Гиперболоид инженера Ковалевского

№ 2009 / 22, 23.02.2015

На­хо­дясь в тюрь­ме, Ли­мо­нов меч­тал «за­нять ка­фе­д­ру на­ту­раль­ной фи­ло­со­фии в ка­ком-ни­будь не­мец­ком ста­ром уни­вер­си­те­те». Про­шли го­ды, Ли­мо­нов ока­зал­ся на сво­бо­де, но так и не дож­дал­ся при­гла­ше­ния ни из Мар­бур­га, ни из Гёт­тин­ге­на

ПРОТИВ ЧЕГО БУНТУЕТ ЭДУАРД ЛИМОНОВ

Находясь в тюрьме, Лимонов мечтал «занять кафедру натуральной философии в каком-нибудь немецком старом университете». Прошли годы, Лимонов оказался на свободе, но так и не дождался приглашения ни из Марбурга, ни из Гёттингена: пресловутый Болонский процесс ускоряет циркуляцию «умов» лишь в больном воображении его ретивых сторонников. Поэтому пришлось Эдуарду Вениаминовичу искать более привычные пути к сознанию тех, кто испытывает неодолимую тягу к обретению истины. На радость этим «любомудрам» он и выпустил книгу «Ереси», снабжённую подзаголовком «Очерки натуральной философии».

Открывается сей труд выражением признательности С.Ковалевскому, А.Фоменко и В.Пшеничникову «за то, что они есть». И, надо сказать, это вполне закономерно: сказанное и написанное этими людьми и образует основное содержание «Ересей». Так, блок IV («Очерк истории человечества») и блок V («История России») представляет собой изложение фоменковской, прости Господи, «новой хронологии», а блок VIII («Вселенные инженера Ковалевского») – извлечения из рукописей современного северодвинского Сведенборга, которого Лимонов считает величайшим визионером, пророком и ясновидцем. Отрывки из писем Вадима Пшеничникова «всплывают» то в одном блоке (у Лимонова, видимо, аллергия на такие слова, как «глава», «раздел» или «часть»), то в другом.

Вряд ли есть смысл воспользоваться выходом «Ересей» в качестве очередного повода для критического разбора фоменковской концепции: во-первых, она находится по ту сторону здравого смысла, а во-вторых, недостатка в литературе, где бы проводилось медицинское освидетельствование «новой хронологии», вроде бы не наблюдается (сошлёмся хотя бы на книжную серию «Антифоменко»).

Может показаться, что более пристального внимания заслуживает фигура инженера Ковалевского, поскольку широкой публике этот персонаж практически неизвестен. Однако читатель, испытывающий дефицит времени, ничем не будет рисковать, если пропустит страницы, на которых автор «Ересей» вдохновенно реферирует многочисленные видения северодвинского гуру, «неподвластные уму». Они, по счастью, мало чем отличаются от воззрений сумасшедшего профессора, стремившегося доказать Швейку, что «внутри земного шара имеется другой шар, значительно больше наружного». Правда, не в пример герою Гашека, инженер Ковалевский дополняет свои теоретические положения конкретными практическими рекомендациями. Так, он предлагает «отстреливать специальными стальными пулями небольшие кусочки эфира от струны», прикреплённой плазмоподобными пришельцами в районе Тунгусской аномалии. Лично нам, впрочем, кажется, что этот «отстрел» лучше производить с помощью серебряных пуль. Или даже осиновых кольев с птичьим оперением. А ещё лучше – пустить в дело никелированные брандспойты со святой водой.

Что касается Вадима Пшеничникова, то цитаты из его писем используются для подтверждения самых различных авторских тезисов, поэтому и говорить об этом человеке стоит лишь в отдельных, обусловленных контекстом случаях.

Попытаемся теперь выяснить, в чём же заключается вклад самого Эдуарда Вениаминовича в мировую философию: политическую, моральную, религиозную и пр.

Первое, против чего восстаёт Лимонов, это идея национального государства. По его мнению, «национальное государство устарело как социальная форма. От него один вред и уже нет никакой пользы». Возникает вопрос, откуда он это взял. Если эти откровения ему нашептали на ухо плазмоподобные сущности, охладевшие к инженеру Ковалевскому, то проблема, конечно же, снимается сама собой. Но если такая убеждённость возникла в недрах его собственного сознания, то оно, безусловно, нуждается в предельно жёсткой и тщательной санации. Разумеется, в мире найдётся немало государств и людей, которые будут буквально рукоплескать самороспуску, предположим, Российской Федерации, но ожидать от них аналогичной самоубийственной прыти было бы, как минимум, бесплодной фантазией. К тому же в «Ересях» Лимонов беспрестанно противоречит сам себе: отрицая право национального государства на существование, говоря о его исчерпанности и неэффективности, он вместе с тем постоянно апеллирует к явлениям и атрибутам, которые с ним неразрывно связаны. Так, он пишет, что «Соединённые Штаты и Россия, как в средневековье, ведут войны за оскорблённую гордость, отстаивая честь страны: Соединённые Штаты – в Афганистане и Ираке, Россия – в Чечне». Эта фраза интересна по меньшей мере в двух отношениях. Во-первых, непонятно, каким образом Афганистан и Ирак умудрились оскорбить национальную гордость Соединённых Штатов. Неужели Лимонов всерьёз верит в могущественную «Аль Каеду», мифического Усаму Бен Ладена, непричастность американских спецслужб к 11 сентября и прочие не менее диснеевские прелести? Если да, то остаётся пожелать ему и дальше дремать в кресле-качалке перед телевизором, питаясь сводками новостей от СNN и BBC.

Но хорошо, допустим, что именно в афганских пещерах были запланированы авиационные удары по американскому самолюбию, как тогда быть с Ираком? Чем это несчастное государство в междуречье Тигра и Евфрата смогло оскорбить могущественного заокеанского колосса? Вызывающей внешностью Саддама Хуссейна? Превосходством музейных коллекций Багдада над экспонатами хранилищ в США?

Ответ здесь один: если что-то и было способно оскорбить национальную гордость Америки, то только присутствие этой же национальной гордости у того, кому она по рангу не положена. Кроме того, сам факт оскорбления чьей-то национальной гордости неопровержимо свидетельствует, что существует и объект, в котором она «локализована»: национальное государство.

Списывая в утиль понятие нации, Лимонов, по сути дела, рубит сук, на котором сидит. Ведь одним из краеугольных камней идеологии НБП (неважно, запрещена сейчас эта организация или нет) является лозунг непримиримой борьбы со всеми формами национального угнетения. Если понятие нации отменяется, то деятельность НБП становится борьбой с ветряными мельницами, а Лимонов – рыцарем печального образа с жестяным тазом на голове.

Справедливости ради надо сказать, что в отрицании наций и национальных государств Лимонов, безусловно, не одинок. Его голос в данном случае присоединяется к хору сторонников так называемого «мультикультурализма». Участие в этом кошачьем «концерте» – личное дело Эдуарда Вениаминовича, но ему не мешало бы прислушаться к тем, кто предостерегает против печальных последствий возможной «мультикультурной» революции. Как, например, указывает один из крупнейших современных философов Курт Хюбнер, «культурное смешение привело бы к тому, что <…> люди потеряли бы свою идентичность, не получив взамен никакой по-настоящему новой». Аргумент, согласно которому «мультикультурализм» укрепил бы национальную терпимость, также не может похвастаться убедительностью, потому что «потеря идентичности приводит к неврозам, а неврозы, как известно, не особенно хорошая основа мирного сосуществования». Так или иначе, но «требование мультикультурного общества в конечном счёте сводится лишь к тому, чтобы в пустопорожнем резонерстве человек потерял бы свои собственные корни и рассматривал культуру не как образ жизни (курсив принадлежит Хюбнеру. – А.К.), а всего лишь как интеллектуальную игру».

Другим чудищем, которое для Лимонова «обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй», является рационализм. Необходимость крестового похода против рационального мышления обосновывается Лимоновым с позиций соблюдения социальной справедливости: полагая, что среди потенциальных читателей «Ересей» процент людей, симпатизирующих капитализму, будет ничтожен, он провозглашает именно капитализм «пиком торжества рационализма над человечеством». Однако Лимонов странным образом забывает (и хорошо ещё, если по невнимательности), что капитализм, наоборот, представляет собой абсолютную победу иррационального начала. Почти религиозное поклонение идолу «свободной» конкуренции (кто-нибудь, когда-нибудь и где-нибудь её видел?), учение о «невидимой» руке рынка и тому подобные мифологические нарративы – это всё вещи, мало чем отличающиеся, например, от рассказов об упырях, выходящих по ночам из могил и сосущих кровь у живых людей. Автор «Ересей» должен понимать, что критика рационализма в наше время неразрывно связана с интенсивной кампанией «оболванивания» масс, попытками лишить человека тех «инструментов», с помощью которых он мог бы противостоять любым формам идеологического манипулирования. Отказ от рационализма означает сейчас добровольное перемещение в тот виртуальный мир, где нет социальных проблем и экономических неурядиц, но где на потеху публике разворачивается «Битва экстрасенсов», регулярно проходит «Большая стирка» и наступил новый «Ледниковый период». В этом далеко не прекрасном и совсем не яростном мире человеку, уволенному, допустим, по сокращению штатов, предложат – в качестве компенсации – хорошенько прочистить чакры (чтобы привлечь будущего работодателя) и натереть чесноком банковскую карту (чтобы спугнуть полчища мелких демонов, мешающих финансовому обогащению). Для Лимонова этот мир стал своим? Что ж, тогда можно приступать к написанию его биографии, так как реальный жизненный путь Эдички, несомненно, уже завершён.

Впрочем, несмотря на весь свой воинствующий антирационализм, Лимонов выступает в «Ересях» как открытый приверженец географического детерминизма – доктрины, которая приобрела законченные очертания именно в эпоху Просвещения, провозгласившую культ разума и науки. Удивительно, правда, не это, а то, что Лимонов совершенно всерьёз приписывает себе заслугу открытия взаимосвязи между природными условиями и культурной спецификой. Отбросив ложную скромность, он заявляет: «То, что я связываю разрозненные сведения из различных областей жизни: историю, климат, земледелие, – чрезвычайно важно. Слушайте меня, и слушайте внимательно, ибо я объясню вам то, чего вам никто доселе не объяснял. В сущности, я объясняю вам вас самих». Ой ли, Эдуард Вениаминович! Так уж и никто! А как же Боден, Монтескье, Гердер, Бокль, Ратцель, горячо любимые вами евразийцы в конце концов? Загляните хотя бы в «Википедию», если времени на посещение библиотеки выкроить не удаётся (а надо бы, кстати, заглядывать, не всё же инженера Ковалевского читать).

Что же узнает тот человек, который «выслушает» Лимонова внимательно? Узнает он необычайно страшную тайну: «жестокий климат породил жестокую государственность и жестокие нравы. Климат как проклятие до сих пор довлеет над Россией и русскими». Тому же Бодену, безнадёжно застрявшему в своём XVI веке, вполне простительно выстраивать самые примитивные «уравнения», связывающие между собой климатические условия, быт и нравы. Однако от «мыслителя и помимо этого человека, непонятным образом чувствующего будущее и тайное» (автохарактеристика Лимонова), можно было бы ожидать и чего-то более серьёзного. Не исключено, правда, что «Ереси» – это часть маркетинговой кампании по продвижению на рынок следующей книги Лимонова. И книгой этой, вполне вероятно, будет сборник советов на все случаи жизни: своего рода практическое применение изложенных в «Ересях» теорий. Один из таких советов можно предугадать уже сейчас: «Выбирая мужа, ищи оного по географической карте: чем ближе к экватору его местопребывание, тем больше шансов, что характером он будет незлобив и мягок».

Какая же из «ересей», изложенных Лимоновым, является, по его собственному мнению, главной? К чему он приходит в результате отчаянно смелого мозгового штурма, помноженного на галлюцинаторные видения шаманского типа? Предоставим слово самому заслуженному ересиарху: «Следовательно, принцип устройства всех миров, – пишет Лимонов, – борьба энергетик, энергий, сил. Этого вывода не сделал сам Ковалевский, но вот делаю я. Вселенная, Вселенные, тьмы миров, состоящие из бесчисленных живых Вселенных, задуманы как война всех со всеми. Постоянный конфликт. То есть принцип войны господствует во Вселенной. Ключевые слова к Познанию Высшего закона: Энергия и Война». Нам остаётся искренне поздравить Эдуарда Вениаминовича с новым открытием Америки и очередным изобретением велосипеда. А ещё с тем, что он конгениален Гераклиту, который задолго до нашей эры изрек такие слова: «Должно знать, что война общепринята, что вражда – обычный порядок вещей, и что всё возникает через вражду и заимообразно». Хотя, с другой стороны, кто такой Гераклит по сравнению с инженером Ковалевским?..

Алексей КОРОВАШКО,
г. НИЖНИЙ НОВГОРОД