В ИНТЕРЬЕРЕ АРЦЫБАШЕВА

№ 2008 / 38, 23.02.2015

Более десяти лет Михаил Арцыбашев служил на литературной ниве как и его собратья по перу, имевшие читательский успех. Печатал повести и рассказы, издавал персональные сборники, выпустил первое собрание сочинений. Привычный ход писательской жизни взорвал прекрасный роман «Санин», принёсший автору скандальную известность. Отныне судьба Михаила Петровича будет до краёв наполнена этим детищем.
«Санина» опубликовал петербургский журнал демократического направления «Современный мир» в 1907 году, когда циничный Александр Дранков ещё робко снимал на кино фрагменты театральных спектаклей «Борис Годунов» (по Александру Пушкину), «Князь Серебряный» (по Алексею Николаевичу Толстому). Несмотря на аресты печатных изданий, судебные процессы над автором, пасквили рецензентов (или благодаря им!), «порнографический» роман читала вся Россия. Он был переведён на европейские языки.
Фанаты литературной сенсации повсеместно создавали подпольные «лиги свободной любви», стихийно возникали общества санинистов, в беллетристике (мейнстриме) появились подражатели арцыбашевским раскрепощённым текстам: Владимир Ленский (Абрамович), Н.Кадмин (Николай Абрамович), О.Миртов (Ольга Негрескул), Евдокия Нагродская, Василий Башкин, Августа Даманская… Анафематствование романа лишь увеличивало их число.
Пережитком старины глубокой враз стало замечание Дмитрия Писарева о романе Ивана Тургенева «Отцы и дети»: «когда Базаров сказал своему другу несколько слов о плечах женщины, которую он видел в первый раз, тогда наша критика и наша публика порешили, что Базаров ужасный циник».

Россия вступала в эпоху новой нравственности. Разгорелся скандал, который и не снился Дранкову, этому Ноздрёву русского кино. Конечно, роман он не читал, но легко представить, как первый кинопатриот России облизывался от происходящего. Корней Чуковский клеймил «Санина» за невиданное в русской литературе восхваление «хама» (Арцыбашев вызвал его на дуэль); Евгений Трубецкой сетовал на беспросветный пессимизм романа – пародии на «Заратустру» Фридриха Ницше; Лев Толстой говорил о неправильной работе мысли писателя, Максим Горький возмущался превращением человека в животное (через пять лет он будет возмущаться Фёдором Достоевским как «реакционером и растлителем общества»).
Сегодня стыдно читать Леонида Андреева: «Противно, когда приходится рукоплескать Арцыбашеву, ставящему в угол М.Горького». Масло в огонь подливали черносотенные проповедники.
«Можно ужасаться всей этой правде,– отвечал ханжам в 1909 году немецкий эксперт Людвиг Гангхофер, – но нельзя возлагать ответственность за неё на автора, который её видел и нам показал». Оболганный как «бульварное чтиво» роман «Санин» для маститого писателя Александра Куприна был интересным, оригинальным и очень талантливым.
Как самое замечательное произведение Арцыбашева, настоящего таланта, воспринял роман изысканный Александр Блок: «в «Санине», первом «герое» Арцыбашева, ощущается настоящий человек, с непреклонной волей, к чему-то готовый, молодой, крепкий, свободный. И думаешь – то ли ещё будет?»
Критик Василий Львов-Рогачевский утверждал: «Арцыбашев – это Моне русской литературы. Он внёс в свои произведения свет и воздух, игру солнца, небывалую яркость и свежесть красок, разложение цветов».
Отголоски страстей по «Санину» настигали современников и в эмиграции, и в СССР. «Порнография его теперь кажется такой наивной и скромной, – вспоминал в 1934 году оглушённый «Саниным» художник Константин Сомов, – впоследствии нас приучили к более забористым вещам – Джойсы, Лоуренсы и, конечно, современные французы». Перечень легко продолжить: немец Альфред Дёблин (роман «Берлин, Александерплац», 1929 год)…
«Порнографические романы его (Арцыбашева. – В.Р.) были полны самого разнузданного оплёвывания жизни и революции», – вещал сталинский лауреат Викентий Вересаев (Смидович). Здесь даже не примитивная зависть к былому «властителю дум», а нечто из Джорджа Оруэлла. Нет сомнения, Вересаев знал о жизни революционеров, например, в «Дачной коммуне» именитого чекиста Глеба Бокия в окружении советского литературно-театрального бомонда, в частности Андрея Белого. Пнув заклеймённого льва, Вересаев не тронул скотов из «фермы животных» батьки Бокия…
К слову, архиопасную информацию о чекистских шабашах в Кучине Михаил Булгаков использовал при создании атмосферы Великого бала у сатаны в романе «Мастер и Маргарита». Законы шабаша нечистой силы, объявленные Коровьевым-Фаготом, первым помощником князя тьмы Воланда, совпадают с режимом оргий в «Дачной коммуне» товарища Бокия. Да и чекисты, по воле писателя, ведут себя на балу привычно, уверенно, ничему не удивляясь.
Итак, Арцыбашев дерзко разрушил пуританское течение русской литературы, что не могло не отразиться на отечественном кино, рождавшемся под сенью любимой классики. Поклонниками писателя были многие кинодельцы и творческая киноинтеллигенция. Счёт санинистов-кинозрителей шёл на миллионы. А как известно, спрос рождает предложение. Национальный кинематограф уже во младенчестве должен был ответить на этот вызов времени. Арцыбашев стал родимым пятном русского кино: он задал планку его раскрепощённости.
Наиболее известная эмигрантская экранизация романа «Санин» (режиссёр Ф.Цельник) датируется весной 1923 года, когда Арцыбашев уже завоевал славу первого публициста русского зарубежья. Фильм называли «Санин» и «Лидия Санина». В нём блистали несравненная Лия Мара и Степан Кузнецов (скандальную известность получил после киноленты «Кровавый навет, или Правда о деле Бейлиса», 1917 год). Премьера картины состоялась в Берлине. Своё мнение об экранизации Арцыбашев опубликовал в варшавской газете «За свободу!»: «Санин» есть грубая и пошлая подделка, не имеющая никакого, хотя бы даже самого внешнего сходства с моим романом».
Впрочем, это был фирменный стиль Цельника: «Ещё раз пресловутый Цельник… И, конечно, ещё раз Цельник сделал из Достоевского для русского человека нечто совершенно неудобоваримое. Когда смотришь, как измывается Цельник над русской литературой, то задаёшься вопросом, – писала эмигрантская газета «Руль» в 1922 году, – неужели г. Цельнику недостаточно своих немецких произведений? Или, может быть, г. Цельник боится, что германская печать в достаточной мере сумеет оценить подобного рода вандализм, который нельзя прикрыть словами «по мотивам»?.. На этот раз, как и обычно, Цельник превратил «Униженных и оскорблённых» в сентиментально-бульварный роман».
Отечественные дореволюционные экранизации Арцыбашева не сохранились, поэтому, возможно, советская киноистория презрительно оперирует лишь понятиями «санинщина» и «арцыбашевщина».
В 1914 году, не смущаясь запретом фильма «Санин», в борьбу за большого русского писателя вступает осторожный Александр Ханжонков. Он экранизирует пьесу Арцыбашева «Ревность» с изумительными актёрами: Иван Мозжухин, Софья Гославская, Дора Читорина, Павел Бирюков, Аршавир Шахатуни, Павел Кнорр. Постановку осуществляет мастер кинохитов Пётр Чардынин (Красавчиков). Оператором и художником выступает великий Владислав Старевич.
Это был мужественный шаг. На кон Ханжонков поставил своё реноме порядочного человека и авторитет уважаемой в мире кинофирмы. Риск был не столько в экранизации «проповеди сексуальной распущенности», сколько – в театральной междоусобице Арцыбашева и Леонида Андреева, помноженной на кино.
Так, после первого ошеломления романом «Санин» в печати появилась пьеса «дурного тона» «Анфиса» («Господин»). Одни критические перья расшифровали андреевского героя Фёдора Ивановича Костомарова, присяжного поверенного, как успокоившегося Владимира Петровича Санина; другие увидели в ней пасквиль на известную московскую семью; третьи заявили, что это вообще не пьеса, а «обыкновенное распутство»; четвёртые вместо «трагедии воли» узрели «вечную трагедию пола»… В Петербурге на театре Веры Комиссаржевской «Анфиса» в постановке Александра Санина (известный кинорежиссёр. – В.Р.) успеха не имела. Пьеса провалилась и в провинции.
В Москве героиню сыграла Екатерина Рощина-Инсарова (Пашенная), – и театральная публика приняла «Анфису». Вскоре Андреев переделал пьесу в киносценарий (первая работа писателя в кино) и отдал его в солидную кинокомпанию «Торговый дом П.Тиман, Ф.Рейнгардт и Ко». Постановку кинокартины «Анфиса» осуществил Яков Протазанов, а Джованни Витротти прекрасно её снял. Главные роли исполнили звёзды Рощина-Инсарова, Владимир Максимов и Владимир Шатерников.
Арцыбашев сделал ход конём: по схеме «Анфисы», но в полярном художественном мире, он создал драму «Закон дикаря», и сразу же по ней – киносценарий «Муж». Фильм, запрещённый цензурой, собирал переполненные кинозалы и кинопрессу с вiршами: «Из глубины седых времён / В двадцатый век принёс мужчина / свой унизительный закон / Раба, скота и влателина» («Киножурнал»). Успех так вскружил голову режиссёру картины Владимиру Гарлицкому (Изумрудову), что он занялся фикрайтерством: без разрешения Арцыбашева дописал за него вторую серию «Мужа» и, спекулируя на имени писателя, сорвал куш. Конечно, Дранкову такое и не снилось. Даже для нравов русского коммерческого кино это была невиданная пакость. Впрочем, всеядный Иосиф Ермольев поместил в своём киножурнале «Проектор» доброжелательную рецензию на «вторую серию» «Мужа» (Борис Лихачёв неверно пишет об одновременном появлении двух «Мужей» как о «срыве». – В.Р.).
На пьесу «Закон дикаря» Андреев ответил драмой «Екатерина Ивановна» и киносценарием по ней «Жена-вакханка». Экранизация получилась знатной: режиссёр Александр Уральский, оператор Александр Левицкий. Алексея сыграл Иван Берсенев, будущий народный артист СССР и руководитель московского театра им. Ленинского комсомола. В картине снялись мхатовцы Мария Германова (Екатерина Ивановна), Мария Дурасова (Лиза), Сергей Воронов (Ментиков), Николай Массалитинов (Коромыслов).
Полемику заземлила пьеса «Ревность»: там, где у Андреева возвышенно стреляют, у Арцыбашева примитивно бьют тарелки. По данным советского киноведа Николая Лебедева, опубликованным в 1947 году, киносценарий по «Ревности» написал В.Тодди (Вольберг). Известно, что 9 (22 января) 1914 года Арцыбашев присутствовал на премьере фильма в ханжонковском кинотеатре «Пегас» и «по окончании демонстрации выразил своё удовлетворение по поводу того, что теми, кто ставил «Ревность», было сделано всё, чтобы сохранить пьесу в полной неприкосновенности».
Поэтому можно критически отнестись к вердикту авторитетнейшего историка кино Бориса Лихачёва о второсортности экранизации: «В «Ревности» даже натурные сцены были сняты в театральных декорациях, и пресса удостоила этот фильм лишь замечанием о «бессовестном подражании незлобинским исполнителям». Даже И.Мозжухин (правда, исполнявший совершенно неподходящую ему роль Серёжи) не удостоился похвального отзыва». Важно, что исключительное право на кинопостановку пьесы, которая с триумфом шла по всей Европе и принесла автору невиданные по тем временам гонорары, Арцыбашев предоставил Ханжонкову и остался этим выбором доволен.
До октябрьской революции 1917 года в России по киносценариям Арцыбашева вышли фильмы «Позор разврата», «Дневник соблазнённой» («Трагедия соблазнённой»), «Мститель». Был экранизирован роман «У последней черты»…
И уже совсем не понятна инсценировка повести «Рабочий Шевырёв» (1909 год) ярого антибольшевика Арцыбашева к майским праздникам 1919 года по заказу Всероссийского фотокиноотдела. Конечно, рассказ о кризисе революционного террористического подполья выхолостили донельзя. В советской постановке заняты Пётр Бакшеев (Шевырёв), Вера Орлова (Портниха), Николай Панов (Учитель), а также Поликарп Павлов и Иван Горский. Художником на картине был меньшевик Александр Разумный. Снял фильм Михаил Владимирский. Экранизировал драму режиссёр Чеслав Сабинский. По иронии, «Рабочий Шевырёв» – единственная арцыбашевская лента, которую хранит Госфильмофонд России.

А последняя известная киноработа по Арцыбашеву – польский фильм «Санин» (реж. Ф.Феэр, 1924 год) с Юзефом Венгжиным. Её анонсировала белогвардейская газета «За свободу!»Валентина РОГОВА