Г-н К. шагает по московской сцене

Замок

Спектакль театра драмы и комедии на Таганке по роману Ф.Кафки. Режиссёр-постановщик и сценограф Ю.Любимов. Автор музыкального сопровождения В.Мартынов.
Премьеру «Замка» театр приурочил ко дню своего рождения – 23 апреля. Главный режиссёр, сидя в партере, с помощью фонарика управлял действием. По обеим сторонам сцены симметрично расположены два постоялых двора, которые почти ничем друг от друга не отличаются. Посреди сцены – турникет, очевидно символизирующий вход на территорию Несвободы. Сюда, в деревню вокруг Замка, приходит статный, бодрый, энергичный землемер К. (его играет В.Черняев, который несколько лет назад играл у Ю.Любимова же Йозефа К. в отрывках из «Процесса» в рамках спектакля «Суф(ф)ле») – прямая противоположность автору романа Францу Кафке. И сразу начинает освободительную борьбу. Что-то выговаривает смешным и нелепым обитателям замка и их прислужникам, снисходительно посмеивается над ними. Пригласив на должность землемера, администрация замка не дала ему фронта работ, а вместо этого приставила для наблюдения двух клоунов-соглядатаев Артура (С.Цимбаленко) и Иеремию (Д.Высоцкий). К. увольняет этих горе-помощников. Разрывается между любовью двух женщин: Фриды (А.Басова) и Ольги (А.Хлесткина). Хвалит платье Хозяйки (Л.Селютина) постоялого двора (непонятно, какого из двух), и лесть эта гротескно разрастается до масштабной выставки платьев. Однако все усилия героя тщетны: работу по специальности не получает, в замок не попадает.
Сам замок воплощается в двух ипостасях – как некий осветительный прибор, скользящий по тросу над залом около сцены, и как силуэт диснеевских башен на заднике сцены – в обоих случаях как нечто идеально-недостижимое, существующее лишь в мечтах. Возможно, в интерпретации театра Замок олицетворяет Свободу, доступную лишь для его обитателей, в то время как простым смертным путь в царство свободы заказан.
В романе же замок изображался более обыденным, напоминающим захолустный городок. И вокруг этого замка происходила фантасмагория, похожая на кошмарный сон.
У Ю.Любимова кошмарного сна нет, всё довольно рационально, выполнено в испытанной технике, идущей ещё от «Доброго человека из Сезуана» и достигшей отточенности году этак в 1980-м, в «Доме на набережной». Но Кафка не Б.Брехт и не Ю.Трифонов, хотя Дом на набережной и был в нашей стране своего рода Замком.
Ю.Любимов старательно убрал из произведения элементы кошмара, особенно в школьных сценах, зато в спектакле собственной персоной появляется неуловимый в романе Кламм (С.Лучников) и, выглядывая в окошко на втором этаже (неизменный атрибут любимовских спектаклей), самолично зачитывает тексты своих противоречивых служебных записок. А ведь в романе принадлежность этих посланий перу Кламма подвергалась сомнению. В спектакле вообще нет места сомнениям, а Кафка вышел певцом свободы вроде Максима Горького.
Тем не менее кафкианская атмосфера непостижимым образом витает на сцене и в зрительном зале, а остроумное решение образа посыльного Варнавы (свои речи исполнитель этой роли К.Любимов распевает на шубертовские мотивы) радует душу. Мы лишний раз убеждаемся, что мастерство театра и его руководителя в созидании яркой театральности не увядает.

Процесс

Спектакль театра-студии п/р О.Табакова по роману Ф.Кафки.
Режиссёр-постановщик К.Богомолов, художник Л.Ломакина.
По степени абсурдности роман «Процесс» превосходит все произведения Ф.Кафки. Йозефа К. арестовывают в его квартире в день его тридцатилетнего юбилея, следствие ведут в судебной канцелярии на увешанном сохнущим бельём и уставленном стиральными корытами чердаке ветхого жилого дома, судебных стражей порют розгами на основании жалобы героя прямо в банке, где он работает.
К. Богомолов, как и Ю.Любимов, пожертвовал иллюзией кошмарного сна – здесь нет бесконечных лабиринтов чердаков, коридоров, нет толп уродливых бедняков. Проблему массовки режиссёр решает просто – задник сцены оснащён большими зеркалами, в которых отражается сидящая в зале публика.
Число действующих лиц резко сокращено. Среди них нет соседки героя. фройляйн Бюрстнер, а её реплики переданы квартирной хозяйке фрау Грубах (Е.Германова), которая предстала балагуркой. Эта же актриса, загримированная под Гитлера, играет начальника судебной канцелярии.
Роль соперника К. по банку, заместителя директора, стала чисто вспомогательной. Он одет и загримирован как Чарли Чаплин и в основном помогает расставлять реквизит. Играет его сам постановщик спектакля К.Богомолов.
Достоверен в двух своих ролях – наивного, но практичного Дяди и едкого, мудрого Священника – Б.Плотников. Так же искусно перевоплощаясь, создаёт три разных характера – забитой Прачки, практичной Лени (экономки адвоката) и пластичной зловещей горбуньи – Я.Сексте.
В отличие от любимовского спектакля, главный герой Йозеф К. (И.Шибанов) не бодрячок-шестидесятник – скорее он напоминает нормального западного обывателя-клерка, встретившегося с аномалией (представьте себе, например, иностранца, столкнувшегося в России 98-го года с замораживанием счетов в банках и т.п.). Он и растерян, и безуспешно пытается что-то предпринять.
Энергично и убедительно воплощает роли адвоката Гульда и стража Виллема Е.Миллер.
Инсценировка К.Богомолова значительно длиннее любимовской и в целом довольно полно отражает основные сюжетные линии романа «Процесс». Есть отдельные огрехи: так, режиссёр перенёс сцену порки стражников из банка в канцелярию суда, однако один из них, Франц (А.Фомин), сообщает, что невеста ждёт его внизу у дверей банка.
Если Ю.Любимов в спектакле «Замок» замещает кафкианский кошмар брехтовским рационализмом, то у К.Богомолова атмосфера обильно приправлена элементами буффонады: кроме пародий на Гитлера и Чаплина, здесь и женские туфли адвоката, и клубы густого пара, вырывающиеся из-под крышки громадной кастрюли с супом, и нарисованный художником Титорелли (И.Верник) портрет Йозефа К. в виде распотрошённой статуи Давида, и даже голые зады идущих на порку стражников.
Но, думается, в кошмарном сне КВНовский юмор не вполне уместен. В результате главная идея романа «Процесс» – о незащищённости и бесконечной зависимости человека от сил зла – осталась в богомоловском спектакле «за кадром», а получился, как это модно на сегодняшней московской сцене, трагифарс о смешных недоразумениях с несчастливым финалом. Ильдар САФУАНОВ