Кузичкина мать, или Томский «Хрущёв наоборот»
№ 2011 / 11, 23.02.2015
Культурная жизнь Томска в плане, так сказать, отраслей мало изменилась со времён пребывания здесь Кирова (в 1905-м он возглавлял первомайскую демонстрацию) и транзита Сталина. Театр, музеи, выставки, декаданс.
Культурная жизнь Томска в плане, так сказать, отраслей мало изменилась со времён пребывания здесь Кирова (в 1905-м он возглавлял первомайскую демонстрацию) и транзита Сталина. Театр, музеи, выставки, декаданс. Только декаданс имеет устоявшиеся, неноваторские формы. Вы удивитесь, но это авторская песня. Там всего понамешано, как и в эстрадной песне – однако, как и во времена Вертинского, высокая поэзия чувственно-нравственного надлома звучит лишь под тихую акустическую гитару, любая электроника её заглушает. Вот что добавилось с тех пор: кино и «большая сцена», то есть попс. Попсня колесит по всем крупным городам, где в состоянии собрать в зале хотя бы тысячу поклонников (рентабельность), наряду со звёздами русского рока, и именно поэтому можно предположить, что Михаила Андреева даже если и не знали земляки, то имели возможность узнать в период, когда тут выступали какие-нибудь «Иванушки Интернэшнл» или «Любэ»…
И вот тут-то строки, казавшиеся прежде обыкновенными, зазвучали для многих иначе. Увы – только звукоусиление и тиражирование создаёт статус. Имя, казавшееся заурядным, как и скупые строки поэта – зазвучали. С тех пор прошло совсем немного времени, однако именно на примере распространения славы поэта-песенника уже нового, постсоветского времени – можно понять Постэпоху с её разобщённостью и законами джунглей вместо культурной политики.
В первый мой приезд в Томск, ещё в прошлом году, я и знать не знал об Андрееве – признаюсь прямо, я не только не слушатель попсы, но даже и «Любэ» (работающей в пугачёвской обойме с начала своей сценической карьеры на грани попсы и рока) не слушатель. Однако есть одна песня, которая притянула моё внимание, затянула в свой образный мир. Где я её слышал – не помню, и хоть военно-патриотическую позу Расторгуева на дух не переношу, но его мужицкие подвздохивания и вчувствование в песню сыграли помимо неприязни, оживили стих. «Трамвай пятёрочка» – как дотошный москвовед, я никак не мог признать за этим трамваем московской прописки, и был прав. Другой город за окном его проплывал – и в песне, и в жизни. А тут – разъезжает эта самая «пятёрочка» среди понурых сумрачно-бревенчатых домов-старожилов и выпирающих из их кварталов самодовольных многоэтажек. Вот, значит, какой далёкий путь до Москвы проделал этот андреевский трамвай. Я же – проделал путь обратный, выходит, чтоб поискать тут культурные корни и ещё кое-что, связанное с поэтом…
Я (да и не только я – сам папа Леры Германики Дудинский) писал про Губанова как про упущение не столько Эпохи, сколько ближайшего к нему круга «почитателей», фактически споивших и задушивших поэта в узколобости московских кухонь (а вот этого «дудА» уже не писал). Но если бы Губанов был последним в списке непризнанных-неизданных! Обратим внимание: поздняя советская власть хоть и брошюрками, но исправно издавала Михаила Андреева почти ежегодно, начиная с 1981 года, награждала его премиями. Однако всё кончилось вместе с Эпохой в девяностых – как раз тогда, когда его стали петь. Нет – по-прежнему, хоть и значительно реже, книжки в бумажных обложках выходили. Даже «Литературная Россия» в 2007-м издала. Но всё не тот уровень… Михаил Андреев дозрел, безусловно, до томика стихов, в хорошей, надёжной обложке – ибо «чудная кольчуга бессмертно закалённых рифм» давно слышна… Но и она неубедительна для чиновников, против их «паркера» никакая кольчуга не устоит.
Самый нужный в России поэт
В Томске минимально приобщённые к поэзии и вообще к литературе граждане Михаила Андреева знают хорошо, как соседа. Судите сами: меня тёща сумела связать с его подругой, поэтессой, через два телефонных звонка, мир тут тесен. Поклонница Цветаевой и давняя знакомая поэта Ирина Викторовна Киселёва горячо откликнулась на моё приглашение к разговору и в тот же день позвала на «поэтическую сходку». Мы встретились между троллейбусным и трамвайным депо, вместе с поэтессой были девушка-бард и поэт средних лет, сразу показавшийся мне одним из многих здешних «нераскрытых Андреевых» (я не ошибся – на его стихи уже слагают песни, но пока на областном уровне). Николай приветствовал меня шутливо, унты были началом осмотра, а енотовая шапка финишем:
– Ты как на север ехал…
– Ну да, по вашей-то погоде и весной актуально.
– У нас такие собаки носят.
Дружелюбная улыбка, глубоко посаженные глаза, густая проседь из-под ушанки – такие они, сибирские поэты, брезентово одеты. Унты не назовёшь роскошью, однако его сарказм я понимаю и принимаю, в нём есть даже что-то от евро-эколога, что доказывает общность культурного пространства нашей Азии и «их» Европы. Мы зашагали мимо троллейбусов в сторону заведения с несибирским названием «хобби-центр». Что отличает от столичных творческих людей: узнав, что и я стихам не чужд, попросили сразу прочитать. Я такой непосредственности не встречал с серединки девяностых. Отбрехался тем, что большая часть стихов – верлибры. Николай продолжал блиц-опрос.
– А, Андреевым интересуетесь?
– Не только, и чиновничьим контекстом.
– Ну, он-то теперь живёт на два города, он и ваш теперь, москвич. А как вас дымом-то накрыло летом – сюда прилетел…
– Я его в поликлинике встретила, – добавила рыжеволосая и бодрая Ирина Киселёва.
 |
| Похоже, томские чиновники уже непрочь выставить на торги и стихи лучших поэтов Сибири |
Снова девяностые напомнила мне выгородка «зала» для авторов-песенников и поэтов, называемая громко театром. Наверное, в процентном соотношении именно такое место при нынешнем либеральном командовании и занимает по области культура, творчество живых поэтов и бардов. Извечные комнаты кружков, большой зал для гимнастики детишек и чердачок над ним для творчества родителей. Именно в такие масштабы загнано, по идее-то, серьёзное дело, тут ютятся таланты, и то не постоянно – в первый раз шли мои спутники в «хобби-центр». Кстати, в маленьком тёмном зале были и школьники, что удивительно: в Москве чаще слушают друг друга одни и те же поколения.
Перед выступлениями Ирина Викторовна рассказала, как встретилась с Михаилом Андреевым. В самом начале девяностых их познакомил Борис Николаевич Климычев. Начавшая писать в конце восьмидесятых, поэтесса читала ему свои стихи в гостях.
– Мне сразу стало ясно, что он – человек большого дарования, – вспоминает Ирина Викторовна. – Михаил слушал меня, внимательно глядя в глаза, словно что-то из-под фраз выпытывал. Выглядел он тогда молодым, говорят, что этот дар достаётся только поэтам – быть вечным подростком… Был немногословен, никогда не растекался мыслью по древу. В девяносто пятом, когда был год свиньи – Михаил распространял этот символ в качестве сувениров, можно сказать, занимался народным промыслом. Вручил «партию» хрюшек и мне. Потом мы ездили по сёлам со стихами, выступали, приглашал Михаил также и в свой кружок в нашем знаменитом ТУСУРе.
Тут Ирина прервалась и представила мне проходившую в сторону зала царственно красивую поэтессу зрелых лет – Ольгу Комарову. Я поинтересовался уже у обоих: а как складываются у литераторов здесь отношения с департаментом культуры? В ответ – грустные улыбки «само собой разумеющегося» и тут же: «А вот в Кемерово…». Однако Ольга задала несколько иной тон разговору:
– Понимаете, я не буду говорить только об Андрееве. У нас вообще практически никого не издают. То, что Андреев вырвался отсюда в Москву – уже большая оценка его творчества. А что касается нас – то мы все именно в такой ситуации, издаваться можем только за собственный счёт…
А как же Андрей Кузичкин, начдепартамента культуры. А что он? Он всегда открыт для общения с творческими работниками – и только. Вот ещё объявили конкурс на лучшую книгу о Томске – как и в прочих случаях, тут будет соотношение шансов один к тридцати примерно. То есть, уже существующие не один год и в городе известные поэты, на стихи которых и песни слагают, должны по-детски выстроиться в очередь и конкурировать, брыкать друг друга. О, как не узнать тут либеральной хватки эспээсников – стёба над верующими в помощь государства писателями из «ненавистного советского прошлого»! «В очередь, сукины дети!» – такой вот неожиданный поворот антисоветской цитаты…
Было время – так вообще на всех необъятных обломках СССР наши либерал-реформаторы хотели перевести памятники, библиотеки, музеи на самоокупаемость. Интересно, как будут взимать памятники плату за их просмотр – и их надо отгородить заборами высотой, как у особняков либеральной элиты, приставить охрану? Да, кстати: заборов в нашей стране за девяностые прибавилось весьма и весьма. И есть незримый забор теперь между чиновничеством и культурой – который чинушам-то совершенно невыгоден, но они не видят дальше собственного носа.
Поэты и жёны выполняют работу департамента
Мы прокрались в тёмный зал, где пела Инна Казарцева. Увы, Ирина так зачиталась «Литературной Россией», что Инна потом крайне сурово ей выговорила, но я-то слушал. И тут меня осенило: ведь слагающая песни на слова и Ольги Комаровой, и всё того же Николая, который так и не добился от меня самодекламации – Инна и другие томские и кемеровские барды аварийно замещают работу целого департамента культуры, который один лишь ведает, на что идут бюджетные средства. Не исключено, что и в помощь местами таким вот концертам – но даже если такое моё предположение верно, этого тоже мало.
Виртуозно владеющая классической и джазовой гитарой, Инна пела песни и на английском, и из фильма «Жестокий романс», и Дольского с Щербаковым. Но я прислушивался к словам здешних поэтов – они сильно выделялись на фоне классики. Да тут кладезь настоящий!
Инспектируя, так сказать, культурную обстановку, познакомился я и с театром «Версия». Это негосударственный и даже негородской театр, даже здание которого построено здешним строительным магнатом в увеселение жены. Жена его – небезызвестная Вера Тютрина, хозяйка и режиссёр театра. Давали в её камерном театре вещь настолько неожиданную, что нельзя было не заглянуть – «Бедная Лиза», но мюзикл. Однако скепсис мой и столичный снобизм были развеяны вмиг всего лишь четырьмя артистами и тремя музыкантами, они действительно сумели, не в ущерб пафосу и трагизму замыла Карамзина, даже местами постмодернистски пощекотать классика. Впрочем, так делают сейчас все постсоветские театры: куда деваться. В «Рассказах Шукшина», что идут антрепризой на одной из московских сцен, например, Евгений Миронов наиболее мил был залу, именно выдавая совершенно клоунские, а не актёрские перлы. Увы – деградация сцены по обе стороны рампы…
Но здесь – нет! Тут помимо коленец была настоящая актёрская работа – в особенности исполнявшая роль Лизы Мария Лапина была хороша. Пожалуй, так вживаться в роль опасно – в её голосе, когда пела, в мелодических ходах определённо узнавалась местами Янка Дягилева. Да и тема близкая – подруга, творческая соратница Егора Летова, бард и поэт Яна Дягилева ведь тоже утопленница…
Зал камерного театра, напоминающий скорее студенческую аудиторию или московский Политехнический музей, был заполнен до последнего места. То есть – искусство, взятое в частные руки, здесь популярно. И тут снова мне увиделась аналогия – да, многих театров такого уровня не создать (строительных магнатов на всех увлекающихся театром жён не хватит). Однако шикарная дубовая «обложка» этого театра – сродни изданному на средства автора сборнику стихов. Кто знает, чем он поступился, чтобы наконец выйти в достойной обложке? Может, машину продал, может, дачу, а может (как в фильме «Гараж», помните?) – родину. Это я о Кузичкине. И, конечно, в переносном смысле.
Родины, которая заботилась при посредстве слуг народа о своём народе – нет с 1991-го, после беловежья. И кто-то эту родину потерял, кто-то предал по идейным соображениям (либералы), а кто-то – продал (чиновники), имея ныне уровень достатка, сильно возвышающийся над народным, и ещё при этом демонстративно игнорируя пожелания народа.
Что ж – вот искусство и возвращается в эпоху декаданса, разброда и субъективного идеализма, единое культурное пространство утеряно так же, как СССР. Да, есть успехи на островах – но их ещё поищи… Вера Тютрина сама занимается театром, постановками (нет над ней начальства, кроме мужа), поэты же сами, спонсоров такого уровня не имея, занимаются трансляцией своих стихов – и, наверное, быть спетым здесь Казарцевой, это почти что быть спетым в Москве «Любэ». То есть «рецепт успеха» Михаила Андреева здесь пытаются повторять, в масштабах поскромнее, но по сути – так.
Какой поэт и кому нужен сейчас в России? Возможно, никакой и никому – и именно это доказывает Кузичкин. Мол, кто мешает известному писателю спонсора найти. А может, ещё прикажете на свои кровные печататься. На здешние зарплаты (получая 15 тысяч – ты почти средний класс) в Томске и так не разгуляешься. Между тем, начдеп Кузичкин не понимает простейшей ситуации: издавая Андреева, он издаёт и себя. Вот здесь бы, а не где-то ещё, предисловие или просто напутствие «от чиновничества» смотрелось вполне уместно. И, глядишь, тоже обессмертилось бы имя рядом с именем нужного поэта. Нужного песенникам и братьям-поэтам, но совершенно ненужного чиновникам.
Вспомним Хрущёва – тот являл собой феномен своего рода. Не сильный в искусствах, мягко говоря, он при этом открыл невиданный размах кинематографу, поэзии своей вредной в политическом и экономическом плане «оттепелью». То есть он в хорошем смысле показал всему миру достижения советской культуры – нашу Кузькину Мать. Что же ныне? А ныне – наоборот. Мать теперь Кузичкина, измельчала порода. Вполне культурные, образованные либералы – завинчивают гайки на культурном фронте, пытаются по-рыночному построить вполне уже состоявшихся литераторов в смехотворных конкурсах, в песочницы загоняя шестидесятилетних классиков (по уровню). Потому что теперь такие правила. В итоге даже известнейшего из поэтов его родина издать не пытается – и глядит на Москву, как Москва на заграницу. Мол, там-то уж издадут!.. Вот как легко даже с образованным командованием стать провинцией – не в силу культурной отсталости, а в силу горя от либерального ума. Похожее тут и с транспортом: основной его вид – это маршрутка «пазик», частных предприятий. Средь них редко встречаются автобусы побольше, но на них гордо красуется лозунг «Возрождение муниципального транспорта» и логотип «Единой России» (кстати, и на трамвае «пятёрочке»).
Вы, либералишки, перекрасившиеся в «ядра чистого изумруда», уже довозрождали Советскую Россию из сверхдержавы до сырьевой империи – вот и тут, похоже, скоро только частный извоз останется. Не пора ли не по случаю выборов повернуться лицом если не ко всему народу, то хоть к народным поэтам?
Дмитрий ЧЁРНЫЙ
МНЕНИЕ РЕДАКЦИИ
Итак, подведём предварительные итоги. Вопрос, как мы поняли, стоит теперь не только о Михаиле Андрееве. Он, безусловно, достойный поэт и давно заслужил право на выпуск книги своих стихов. Не сомневаемся: эта книга в любом случае будет издана и дойдёт до благодарных читателей.
Проблема оказалась куда сложней. Читающая Россия впрямую столкнулась с некомпетентностью и нерадивостью высокопоставленных чиновников от культуры.
Судите сами. Уже после публикации материала В.Огрызко «Кто пытается опустить шлагбаум перед Михаилом Андреевым?» («ЛР», 2011, 25 февраля) в редакцию пришло письмо, подписанное 3 марта начальником департамента по культуре Томской области А.А. Кузичкиным. В нём чёрным по белому было написано, что «поддержка книгоиздательской деятельности… не входит в полномочия возглавляемого мною Департамента». Но если это так, то почему г-н Кузичкин целый год водил редакцию газеты за нос, раздавая налево и направо всевозможные обещания, и зачем ему понадобилось запрашивать от нас рукопись книги? Это первое очень странное обстоятельство.
Второе. Г-н Кузичкин, сославшись на министра культуры России А.А. Авдеева, сообщил, что на федеральном уровне «пока создан механизм поддержки отечественного кинематографа. Опыт его работы покажет, насколько он эффективен и возможно ли его запустить в книгоиздательской деятельности». Выходит, г-н Кузичкин ничего не знает о том, что в рамках существующей федеральной программы культуры уже много лет действует федеральная подпрограмма книгоиздания? Да и на региональном уровне тоже есть много достойных образцов для подражания. Тот же Кузбасс. Взял бы г-н Кузичкин да и съездил к соседям, посмотрел бы, как его коллеги из Кемеровской области поддерживают местных писателей.
Но это ещё цветочки. Ягодки мы получили в электронном письме. Начальнику томского департамента культуры очень не понравились наши печатные оценки его деятельности. Видимо, в порыве негодования он заявил, что не нам судить о его соответствии занимаемой должности. Странное, мягко говоря, утверждение. А как же тогда гражданское общество, за формирование которого г-н Кузичкин так упорно ещё недавно боролся в Союзе правых сил? Или теперь журналистам уже запрещено высказывать какие-либо критические суждения о деятельности чиновников? Нет, Андрей Александрович, вы ошибаетесь: глотку вы нам не заткнёте. Другое дело, что, да, окончательное решение о том, в каком кресле вам сидеть, принимает уже не гражданское общество. Это дело других начальников. По их реакции будет видно, устраивает ли их некомпетентность чиновников от культуры, или они действительно заинтересованы в более полном раскрытии творческого потенциала томичей. Пока на примере спортивной команды «Томь» мы наблюдали обратную реакцию: местное начальство вспомнило об интересах народа лишь после вмешательства федерального центра.
Добавить комментарий