своём коллективе («Отверженные» по В.Гюго, Инь и Янь» по Б.Акунину). Расчёт был верным. Через четыре месяца после премьеры, в феврале этого года, состоялся целевой спектакль для студентов, после которого зрители были приглашены на совместное обсуждение увиденного с режиссёром-постановщиком и труппой. Спектакль оказался близок многим молодым зрителям с явным или подспудным интересом к проблемам свободы, демократии и общественной жизни вообще. В то же время дискуссия выявила неприятие произведения и стоппардовской трактовки российской истории некоторыми вузовскими и школьными преподавательницами старшего возраста.
Даже удивительно, как британскому автору удалось донести до публики идеи своих героев. Ведь прототипы общались на чужбине со своими соратниками и противниками не только по-русски, но также на французском, немецком и английском языках, потом записывали свои мысли, письма и воспоминания на одном из этих языков или по-русски, Стоппард же использовал английские переводы этих текстов и художественно переработал их в пьесе; наконец, она была переведена на русский язык (А. и С. Островскими). Так что одни и те же мысли подвергались нескольким переводам, причём порой не один раз на один и тот же язык.
Мастеровитый драматург, Стоппард подчинил характеры героев законам сцены. В результате некоторые персонажи оказались на переднем плане (Белинский, Герцен, Бакунин), а другие создают фон. При этом неожиданно выпукло проявляются такие мало знакомые рядовому зрителю фигуры, как Станкевич, Кетчер, Сазонов или, например, польский революционер Ворцель и даже гувернантка Мальвида фон Майзенбург, а широко известные образы Тургенева, Огарёва и славянофила К.Аксакова оказываются клишированным (постоянные сентенции о Сандвичевых островах и недомогании в мочевом пузыре у Тургенева, пьянство и эпилепсия у Огарёва, шутовской наряд Аксакова).
Стоппард обильно черпает из богатой приключениями и несчастьями истории личной жизни героев, особенно Герцена и Огарёва. Драматизм в трилогии получился трёхслойным.
Первый, поверхностный слой – драмы и трагедии в семейной и повседневной жизни героев, перипетии их сложных взаимоотношений, предательств, потерь.
Второй – драма идей, на наш взгляд, наиболее интересная линия во всём сюжете. В самом деле, в затхлой атмосфере эпохи Николая Палкина горстка молодёжи интересуется философией, слушает университетские лекции о Гегеле профессора Грановского, и вот философия Гегеля становится «алгеброй революции», порождает великих мыслителей-революционеров Герцена и Бакунина, а каково было продолжение – мы все хорошо знаем…
Наконец, третий слой – духовная драма постаревших Герцена и Бакунина, когда они увидели, как искажённо революционные идеи осуществляются в реальной жизни, как многотруден и мучителен путь к свободе – к подлинному берегу Утопии.
Доступные нам фрагменты видеозаписей нью-йоркского спектакля показывают, что актёры (правда, там заняты и голливудские и бродвейские звёзды первой величины) в американской постановке играют намного эмоциональнее, чем питомцы А.Бородина. Это можно объяснить тем, что в Англии и Америке содержание должно, вероятно, восприниматься свежее и серьёзнее, чем у нас. Для нашего зрителя, да и актёра созданные английским драматургом чеховско-тургеневская атмосфера первой пьесы («Путешествие») и адюльтерно-мелодраматическое наполнение второй («Кораблекрушение»), пожалуй, выглядят чересчур приблизительными и поэтому фальшивыми. Академичная игра исполнителей ключевых ролей Герцена (И.Исаев), его жены Натальи (Н.Уварова) и Тургенева (А.Мясников) заставляет порой вспомнить бесчисленные российские телесериалы с такими же малоэмоциональными персонажами. Зато ярко раскрыты образы «неистового Виссариона» (Е.Редько) и фанатичного энтузиаста Михаила Бакунина (единственная претензия к С.Морозову – его герой мало меняется от юности к старости).
Персонажей больше, чем актёров. Это играет злую шутку, и невозможно, скажем, отличить Шевырева от Грановского (А.Блохин).
Возникает вопрос к Стоппарду: стоило ли так растягивать произведение, чтобы вывести в нём карикатурного К.Маркса (А.Хотченков).
В тексте пьесы много ударных сцен и изощрённых приёмов, но в спектакле они оказались приглушены. Не замеченными публикой остаются и появление Пушкина, и олицетворяющего дьявольскую ипостась истории Рыжего Кота (Р.Степенский).
В спектакле РАМТ хороша сценография (С.Бенедиктов), с выдвинутой в зрительный зал авансценой, которая приближает к аудитории важные мировоззренческие споры героев. Приём этот взят из японского театра Кабуки. Заметим, что театр Кабуки имеет опыт постановки и многочасовых, и многодневных эпических спектаклей. К арсеналу Кабуки восходит и применённый А.Бородиным приём перемены декораций массовкой прямо во время действия.
Так вот, идейные споры на авансцене – лучшее, что есть в спектакле А.Бородина, и именно они держат внимание публики в течение десяти часов, именно они создают иллюзию сопричастности зрителя к событиям полуторастолетней давности. Мы как будто живём проблемами и тревогами мыслителей прошлого, и мысль их проникает и через четыре-пять прямых и обратных переводов, и через калейдоскопичное мелькание их домочадцев, гостей, слуг, через необязательные похождения и неизбежные несчастья.
Их труд, их борьба, их мысль – вот что сделало бессмертными духовных вождей революционной демократии, и это – главное, что предопределило успех проекта «Берег Утопии», осуществлённого английским драматургом и московским театром.Ильдар САФУАНОВ