СЧАСТЬЕ, КОТОРОЕ ДАРИШЬ САМ СЕБЕ

№ 2008 / 31, 23.02.2015

Илюша уже в четыре года научился читать по складам, с удовольствием заучивал простенькие стихотворения, но когда мама попробовала дать ему сказки Гауфа, мальчик вдруг заявил: «Не хочу читать!»
Мама любила Гауфа и считала: каждый нормальный ребёнок обязательно должен познакомиться с «Карликом Носом» и другими волшебными историями. Однако Илюша не помнил, с чего начиналась та или иная сказка, ему были неинтересны описания, он не понимал смысла прочитанного. Мальчика, однако, чуть ли не силой усаживали за книжки, заставляли читать вслух длинные тексты, а он капризничал, упирался и однажды разодрал томик сказок того самого Гауфа. Попало ему крепко. После этого с Мишей что-то случилось: он стал бояться читать. А его всё равно заставляли…
«Тупой! – в сердцах сказала мама. – Как тебя такого в первый класс вести? Позор! Я со стыда сгорю…»
Пришлось идти с Илюшей на приём к психологу. Он поставил диагноз: ридингфобия – навязчивый страх перед чтением. Мама, сама того не подозревая, ещё больше усугубляла ситуацию, принимая поведение сына за каприз. Ей даже в голову не могло прийти: из удовольствия чтение иногда превращается в страдание. Если переусердствовать в стремлении сотворить из ребёнка вундеркинда, сделать его самым-самым, постоянно «контролировать», «направлять» и тем более в сердцах называть его неполноценным. За что ему любить книгу, если от неё одни неприятности? И никакой радости…
Терпение, только терпение
Любой детский психолог скажет: ридингфобия, конечно, диагноз, а лекарство только одно – терпение родителей. И настойчивость. Основу массы методик, в общем-то, составляет одно: сделать чтение увлекательным и приятным занятием.
Это маме нравится Гауф, а её ребёнку – пока нет; его, может, и классические Маршак с Барто не впечатлят, зато от Остера или Гиваргизова он в полном восторге. И это нормально.
«Вредные советы», озорные перевёртыши, весёлая завиральщина и лёгкая абсурдность современному ребёнку порой ближе и понятнее великолепно правильных и этически выверенных текстов. Его, беднягу, и так со всех сторон учат и шпыняют – в детсаде, школе, дома, «делай то, не делай этого», «это хорошо, а это плохо»… Да кто бы спорил! Но можно ему почувствовать себя свободным? А чтение – это прежде всего свобода. Свобода, оставаясь с книгой наедине, познавать что-то новое, радоваться и огорчаться, проживать «параллельные» жизни, играть.
Вспомним: текст, по существу, не что иное, как слова, выстроенные в определённом порядке. Ребёнок тоже строит – из кубиков, конструкторов. Возможно, он интуитивно чувствует: словами можно играть. Как Эдвард Лир, к примеру, или Даниил Хармс, Виктор Голявкин, Сергей Седов… Ему бы, может, этих весёлых жонглёров слова почитать! Но нет, у некоторых взрослых свои представления о чтении для порядочных детей: «Какой Эдвард Лир? Сплошной абсурд, и взрослый-то не поймёт!»
Иногда мне кажется: многие взрослые напрочь забыли, как были детьми. Вспомните, как мы не любили всё правильное, лишённое тайн и слишком серьёзное.
Знаю, к примеру, одну семью, где детей заставляют сидеть над романами Вальтера Скотта. Великий, конечно, писатель, но, Боже, какой нынешний ребёнок осилит все эти подробные описания пейзажей, постоянные отступления от сюжета, длинноты?
– Это классика, – объясняют родители. – Её нужно знать. Мы выросли на ней, и они пусть тоже растут…
У взрослых не хватает терпения постепенно возводить своих чад на вершины мировой классической литературы. Психологи советуют не торопиться, иначе легко вызвать отвращение к самым замечательным книгам. Литература должна нравиться!
Как роман
Так называется замечательная книга французского писателя и школьного преподавателя Даниэля Пеннака, выпущенная издательством «Самокат». В ней он рассказывает, как сделал заядлыми читателями своих учеников, «не склонных к литературе», а то и вовсе её боящихся. Чтение иногда оборачивается… повинностью. Вот, к примеру, на летние каникулы обычно раздаются списки рекомендованной литературы. Ту, которую затем будут «проходить» на уроках. Представляю тоску и оторопь школяров при виде «Войны и мира» или «Преступления и наказания»! Кажется: такие «глыбы» за всю жизнь не осилишь…
Даниэль Пеннак считает: чтобы вернуть вкус к чтению, нужно преодолеть страх – боязнь нескончаемости. Что же делать? «Выберите – и намеренно – такое издание, где крупный шрифт, большие поля, много воздуха на страницах; на первый взгляд книга, как айсберг, огромная, сулящая бесконечную пытку. Но начинается чтение, и айсберг тает буквально на глазах! Время уже больше не время, минуты летят секундами, и сорок страниц прочитано, и час прошёл как не бывало. Потрясающее открытие, которое меняет всё!.. Сначала дивишься и радуешься количеству прочитанных страниц, а потом… потом пугаешься, как мало их осталось до конца. Всего-то пятьдесят страниц! Нет ничего сладостнее этой грусти: «Война и мир, два толстенных тома… и всего-то пятьдесят страниц осталось. Растягиваешь их, растягиваешь, но ничего не поделаешь… Наташа выходит за Пьера Безухова – и конец».
Кстати, Даниэль Пеннак на своих уроках не заставляет учеников раскладывать по полочкам идейную или какую иную проблематику изучаемого произведения литературы, тем более – анализировать образы главных героев, сюжетные и стилистические особенности. Он просто… читает книгу вслух, и как бы между прочим разговаривает о том, что требуется программой. Происходит чудо: дети, боявшиеся чтения, бегут в библиотеки, ищут дополнительную литературу, чтобы как можно больше узнать о полюбившемся писателе.
«Между тем никакого чуда не произошло, – считает Д.Пеннак. – И заслуги учителя тут почти нет. Просто радость чтения была совсем близко, запертая у этих ребят где-то на чердаках тайным страхом: страхом (очень, очень давним) чего-то не понять. Они просто-напросто забыли, что такое книга, что она может дать. Забыли, например, что любой роман прежде всего про что-то рассказывает. Не знали, что роман должен читаться как роман: утолить в первую очередь нашу потребность в повествовании».
Это, кстати, одно из «Прав читателя», разработанных Д.Пеннаком. Среди них ещё есть право не читать, право перескакивать, право перечитывать, право читать что попало и где попало, право читать вслух и право молчать о прочитанном.
«Человек живёт в коллективе потому, что он – общественное животное, но читает потому, что одинок и знает это. Чтение составляет ему компанию, которая не может заменить никакую другую, но и её никакая другая компания не заменит… Так что основания читать у нас такие же странные, как и основания жить». Где взять время
Вообще, есть некий парадокс: заставляют читать детей как раз те люди, которые сами редко держат книгу в руках. При этом они, возможно, очень много читали в юности, а потом – работа, карьера, зарабатывание денег, какое, к чёрту, чтение, некогда, разве что детективчик на ночь…
Ребёнок просто не видит родителей с книгой. И свою боязнь чтения оправдывает почти по-взрослому: «Уроки, спортивный зал, музыкалка, дополнительные занятия по иностранному языку… Некогда читать!»
И это истинная правда. «Времени читать ни у кого никогда нет, – пишет Д.Пеннак. – Ни у мелких, ни у тинейджеров, ни у взрослых. Жизнь – постоянная помеха чтению».
«Время читать – это всегда украденное время», – продолжает он. Но «время читать, как и время любить, расширяет время жить. Если б любовь приходилось рассматривать с точки зрения распределения времени, кто б на неё отважился? У кого есть время быть влюблённым? А между тем кто-нибудь когда-нибудь видал влюблённого, у которого не нашлось бы времени любить? У меня никогда не было времени читать, но ничто никогда не могло помешать мне дочитать полюбившийся роман. Чтение никак не связано с регламентом жизни общества, оно, как и любовь, просто образ жизни. Вопрос не в том, есть ли у меня время читать (время, которого, кстати, никто мне не даст), но в том, подарю я себе или нет счастье быть читателем».
В книге «Как роман» есть совершенно очаровательная сцена. Один из учеников по прозвищу Заклепки-и-Казаки недоумённо переспрашивает:
– Время читать? Вот оно, у меня в кармане!
При виде книжки, которую он оттуда вынимает («Легенды осени» Джима Харрисона, размером 10 на 18 см), Крутой Прикид глубокомысленно кивает:
– Да… когда выбираешь куртку, важно, чтоб карманы были подходящего формата.
Всего-то!А слово такое длинное!
Вы слышали когда-нибудь такой термин «гипомонстрэскуипедалофобия»? Он означает боязнь чтения и произношения вслух длинных слов. Но вот что интересно: пугаясь их, хитроумные пользователи Интернета заменили их особенным сленгом. И никакого страха!
Наверняка кто-то из людей старшего поколения вскричит: «Ах, этот Интернет – сплошной разврат молодёжи! Чем пялиться в монитор, лучше бы почитали. Интернет, мобильники, телевидение – вот что отвлекает молодых от истинной культуры!»
Плох ли, хорош Интернет – так ставить вопрос наивно. Каждый находит в нём, что хочет. Но, как говорит молодёжь, его «фишка» в том, что он – письменная среда. Ребёнок, «приходя» в него, много читает – дискуссии на форумах, блоги, письма от друзей, электронные версии СМИ и те же книги. Статистика «скачиваемой» литературы свидетельствует: её читают, и ещё как!
Интернет вернул к жизни, казалось бы, утраченный литературный жанр – эпистолярный, сделал дневниковые записи и миниатюры массовыми, заставил своих пользователей быть критиками: посмотрите, какие нешуточные страсти кипят при обсуждении того же «Гарри Поттера». Молодые учатся вникать в текст, понимать его и, что очень важно, обсуждать его.
«Гарри Поттер», конечно, не «Война и мир», хотя и её обсуждения (как и другой классики) в Интернете я встречал. Будем реалистами: современная литература меняется, тексты становятся другими, иначе структурируются; хорошо это или плохо – другой вопрос. Молодые привыкают к совершенно иным формам и способам подачи текста, и с этим как-то нужно считаться. Во всяком случае, если вы не видите ребёнка с традиционной книжкой в руках, это ещё не значит, что он ничего не читает. И его просто нужно терпеливо приучать к книге обычного формата. А может, и не надо? Ведь уже существуют великолепные интерактивные учебники, а Первое мобильное издательство предлагает литературу для чтения в телефоне…
Между прочим, когда Иоанн Гуттенберг изобрёл печатный станок, один весьма просвещённый монах-бенедиктинец возопил: «Это изобретение дьявола!» Господи, как это так, тысячу лет тексты бережно переписывались в монастырях, пергаменты хранились в особых помещениях, выдавались лучшим из лучших молодым послушникам, они приобщались к разумному и вечному, а теперь всё это печатает бездушная машина, какой ужас!
Никакого ужаса, как мы знаем, не случилось. И нет ничего ужасного в том же Интернете, мобильниках, электронных книгах, которые, кстати, можно читать в автобусе, на лавочке, где угодно или слушать в плеер. И уж если мы хотим избавить детей от гипомонстрэскуипедалофобии, давайте для начала не превращать чтение в некую обязательную повинность.Николай СЕМЧЕНКО,

г. ХАБАРОВСК