Тень роняет на жнивьё

№ 2010 / 30, 23.02.2015

Как-то осе­нью один член мос­ков­ско­го пра­ви­тель­ст­ва про­чи­тал мне на­и­зусть сти­хо­тво­ре­ний пят­над­цать по­эта Ва­си­лия Ка­зан­це­ва.

Василий КАЗАНЦЕВ

Как-то осенью один член московского правительства прочитал мне наизусть стихотворений пятнадцать поэта Василия Казанцева.

Облака в воде качая, размывая берега, по тайге блуждала Чая, молчаливая река. Почему же она Чая? Потому что цвета чая, в ней берёзовый настой, в ней смородина и верба, сама родина, наверно, растворилась в речке той…

Стихи поэта впитывались в душу, минуя голову. Я слушал внимательно. Даже не слушал, а просто глядел, так как я тоже их знал наизусть.

Как спокойна в лесу снеговая вода, не спешит, не бежит, не течёт никуда…

Абсолютная гармония звуков, пауз, смысла и чувства – всё это создал один человек, тихий и скромный. А читал их, глубоко понимая, человек совсем с другим характером. Но стихи уравнивают не только небо и землю. И в этом тоже их смысл. Кстати, чиновника из московского правительства вскоре с работы выгнали. Конечно же, не за стихи.

Предо мною вьётся стая, тень роняет на жнивьё, поперёк летит – густая, повернётся – нет её.

Василий Иванович Казанцев родился 5 ноября 1935 года в деревне Таскино Томской области. Он окончил в 1957 году историко-филологический факультет Томского университета. Первая его публикация состоялась в 1959 году в журнале «Юность». Через три года поэт выпустил свою дебютную книгу «В глазах моих небо».

Много лет мои стихи были подражательными. Кумиром, конечно же, был Василий Казанцев. Я ловил каждое его слово. Ездил в Таскино. Сейчас там только черника да голубика. Я был маленьким. И жил в соседней деревне.

Переезд величайшего поэта Казанцева в Москву я воспринял как невероятно смелый поступок. Я думал, как можно писать стихи, не собирая чернику, не гуляя по берегу реки Чая.

Уже потом Евгений Гришковец в своей книге «Рубашка» признался: собираясь из Кемерово или Томска в Москву, он всегда брал с собой неправильные вещи. То ему в этих вещах было слишком холодно, то слишком жарко. И это совсем не в переносном смысле.

Ветер, тучи. Грозы-скороливы! Говорливы, жгуче-торопливы! Налетевший, пролетевший зов, Ветви, шум. Обрывки голосов.

Вот она, абсолютная точность воспроизведения гармонии души через описание пейзажа. Автор вылавливает слова, знаки препинания, ищет звуки, создаёт интонацию, с которой можно только сдуть пыльцу с красивого цветка, наслаждаясь переливами гласных в слове. Таков поэт Василий Казанцев с черничной деревни Таскино.

Как в отвесный длинный дождь, в молодой прутняк войдёшь, в тень зелёную заглянешь, острым воздухом дохнёшь, в перешёптыванье канешь. Вместе с лесом к небу прянешь, снова над землёй взойдёшь.

«Молодой прутняк» Василия Казанцева органически сливается с асфальтовыми полями, продуваемыми городскими ветрами. Но жизнь многообразна, а поэзия его сильна, проникая туда, куда ни математика, ни капризная своим изяществом таблица господина Менделеева проникнуть не может. Так иногда я думаю, прогуливаясь от станции метро «Аэропорт» до станции «Динамо». И даже четыре собачки, которых зовут Японка, Беляк, Бровкин, Гренлан, из произведения Захара Прилепина «Какой случится день недели», претендующих пусть только и на численное сходство с легендарными четырьмя Битлами: Джоном Ленноном, Полом Маккартни, Джоржем Харрисоном, Ринго Старом – не станут никогда выше Поэзии Василия Казанцева.

Михаил АНДРЕЕВ