Это было в Тамбове

№ 2009 / 19, 23.02.2015

Константин Кедров и Сергей Бирюков знакомы не менее двух десятков лет. Когда-то Бирюков вошёл в основанную Константином Кедровым поэтическую группу ДООС (Добровольное общество охраны стрекоз).

Константин Кедров и Сергей Бирюков знакомы не менее двух десятков лет. Когда-то Бирюков вошёл в основанную Константином Кедровым поэтическую группу ДООС (Добровольное общество охраны стрекоз). Кедров же, в свою очередь, удачно вписался в созданную Бирюковым Академию Зауми. Сегодня два поэта пытаются понять, каковы перспективы постмодернизма.

Константин Кедров. Ну я-то знаю, что такое Академия Зауми, а читатели, вероятно, ещё не все знают, поэтому стоит пояснить. А кто лучше тебя это может сделать!

Сергей Бирюков. Это было в Тамбове, самом знаменитом городе русской литературы. В 1981 году я организовал студию «Слово» при областном Доме учителя, где собрались нестандартные и неприкаянные литераторы. В 1990 году мы объявили о создании международной Академии Зауми – независимого научно-творческого объединения. В академию тогда вошли крупнейшие российские авторы, действующие на поле авангарда, а также исследователи, издатели, а затем и переводчики на другие языки.

Константин Кедров

К.К. И каковы были первые действия, которые заставили говорить об Академии?

С.Б. Это была серия музыкально-поэтических представлений «Из истории русского и мирового авангарда», которые я поставил со студийцами в областной библиотеке им. Пушкина. А уже в 93-м году мы созрели до Международной научно-практической конференции «Поэтика русского авангарда», которую мы провели совместно с кафедрой русского языка тогдашнего Тамбовского пединститута. В конференции участвовал выдающийся филолог-хлебниковед Виктор Григорьев, специалист по «Лианозовской школе» Владислав Кулаков, ряд поэтов – яркая авангардная поэтесса Ры Никонова из Ейска, Александр Очеретянский, приехавший специально из Америки, только входивший в известность Герман Лукомников.

К.К. А уже в следующем, 94-м году вышла твоя книга «Зевгма. Русская поэзия от маньеризма до постмодернизма», которая, как я понимаю, стала результатом твоих более чем десятилетних изысканий и одним из первых реальных плодов Академии Зауми. Я тогда напечатал в «Известиях» статью под названием «Никто не верил, что это может быть напечатано».

С.Б. Да-да! Я сам не очень верил, что книга о русской поэзии за все четыре века её существования, но в несколько необычном ракурсе, сможет выйти. Но тут мне неожиданно повезло, институт «Открытое общество», патронируемый фондом Сороса, объявил общероссийский конкурс на инновационные учебные книги, и моя книга вошла в число победителей. То есть победителем стала русская поэзия, ведь в книге были представлены такие поэты, как Симеон Полоцкий, Гаврила Державин, Велимир Хлебников, а также плеяда новейших поэтов, в то время ещё не так известных, но замечательных. Например, Игорь Холин, Генрих Сапгир, Геннадий Айги, Елизавета Мнацаканова, Елена Кацюба…

К.К. Да, это был грандиозный прорыв. Я сам, когда увидел там свои тексты, был ошеломлён. И книга ведь сразу пошла в школы и вузы, распространялась она бесплатно. Ты попал в самую точку, только начали активизироваться различные формы поэзии, появились публикации анаграмм, палиндромической поэзии, – и сразу вышла книга, где была панорама поэтических форм.

Сергей БИРЮКОВ

С.Б. Ну да, мы же должны были поддерживать статус Академии Зауми! То есть, по Хлебникову, – сверхУма! И само понимание значения академии надо было реанимировать. Ибо академия – это не последняя инстанция в научном движении, а первая, передовая, она ведёт разведку и прокладывает пути, а за ней движутся университеты и другие образовательные структуры.

К.К. Большинство имён я знаю, некоторые печатались у нас в «Журнале Поэтов», другие знакомы по публикациям в «Детях Ра», «Футуруме». Ну а Евгений Степанов – выдающийся издатель журналов нового типа – вообще сверхизвестен!

С.Б. Да, Евгений у нас в студии был с 17 лет, и сейчас это один из крупнейших промоутеров поэзии и сам яркий автор и исследователь – защитил кандидатскую, работает над докторской.

К.К. Это, кстати, кажется, некая традиция в Академии Зауми, я знаю, что несколько человек уже обзавелись степенями, в том числе даже такой анархиствующий автор, как Алексей Шепелёв…

С.Б. Ну академия же, положение обязывает!.. Действительно, Алёша Шепелёв, автор весьма резких стихов и нашумевшего романа «Eho», защитил непростую диссертацию о нимфомании в произведениях Достоевского и Набокова. Диссертация Лены Часовских посвящена творчеству Даниила Андреева. Лена Борода занимается фантастической литературой, в особенности Стругацкими. То есть спектр интересов довольно широкий.

К.К. Но мы слишком сосредоточились на Тамбове. Академия, между прочим, международная, а сам ты сейчас по большей части в Германии, в университете. Как Германия поддаётся озаумливанию?

С.Б. К изумлению, всё-таки поддаётся. При некотором моём участии там тоже защищены диссертации, причём уже напрямую связанные с авангардом. Совершенно замечательную диссертацию написала Энрика Шмидт об интермедиальности в русской поэзии. Сюжет был достаточно фантастический. Она прочитала «Зевгму», нашла мой телефон и позвонила мне тогда ещё в Тамбов, попросила разрешения приехать. Мы общались потом несколько лет, в результате появилась не только диссертация, а также перевод книги стихов русской заумницы 20-х годов Нины Оболенской-Хабиас, два года назад книга вышла на двух языках в Лейпциге с моим предисловием. Затем я консультировал ещё одного докторанта, Томаса Кайта, который занимался сравнительным анализом русского и немецкого авангарда. Мой студент по университету в городе Галле Бернахард Замес настолько вдохновился идеями AЗ, что специально ездил в Тамбов, встречался со студийцами и написал первую в мире книжку об Академии Зауми, она вышла в 2004 году в Гамбурге.

К.К. Ну Бернхарда мы знаем, он у нас бывал дома не раз, мы печатали его переводы, а также стихи его жены – русской поэтессы Елены Сазиной, которая тоже ведь входит в AЗ.

С.Б. Да, Лена почти моя землячка, она из Воронежа. Было приятно встретить её на перекрёстках Европы.

К.К. И обратить в заумие…

С.Б. Она была к этому готова. То есть уже писала что-то близкое, используя наш черноземный фольклор. Ну и Бернхард уже у меня занимался. В общем, они увлеклись творчеством АЗа, ДООСа.

К.К. Ну а потом мы затеяли русско-немецкую антологию современной поэзии, в которой твои подопечные сыграли видную роль.

С.Б. Да-да, странным образом на счету у самой отвязной и бесхозной академии в мире немало практических дел. В том числе эта антология «Диапазон», в которой как раз Лена и Бернхард сделали львиную долю переводов в обе стороны.

К.К. Безусловно, антология крайне необычная, и неслучайно она вызвала такое активное обсуждение в российской литературной прессе. Расскажи хотя бы в общем о других «практических действиях».

С.Б. В Тамбове это была серия научно-практических конференций-фестивалей с выпуском сборников трудов. В Москве AЗ выступила соорганизатором крупнейшей конференции-фестиваля в Институте русского языка Академии наук в 2003 году. У нас тесный контакт с этим институтом, как ты знаешь, и я рад, что ДООС принимал в этой акции активное участие.

К.К. Одно из практических действий ты не упомянул. Это Международная Отметина имени «отца русского футуризма» Давида Бурлюка, которая учреждена в том же 1990 году. И сейчас оказалось, что она входит в список престижных международных литпремий мира! Я, например, горжусь, что Отметиной уже давно отмечен.

С.Б. Этот список мне не так давно показали. Он открывается нобелевкой и закрывается бурлюковкой. Хотя, разумеется, наша Отметина раскручена не так сильно, как нобелевка, и к тому же не имеет денежного подкрепления. Но я знаю абсолютно точно, что Отметина в ряде случаев оказалась поддержкой для российских авторов и знаком благодарности для зарубежных исследователей и переводчиков.