Херсонское посольство и его глава Галина Васильевна Дробот

№ 2009 / 37, 23.02.2015

В торце длинного коридора 6-го этажа комната 609. На самом деле за дверью три комнаты. В первой – простой народ, во второй – правая рука и зам. И, наконец, в третьей сам «полномочный посол», секретарь парторганизации «ЛР» органа «СП» РСФСР.

«Короля» играет свита

Галина ДРОБОТ

А свита была более чем занятная.

Зам и правая рука Г.В. – Володя Кривцов, человек образованный, со своеобразным чувством юмора; это он на телефонный звонок однажды ответил: «Вы ошиблись, это не отдел “русской прозы”, это херсонское посольство…»

Володя Левин, лермонтовед, чревоугодник и блестящий преферансист, близкий друг Владимира Максимова (редактор журнала «Континент»), что потом драматически аукнется в судьбе Г.В., и, наконец, Юрий Кушак. Человек вполне законопослушный, вот только не нравилась ему 7-я заповедь, просто душа не принимала, за что и получил прозвище «полуавтомат-бабоукладчик». А ещё, будучи очень талантливым детским поэтом, он решил восполнить пробел в детской литературе, нанесённый совершенно не пьющими Корнеем Чуковским и Самуилом Маршаком, и принялся с такой страстью выкорчёвывать этот их огрех, что наша детская литература по-новому засверкала всеми цветами. А так, не считая этих мелочей, он человек добропорядочный, даже пуританского склада.

Я же публиковался в «Чудаке» (раздел «ЛР»), ведущемся тем же Кушаком в 1967 – 1968 годах. Но в штат пришёл в 1969 году, фактически сменив Юру. Поэтому я лично не был свидетелем некоторых историй, но много лет работы с В.Кривцовым и частые совместные времяпрепровождения с Ю.Кушаком позволяют мне считать, что я немного привру в пересказе этих, ставших легендами, историй.

История I. Явление А.И. Солженицына «литроссийскому» народу

Однажды В.Кривцов и Ю.Кушак выходили из кабинета, о чём-то беседуя.

Мимо проходила зав отделом «культуры и искусства» А.М. Пистунова, дама дородная, вся наполненная теми же культурой и искусством (злые языки утверждали, что у неё дома стоит арфа – подарок подшефного колхоза).

Вдруг Кривцов задумчиво спрашивает Кушака: «Интересно, чего это Александр Исаевич принёс Гале?»

Пистунова мгновенно делает стойку и, забыв про свои дела, буквально врывается в кабинет Г.В.

Там действительно напротив Г.В. сидит какой-то человек (тогда ещё в лицо А.С. практически никто не знал). Через минуту уже вся редакция гудела: у Дробот – Солженицын! И тут началось: в маленьком кабинете (примерно 8 кв.м) набилось человек двадцать. Кто-то предложил сфотографироваться на память. Послали за фотографом.

Все были страшно возбуждены. Г.В. в полном недоумении: она, во-первых, не понимала, почему такой ажиотаж, а во-вторых, почему «чайника», который сидит у неё, все называют А.И. (впоследствии выяснилось, что он Ал. Исакович), но он, плоховато слыша, воспринимал обращение к нему как норму. А почему такой приём, видимо, думал он, да ещё и групповая фотография – наверное, у аборигенов этой редакции такие нравы и обычаи. Или они впервые видят настоящего писателя! Но всё-таки пожалел, что не захватил стеклянные бусы.

Тут приходит фотограф Лёша, а ему что Солженицын, что Шолом Алейхем – всё равно.

На всякий случай переписывает все фамилии – хватит! – он стреляный воробей. (А то однажды чуть не перепутал и дал на обложку вместо Льва Толстого Айседору Дункан. А как различить – оба любили работать босыми.)

И вот тут выясняется, что посетитель – никакой не Солженицын, а, допустим, Палкин.

Немая сцена.

Г.В. наконец понимает, в чём дело, рвёт и мечет, догадывается, кто сотворил эту шкоду (чай, не бином Ньютона), но виновников и след простыл. Тогда она спешит к главному редактору К.И. Поздняеву, чтобы хоть как-то «демпфировать» опасность, нависшую над головами проказников, но у главного разъярённая толпа во главе с Пистуновой. Они требуют крови. К.И., который изо всех сил пытался изображать из себя «великого и ужасного Гудвина» (не очень, впрочем, успешно), принимает обычное совковое решение, тем более что авторитет у Г.В. был несравнимо большим, чем у всей возмущённой группы товарищей. Ограничились строгими выговорами.

Но на этом история не кончилась. Прошло несколько месяцев, и секретарша докладывает К.И., что в приёмной сидит А.И.С. и просит его принять.

Главред багровеет и с криком «Ну теперь Кривцов и Кушак не уйдут от расплаты!» выбегает из кабинета. Теперь он бледнеет – перед ним действительно А.И.. Оказывается, он принёс три рассказа, но выдвигает требование – печатать их все. Поздняев боится и обещает пропустить один или два. Третий же из-за остроты принять не решается (полувегетарьянское время подходит к концу).

Но А.И. ни в какую: либо всё, либо ничего!

Так, к сожалению, и разошлись…

Можно только предполагать, как бы изменилась судьба газеты, если б «сделка» состоялась.

История II. И танки наши быстры, и наши люди мужества полны

В августе 1968 года по «просьбе» правительства Чехословакии наши танки вошли в Прагу. Естественно, исключительно с мирными целями: слегка пожурить слегка зарвавшихся некоторых немногочисленных отдельно взятых слегка недовольных системой и строем товарищей.

Конечно же, по нашей Родине тотчас прокатилась волна протеста против неблагодарных чехов: мы к ним со всей душой, а они нам такую подлянку?!

На всех предприятиях и в учреждениях проводились митинги и собрания, чтобы получить, по меткому определению юмориста Михаила Мишина, всеобщий «одобрямс». «ЛР» не была исключением.

Но тут случилась осечка скандальная. Два диссидента местного розлива, а именно В.Левин и Ю.Кушак, явились к своему непосредственному начальнику и, на минуточку, секретарю парткома газеты! – идеологического органа! – и заявили:

– Гал. Вас.! Должны предупредить, что мы голосовать за оправдание ввода наших войск не будем! Это танки грязи не боятся, а мы не хотим быть в грязи и потом всю жизнь отмываться (или вроде этого – но за суть ручаюсь!).

И железная Г.В., прошедшая всю войну, дрогнула. Какое счастье, что нынешняя молодёжь не понимает, что тогда подобное было равно самоубийству.

Однако, как пишут графоманы, «решение пришло мгновенно». Г.В. слишком хорошо знала своих неуправляемых ослов, чтобы пытаться их отговорить!.. Поэтому она тут же сварганила им командировки. «На запад поедет один из вас, на Дальний Восток – другой», дабы их духу в Москве не было. Так она спасла своих ребят, но сама уберечься не смогла. Но об этом следующая глава.

История III. Левинская библиотека

Володя Левин – человек уникальной принципиальности и мужества. Может быть, он был у Г.В. самым любимым из подчинённых именно за неподчиняемость. Он ходил по краю пропасти. Как я уже говорил, близко дружил с прекрасным писателем и главным редактором знаменитого журнала «Континент» Владимиром Максимовым и не прекращал с ним связь даже когда тот обосновался в Париже. Одному Богу известно, как Левин жил, наверняка, под пристальным вниманием со стороны Компетентных Государственных Бдителей. То, что его переписка перлюстрировалась, а телефон прослушивался, это, как говорится, «к бабке (на Лубянку) не ходи». У него была прекрасная библиотека из диссидентских авторов, буквально что ни том – то статья УК. Мне он как-то подарил «Прогулки с Пушкиным» А.Синявского – тогда это был настоящий раритет!

Но у него было очень больное сердце. После смерти матери он жил один. То есть компании к нему на Крестьянскую заставу заваливались сплошь и рядом. Конечно, выпивки и бесконечное курение.

На его похоронах были сотни людей.

Поминки устроили в его маленькой квартирке. Люди приходили и уходили до поздней ночи.

Он был театрал – пришло много артистического народа. Мне запомнились Олег Ефремов, Андрей Мягков с Вознесенской, Архангельская, Татьяна Лаврова, Ия Саввина.

Встал вопрос: что делать с библиотекой? И тогда секретарь парткома идеологического органа «Литературная Россия» Галина Васильевна Дробот предложила перевезти книги к себе. А там, помимо прочей крамолы, все номера «Континента»! В общем, получилось по Александру Межирову: «Коммунисты, вперёд!»

И в тот же день туда явились библиофилы в штатском и всё арестовали. А Г.В. вызвал к себе сменивший Поздняева главный редактор Ю.Т. Грибов (по прозвищу «Гомер Нечерноземья») и мягко, неназойливо сделал ей предложение, от которого было трудно отказаться: уйти на пенсию… И данный приговор в то время звучал как помилование.

И небольшого роста женщина, худенькая, но необыкновенно мужественная, трудоголик, не мыслящая себя праздной, в одночасье лишилась всего.

Где бы она ни работала, она обрастала друзьями, была им предана, и они ей отвечали тем же. Зачастую, в силу своего молодого недоумства и бесшабашной глупости, мы подводили её. Иной раз ставили её почти в безвыходное положение (см. выше). И Левин, и Кушак (да, признаюсь, и я тоже) иногда делали многое, чтоб жизнь ей не казалась мёдом. Но мы её любили и безмерно уважали. А она всё сносила, распрямлялась – и вперёд!

А друзей прибавлялось. На днях рождения помимо прежних, преданнейших – Аллы Гербер, Инны Громовой, Саши Юдахина, Юрия Кушака – появились новые персонажи. Кто только не бывал в её гостеприимном доме. Аркадий Арканов, Юз Алешковский. Помнится, на меня огромное впечатление произвёл обаятельный, умный, остроумный Юрий Нагибин. А Толя Приставкин, написавший трагически блестящую «Ночевала тучка…»!

Дружба Г.В. с Приставкиным была сцементирована ещё и совместной работой в альманахе «Апрель». Так же, как и дружба с другими апрелевцами Игорем Дуэлем и Яковом Костюковским. Однако отношения с Анатолием Приставкиным, к сожалению, были подпорчены. Насколько я знаю, их поссорила некорректность и неумность некоего третьего лица.

Галина Васильевна Дробот – эта железная леди с добрым сердцем и редкостным благородством – скончалась в феврале нынешнего года. Она никогда не жаловалась, хотя у неё страшно болели ноги. А совсем под конец жизни она практически ослепла. Но до последнего у неё оставалась ясная и светлая голова.

Да, Галина Васильевна Дробот была одним из ярчайших персонажей в истории «Литературной России»!

А ведь родиться в 17-м (!) году и прожить 92 «в нашей юной, прекрасной стране» – уже подвиг…

Владимир ВЛАДИН