Изумляемся вместе с Александром Трапезниковым

№ 2010 / 20, 23.02.2015

Из­ве­ст­ный учё­ный-фи­ло­лог, про­фес­сор, рек­тор Ли­те­ра­тур­но­го ин­сти­ту­та Бо­рис Ни­ко­ла­е­вич Та­ра­сов вы­пу­с­тил фун­да­мен­таль­ный труд «Мыс­ля­щий тро­ст­ник»: Жизнь и твор­че­ст­во Па­с­ка­ля в вос­при­я­тии рус­ских фи­ло­со­фов и пи­са­те­лей» (из­да­тель­ст­во «Язы­ки сла­вян­ских куль­тур», се­рия «Studia philologia»).





Не ропщите на Господа…



Известный учёный-филолог, профессор, ректор Литературного института Борис Николаевич Тарасов выпустил фундаментальный труд «Мыслящий тростник»: Жизнь и творчество Паскаля в восприятии русских философов и писателей» (издательство «Языки славянских культур», серия «Studia philologia»). Он не в первый раз обращается к творческому наследию выдающегося овернского мыслителя ХVII столетия, оказавшего огромное влияние не только на французский, но и без преувеличения на весь учёный, философский, религиозный мир других стран. В том числе и на русский. Свидетельствует о том весь второй раздел книги – «Паскаль и русская культура». В нём определено значение Блеза Паскаля для таких отечественных мыслителей и художников слова, как Хомяков, Киреевский, Розанов, Флоренский, Шестов, Мережковский, Франк, Вышеславцев, Батюшков, Тургенев, Тютчев, Достоевский, Толстой. Целое созвездие имён, которые пропустили через себя, впитали его духовные устремления и искания. Почему так?


У разных народов, пишет автор, есть философы, писатели и художники, творчество которых в силу целого ряда исторических, религиозных, духовных и эстетических особенностей становится сокровенно близким и родственным выразителям другой национальной культуры. И наиболее глубокие русские литераторы и мыслители всегда испытывали именно такое «избирательное сродство» по отношению к Паскалю. Но между тем творческое восприятие философского и литературного наследия Паскаля отечественными писателями и мыслителями практически не изучено ни у нас в стране, ни за рубежом. Автор восполняет этот пробел. Уже давно созрела необходимость и восстановления исторической справедливости по отношению к, условно говоря, «паскалевской линии», влияние которой на питаемые христианскими традициями направления русской культуры по идеологическим причинам игнорировалось гуманитарной наукой в пользу «вольтеровской». Ведь, как известно, религиозно окрашенное творчество многие десятилетия в нашей стране либо замалчивалось, либо подвергалось усечённому и превратному истолкованию.


На основе систематизации разнообразных материалов (в том числе архивных, малоизвестных и не публиковавшихся ранее) в книге характеризуются принципиальные факты, значимые связи, различные пути воздействия творчества и личности Паскаля на мировоззрение и литературную деятельность русских философов и писателей трёх последних веков, а также раскрывается их генетическая и типологическая общность с далеко отстоящим по времени единомышленником. Это являлось важнейшей задачей книги. Причём речь в ней идёт не только о раскрытии непосредственного влияния и сознательного усвоения уроков французского мыслителя, но и о выявлении типологической общности (порой доходящей до полного и буквального совпадения) между его идеями и идеями выдающихся представителей отечественной культуры. Глубина мышления, сосредоточенность на коренных вопросах «тайны человека» и её напряжённо-интенсивное, личностное переживание, выяснение общих и принципиальных условий человеческого существования вне зависимости от их исторических особенностей и социального наполнения, различение главного и неглавного знания, идеала и идолов, подлинности и фарисейства – эти и многие другие важные темы и проблемы творчества Паскаля находили на русской почве сочувственный отклик.


Основному содержанию книги предшествует творческая биография Блеза Паскаля. Это необходимо для адекватного понимания отмеченного «избирательного сродства», поскольку важно постоянно иметь в виду своеобразие не только мысли, но и жизни Паскаля, в их конкретной полноте и внутреннем единстве, представлять реальное содержание основных этапов его биографии и внутреннюю закономерность их смены, движения от «науки» к «религии», что позволяет точнее и вернее оценить характер индивидуального осмысления русскими философами и писателями «трудов и дней» их французского предшественника. А заключают книгу «Мысли» Блеза Паскаля, что также является ценным подарком для современного читателя.


Один из западных исследователей творчества Паскаля, оценивая вклад французского мыслителя в мировую культуру, писал: «На свете великое множество тех, кто любит Паскаля. Но кто любит Декарта? И кто любит Канта?». В этой полемической заострённости есть известная доля правоты. Дело не только в обстоятельствах личной жизни названных мыслителей, но прежде всего в характере их мыслительной деятельности. Паскаля, утверждает автор, невозможно отнести к категории философов-профессионалов, создателей философских систем. Само это слово «философ» в его словаре имеет смысл несовершенного, ограниченного знания. И хотя о Паскале вполне можно говорить как об историке философии (вспомним его критику стоицизма, скептицизма и эпикуреизма), хотя можно говорить об оригинальной теории познания Паскаля, но в первую очередь о нём должно говорить как о создателе своеобразнейшей этики.


Постскриптум. Порадую изысканного читателя одной из мыслей Блеза Паскаля: «Не ропщите на Господа за то, что Он так сокрыт от нас, но возблагодарите за то, что так нам явлен; и ещё возблагодарите за то, что Он сокрыл Себя от исполненных гордыни мудрецов, недостойных познать Его высочайшую святость. Познают Господа люди либо наделённые смиренным сердцем и, независимо от их ума, великого или малого, любящие всё малое, либо люди, наделённые таким умом, что ясно видят, в чём истина, даже тогда, когда вовсе этого не желают».









Иной Гоголь



Книга «Небесное и земное» (издательство «Семейная книга») знакомит нас с иным Гоголем, открывает малоизвестную часть его творческого наследия. Может быть, самую главную. И его современники, а уж тем более в советский период всё время проходили, даже торопливо пробегали мимо его христианской и духовной сути, восторгаясь лишь действительно гениальной художественностью в творчестве. Все его бессмертные произведения хорошо известны читателям (по крайней мере, так было до недавнего времени) и досконально исследованы литературоведами. Но, как ни парадоксально, до сих пор классик русской литературы не перестаёт удивлять поклонников новыми гранями своего таланта. И в последнее время Гоголь предстаёт именно как духовный писатель. Всё яснее становится, что он был не только великим художником Слова, но и выдающимся, хотя и как бы тайноскрытым проповедником, который всю жизнь стремился возрастать духовно и помогать в этом своим соотечественникам. И потомкам. Нам надо сейчас только вновь открыть его и прочитать заново, с учётом этих тайноскрытых знаний и непреложных христианских истин.


В книге идёт речь о духовном пути Гоголя. Рассказывается о его душеполезных письмах (они представлены в третьем разделе). Говорится об одном из наиболее загадочных его произведений – повести «Вий», где сосредоточено столько тайн, что их ещё открывать и открывать. Почему там так много всевозможных ужасов и отчего всё-таки погиб Хома Брут? Кто он – герой или великий грешник? Смерть героя совсем не обязательно означает поражение, если речь идёт о духовной брани. Погибли и многие мученики за веру, в том числе и апостол Христа Фома. И хотя гоголевский Хома не отличался «святой жизнью», но всё, что он мог сделать для уничтожения нечистой силы, он сделал – внёс свою «небольшую лепту», подобно евангельской бедной вдове. В итоге своей короткой жизни Хома Брут – бедный, безродный, легкомысленный, любящий выпить и сплясать бурсак – вдруг обнаруживает в себе такую прочность и цельность натуры, какой, наверное, никогда в себе не подозревал. Его человеческая сущность сама сделала выбор в решающий момент. Хотя он погиб, но сгинули и несметные полчища всевозможных чудовищ, включая ведьму. Поэтому вряд ли можно согласиться с мнением богослова Халявы, что Хома «пропал ни за что». Хома – это тот же «модифицированный» Тарас Бульба. Только «православный рыцарь» Бульба, не боящийся ничего на свете «с люлькой в зубах и саблей в руках», а он – также ничего не боялся, «даже чертей и ведьм, когда у него люлька в зубах и рюмка в руках». Нередко в литературоведении утверждается такой тезис: Хома слишком испугался нечисти, потому и погиб (такая трактовка и в знаменитом фильме с Л.Куравлёвым и Н.Варлей). Но у Гоголя иначе: «Не вытерпел он, и глянул». «Не вытерпел» и «испугался» – это не одно и то же. В последний момент Хома по сути сделал – осознанно или интуитивно – самый важный в своей жизни выбор: послушаться заботливого внутреннего голоса, которым, наверное, говорило чувство самосохранения, спрятаться от врагов и таким образом спасти себя или принять вызов и сразиться с ними, рискуя жизнью. И Хома в самую решающую минуту «не вытерпел». По существу, «не вытерпел» прятаться от своего злейшего врага и решил, таким образом, принять бой.


На одном этом примере можно понять, что Гоголь – это не только искромётный юмор, поразительной красоты язык, самобытные живые образы, но и всегда подчёркиваемая автором, иной раз скрытая от «замыленных» глаз читателя тема борьбы добра и зла, света и тьмы, противостояния веры в Бога в душе человека и козней нечистой силы вокруг него. И читатель должен приобщиться к новым для себя текстам Гоголя, извлечь для себя, для своей души ощутимую пользу. Хотя сделать это, наверное, не так просто. Ведь чтобы понять Гоголя – христианского проповедника, нужно очень постараться, приложить душевные усилия. Но те, кто пройдут этот путь, обнаружат немало ценных мыслей и душеполезных советов, которые помогут окрепнуть духом и лучше осмыслить свою жизнь в свете христианской православной веры.


Вот об этом книга, которую написала Ирина Монахова, исследователь классической отечественной литературы и прежде всего духовных произведений Н.В. Гоголя (о её творчестве я уже писал несколько лет назад на страницах «ЛР» и очень рад новой встрече с этим замечательным автором).


Постскриптум. Через двенадцать лет после создания «Вия» тема «страхов» и «ужасов» вновь возникла в творчестве Гоголя – но уже совсем иначе. «Страхи и ужасы России» – так назвал Гоголь одну из глав книги «Выбранные места из переписки с друзьями». Отвечая на письмо своей знакомой, полное тревожных и, может быть, даже панических настроений, Гоголь написал (это важно и сегодня. – А.Т.): «В России ещё брезжит свет, есть ещё пути и дороги к спасению, и слава Богу, что эти страхи наступили теперь, а не позже. Ваши слова: «все падают духом, как бы в ожидании чего-то неизбежного», равно как и слова: «каждый думает только о спасении личных выгод, о сохранении собственной пользы, точно, как на поле сражения после потерянной битвы всякий думает только о спасении жизни: sauve qui pent», действительно справедливы; так оно теперь действительно есть; так быть должно: так повелел Бог, чтобы оно было. Всяк должен подумать теперь о себе, именно о своём собственном спасении. Но настал другой род спасенья. Не бежать на корабле из земли своей, спасая своё презренное земное имущество, но, спасая свою душу, не выходя вон из государства, должен всяк из нас спасать себя самого в самом сердце государства. На корабле своей должности и службы должен теперь всяк из нас выноситься из омута, глядя на Кормщика небесного… Нужно помнить только то, что ради Христа взята должность, а потому должна быть и выполнена так, как повелел Христос, а не кто другой. Только одним этим средством и может всяк из нас теперь спастись». Очень простой и ясный совет, рассудительные слова, применимые и к сегодняшним «страхам» и «ужасам» России. А ведь нынешняя нечисть в государстве не менее мерзка, коварна и обольстительна, чем в гоголевском «Вие». Надо только не бояться её. «Не вытерпеть и глянуть».


Хотелось мне в этом обзоре написать ещё и о какой-нибудь современной книжке, да подумалось вдруг, что не стоит она того. Слишком мало достойных произведений. Слишком много самовлюблённых выскочек, считающих, что уже оседлали литературу, как панночка Хому Брута. И пишут, и пишут свои тексты, от которых и следа не останется – так, кучка золы в ведре. Лучше уж читать Паскаля и Гоголя.











Александр Трапезников

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.