Кому покровительствовал Сталин

№ 2010 / 22, 23.02.2015

Кни­га Н.В. Ов­чин­ни­ко­ва «Ака­де­мик Тро­фим Де­ни­со­вич Лы­сен­ко. Ми­чу­рин­ская би­о­ло­гия» (М.: «Луч», 2010) по ду­ху очень близ­ка кни­ге В.Н. При­ще­пен­ко «16 ми­фов о Ве­ли­кой Оте­че­ст­вен­ной вой­не», о ко­то­рой я уже пи­сал рань­ше

«Народная история» о «народном академике»

Книга Н.В. Овчинникова «Академик Трофим Денисович Лысенко. Мичуринская биология» (М.: «Луч», 2010) по духу очень близка книге В.Н. Прищепенко «16 мифов о Великой Отечественной войне», о которой я уже писал раньше («Историческая лысенковщина», «ЛР», 2010, № 2–3). Задачи у обеих книг одинаковые: по форме – научные: разоблачение пропагандистских мифов и восстановление исторической справедливости; по существу – идеологические: апология Сталина и советского строя. У Овчинникова, правда, идеология не сверкает из всех щелей, как у Прищепенко, а усердно драпируется в одежды науки: в качестве научного редактора и рецензента приглашены два доктора сельскохозяйственных наук, в Приложении к книге приведены положительные отзывы об учении Лысенко восьми маститых учёных (в том числе двух иностранцев). Словом, вроде бы всё чин чином, и всё равно сразу, даже не открывая книгу, можно понять, что она преследует не научные (во всяком случае, не только научные), но идеологические цели: на обложке, помимо портретов самого Лысенко и Мичурина, красуется и портрет Сталина.

И в самом деле, по форме перед нами апология Лысенко, по сути же – ещё и его покровителя Сталина. Основную идею книги можно выразить так: Сталин был мудрым правителем, заботился о благе страны и потому поддерживал настоящих учёных и патриотов; Сталин поддерживал Лысенко, а его оппонентов, «морганистов-вейсманистов» (Н.И. Вавилов, Н.К. Кольцов, Н.В. Тимофеев-Ресовский и др.), не поддерживал; следовательно, Лысенко – настоящий учёный и патриот, а «морганисты-вейсманисты» – нет. Что Сталин был мудр и поддерживал только настоящих учёных – для нашего автора это, похоже, аксиома. Но вот академика Лысенко очень многие считают лжеучёным, агрессивным невеждой и шарлатаном. Если согласиться с этим, придётся признать, что в этом случае мудрость изменила Сталину – но такого, по убеждению сталинистов, быть не могло. Значит, чтобы спасти непогрешимый авторитет вождя, нужно доказать, что Лысенко – настоящий учёный и патриот, во всяком случае, более «настоящий», чем его оппоненты. Этим Овчинников и занимается в своей книге.

Так, наш автор превозносит все достижения Лысенко в биологии и агротехнике, особенно напирая на то, что «народный академик», в противоположность «морганистам-вейсманистам», ратовал-де за применение достижений науки к производству. Также Овчинников утверждает, что и теоретические разработки «мичуринской биологии» (теория стадийного развития растений, возможность направленного изменения наследственности, учение о возможности внехромосомной передачи наследственных свойств, которое якобы доказывалось фактами вегетативной гибридизации растений и т.п.) были признаны международной наукой. В подтверждение этого он ссылается на работы некоторых иностранных учёных, а также приводит в конце книги, как я уже говорил, отзывы восьми учёных о Лысенко и его учении. Насколько все эти отзывы заслуживают доверия, я не знаю – об этом пусть судят специалисты. Если верить другим источникам, современная наука весьма скептически относится к идеям Лысенко (например, о вегетативной гибридизации), хотя кое в чём и признаёт его правоту. Получается, наш автор, мягко говоря, преувеличивает достижения своего героя. О неудачах же его он говорит как-то мимоходом, а о некоторых (о которых сообщают другие источники) и вовсе умалчивает.

Умалчивает он и о том, какими средствами Лысенко боролся со своими оппонентами – например, о том, как тот превращал научные дискуссии в классовые (зато «морганистов-вейсманистов» Овчинников как раз и обвиняет в использовании вненаучных приёмов дискуссии, вроде политических обвинений и марксистской риторики). О знаменитой сессии ВАСХНИЛ в 1948 году, на которой Лысенко устроил настоящий разгром генетики, наш автор пишет, что на ней были отмечены «практические успехи мичуринцев, внедрение их достижений в народное хозяйство и отсутствие таковых у вейсманистов» и что на этой сессии «подавляющее большинство докладчиков одобрило выступление Т.Д. Лысенко». И ни слова о том, как Лысенко обеспечил себе это большинство и как он громил «вейсманистов», называя их учение «реакционно-идеалистическим». Кстати, наш автор, не раз вспоминая в своей книге призыв своего героя «цитировать не то, что говорят о Лысенко, а самого Лысенко», сам почему-то не следует этому призыву, рассказывая об этом самом, наверное, одиозном выступлении «народного академика». Наш автор мог бы напечатать его стенограмму, но он этого почему-то не делает и даже не пересказывает этого выступления хоть в нескольких словах.

Видимо, Овчинников считает все свидетельства, показывающие Лысенко не в лучшем свете, лживыми наветами «либералов», ненавидящих «народного академика» за его заслуги перед Родиной. В предисловии наш автор так и пишет: «Степень клеветы «либералов» на учёного, писателя или общественного деятеля прямо пропорциональна пользе, которую он принёс России». И наоборот: если, мол, «либералы» кого-то хвалят, значит, он враг России. Врагами России были, если верить ему, и оппоненты Лысенко, «морганисты-вейсманисты» Вавилов, Кольцов, Тимофеев-Ресовский и пр.

Вина их состоит, во-первых, в том, что они считали, что условия жизни организма не влияют на его наследственность, а если и влияют, то влияние это случайно и непредсказуемо. Эта их теория, утверждает Овчинников, научно обосновывала учение «о врождённом и неизменном превосходстве одних народов (или социальных групп) над другими», которого-де придерживается властолюбивая «либеральная интеллигенция». Теория же Мичурина и Лысенко, согласно которой условия жизни влияют на наследственность определённым образом (а значит, на наследственность можно влиять), это учение опровергала, поэтому «либералы» и ополчились против неё и её создателей.

Властолюбие «либеральной интеллигенции» – это тема для отдельного большого разговора. Но вот обвинение «морганистов-вейсманистов» в пособничестве её стремлениям, на мой взгляд, надумано. Как говорит латинская пословица, «книги имеют свою судьбу», – свою судьбу имеют и научные теории: так, Дарвин всю жизнь был глубоко верующим человеком, а между тем его теория эволюции была с восторгом принята именно атеистами. Так же и из того, что теории «морганистов-вейсманистов» играли на руку фашистам и троцкистам, вовсе не следует, что сами учёные непременно были троцкистами и фашистами.

Вавилова и Тимофеева-Ресовского Овчинников, кроме того, обвиняет и в прямом вредительстве. Если Ресовский в годы войны работал в нацистской Германии в Институте мозга, и поэтому обвинение его по крайней мере выглядит обоснованным, то о якобы вредительстве Вавилова наш автор пишет совершенно неубедительно. Он, правда, приводит выдержки из протоколов допросов Вавилова и его сотрудников, где те признают свою вину – но кто же не знает, как в НКВД умели заставлять людей признаваться в чём угодно? Тому есть масса свидетельств, игнорировать которые может только совсем уж упёртый сталинист. Да и в чём проявилось это вредительство Вавилова? Смешно сказать – в «академическом уклоне» его исследований! «Вы будете заниматься цветочками-колосочками, а кто будет поднимать урожай?» – так, если верить Овчинникову, спрашивал Сталин Вавилова за несколько месяцев до ареста учёного.

Вот так вредительство, нечего сказать! Исследования, например, физики атомного ядра тоже долгое время не давали никакой ощутимой пользы – и что же, они были вредны, от них следовало отказаться? Требовать от фундаментальной науки, вроде генетики, немедленной практической отдачи – значит не понимать, что такое фундаментальная наука и чем она отличается от прикладной, как не понимали этого, похоже, ни Сталин, ни Лысенко, ни Овчинников.

Можно ли после всего этого называть книгу Овчинникова исторической?

Максим АТЯКШЕВ