В глубокое подполье

№ 2011 / 20, 23.02.2015

Короткометражный фильм Юрия Быкова «Начальник» стал лауреатом XX Открытого российского кинофестиваля «Кинотавр». А продюсером его первого полнометражного фильма «Жить» стал Алексей Учитель.

Короткометражный фильм Юрия Быкова «Начальник» стал лауреатом XX Открытого российского кинофестиваля «Кинотавр». А продюсером его первого полнометражного фильма «Жить» стал Алексей Учитель. Фильм авторский, серьёзный, глубокий, по сценарию Быкова – изначально было понятно, что деньги на таком кино заработать не получится. По крайней мере, сегодня в нашей стране. О современном кинематографе, деньгах, ментальности, кризисе идей, творчестве и многом другом мы поговорили с Юрием Быковым.







Юрий БЫКОВ
Юрий БЫКОВ

– Я недавно была на фестивале студенческих и дебютных фильмов «Святая Анна». Во время просмотра лент-победителей я чуть не уснула, а после того, как на экране появились титры фильма «Синее небо. Чёрный хлеб», зрители аплодировали стоя с криками: «Слава Богу, что он закончился!» И непонятно, то ли мы такие дураки, то ли с кино что-то не так. Что для вас хорошее кино?


– Есть очень интересная штука. Существует фестивальная западная конъюнктура, которая диктует нашим продюсерам свой формат, который не имеет никакого отношения к ментальности зрителя. Причём раньше считалось, что российский зритель элементарно не дорос до этого кино – он недостаточно начитан, недостаточно образован. Но дело не в интеллектуальном развитии зрителя, а в том, что западные фестивальные форматы не имеют никакого отношения к русской ментальности. Российский зритель очень эмоциональный, экспрессивный, открытый, он хочет внятности, конкретики, острых конфликтных ситуаций в сюжете. И тогда ему становится проще воспринимать кино.


Вся западная ментальность построена изначально на платформе благополучия, и все проблемы, которые они поднимают, относятся к психологической тематике. То есть, когда у человека есть кусок хлеба, и он ищет, чем себя занять. Отсюда такое большое количество полупорнографических картин, фильмов о гомосексуализме и так далее. Если говорить простым языком, по-шукшински: им нечего делать и они ищут себе проблемы.


В России, наоборот, всегда есть проблемы на уровне куска хлеба, это и было практически всегда, поэтому народу интересно воспринимать историю между жизнью и смертью, между предательством и геройством. Это очень внятные, серьёзные и острые темы. И если посмотреть все последние достижения фестивальных режиссёров, они все связаны с очень тонкой психологической внутренней тематикой. А острых внятных конфликтных ситуаций, к которым привыкла наша ментальность, нет. И среднестатистическому зрителю такое кино смотреть скучно. Но поскольку существует эта индустрия, поскольку вкладываются деньги, продвиженческие ресурсы, поскольку существует продюсерская система, которая, в принципе, зарабатывает на Западе больше, чем на России, такое кино имеет место быть.


– Нужно ли как-то это дело менять? Или пускай всё идёт своим чередом? Потому что ребята из других городов, которые приезжают в Москву на различные фестивали с мечтой поступить на высшие режиссёрские курсы, например, смотрят на это всё и думают: «Спасибо, мы как-нибудь сами».


– Сделать с этим, во-первых, ничего нельзя. Большую часть кинематографических ресурсов, самое главное, продюсерских, поглотила система. И все понимают, что есть два основных направления. Высокоинтеллектуальные тенденции диктует Европа, а широкие прокатные тенденции диктует Америка. Это абсолютное подчинение той ментальности, которую диктует и навязывает Запад. Бороться с этим бессмысленно, но есть один человек – это Никита Сергеевич Михалков. Он почти сошёл с ума, но продолжает отстаивать определённую русскую нишу. У него это тоже не очень хорошо получается, потому что он действительно почти сошёл с ума. Стратегически у него правильная задача, он создаёт противовес. Но на выхлопе картины получаются сами знаете какие…


К сожалению, всё складывается по очень простой схеме. Люди, которые рулят в нашей кинематографической системе, почти все преклонного возраста. Нюх у них потерялся немного, мягко говоря. И они либо прогибаются под западные прокатные и фестивальные тенденции, либо пытаются толкать какие-то свои проекты и идеи, но у них уже не хватает чутья, чтобы делать это актуально и составить серьёзный авангардный противовес, именно русский. Поэтому бороться бессмысленно.


Есть один очень простой способ борьбы. Некая компания молодых энтузиастов снимает некое кино не на территории Москвы и Московской области, в глубокой отдалённости, скажем, за Уральским хребтом. Снимает кино за свои деньги или за деньги каких-то не имеющих отношения к серьёзному кинематографическому кругу инвесторов, и распространяет своими же продвиженческими ресурсами на территории России. Создают прецедент хорошего качественного кино, которое нравится нашему российскому зрителю и интеллектуально, и художественно, и творчески. И тогда может возникнуть противовес. Но мне кажется, что даже если такое произойдёт, то задушится на корню. Потому что существуют определённые силы, которым это не выгодно. У нас же раньше были киностудии – Беларусьфильм, Ленфильм, Свердловская киностудия… Было огромное количество противовеса. Якобы. А сейчас его вообще нет. Есть только один центр, и этому центру диктуются западные тенденции. Бороться бессмысленно, потому что люди элементарно зарабатывают деньги.


Знаменитая жвачка Wrigley’s заключила соглашение с одним из ведущих продюсеров, чтобы он взял пять ведущих российских режиссёров, которые бы сняли по интеллектуальной короткометражке на тему этой жвачки. В принципе, это реклама. И в этом проекте участвуют Звягинцев, Волошин, Велединский, Буслов и ещё кто-то. То есть, стратегически это сделано для того, чтобы иметь возможность спонсирования или ко-продакции на Западе. Опять же, простая стратегическая логика. Поэтому моё резюме очень простое. Нам не хватает героя. Нам не хватает человека, который с нуля на собственном альтруизме, не относясь никаким образом ко всей этой замкнутой системе, которая уже поросла мхом, вдруг создаст прецедент – противовес.


– Кстати, что касается сценариев. Сейчас все – и у нас, и на Западе – говорят о кризисе сценариев и сценаристов. Так ли это?


– Тут тоже замкнутая система, в которой две составляющие. Первая – некому писать, потому что нет людей с серьёзным жизненным опытом, а второе, нет потребности в этом. И это более важная составляющая. Кстати, название «кризис сценариев» искусственно создано. Это не кризис сценариев, а кризис идей. И самое главное, что даже если эти идеи существуют, они никому не нужны. Это абсолютно серьёзно. В нашем кино за последние двадцать лет было знаковое драматическое кино. Из более мейнстримового кино это «Брат», «Бумер», «Водитель для Веры» и так далее. Раньше в докризисные времена до 2008 года такие фильмы ещё существовали – были халявные нефтяные деньги, и всем казалось, что они будут всегда в огромном количестве. И фильм про колодец какой-нибудь стоил 20 миллионов долларов, потому что элементарно одни люди давали деньги, чтобы их отмыть, другие зарабатывали на откатах. Сейчас этих денег нет. Они кончились. Никто ничего не даёт. При том, что миллиардеры у нас не обнищали, они просто не вкладываются. Прохоров вообще сказал: «Для меня российского кино не существует. Я никогда не дам денег на эту бессмысленную затею».


Сейчас драматического кино, даже американского, нет на наших экранах. Хотя там его очень много – зрительского, не арт-хаусного, я видел это, когда был в США. Но здесь его нет. И русского нет тем более.


Недавно ушёл из «Централ Партнершип» Рубен Дишдишян. Почему «Профмедиа» уволила создателя ЦПШ? Потому что в определённый момент возникла ситуация, когда они поняли, что им проще зарабатывать на ЦПШ как на прокатной компании, чем иметь во главе человека, который периодически спонсирует Сигарева, Мизгирёва, то есть, им выгодно уничтожить всякий риск. А творчество – это всегда риск.


На наш рынок пришли люди, которые просто зарабатывают деньги. И что касается понятий «кризис сценариев» и «кризис идей», они искусственно придуманные. Идеи никому просто не нужны. Я знаю десяток талантливейших сценаристов моего возраста – Илья Казанков, например, который снял знаменитую короткометражку «Мама», которого продюсировал Дмитрий Месхиев, и продюсировал так, что человек чуть ли не покончил жизнь самоубийством – оттого, как делается это всё производство. Мне повезло с Учителем, хотя у него тоже нет ресурсов продвигать такие картины. Она просто существует теперь по факту в рутрекере в пиратском контенте, не более того.


Фильмы ранга «Они сражались за Родину», «Летят журавли», «Судьба человека» – их нет. Потому что фестивали их не берут – это уже не 58-й год, когда фильм «Летят журавли» стал лауреатом «Золотой пальмовой ветви» Международного Каннского кинофестиваля. Сейчас – начало XX века, когда людей интересуют проблемы гомосексуализма, толерантности, политики…


– Но людей интересует не только это, и даже совсем не это. Эти идеи нам ежедневно навязывают. Замкнутый круг?


– Я имею в виду интересы людей, которые занимаются кинобизнесом. А то, что интересует среднестатистического зрителя в России, никого не волнует. Он не делает кассы.


– Получается совсем нелогично. Если снять кино, которое интересует среднестатистического зрителя, то вот она – будет касса!


– Нет, не будет.


– Почему?


– Потому что у нас целевая аудитория – от 13 до 25 лет. Посмотрите, никто не будет снимать, продвигать и показывать в широком прокате мультфильмы и романтические комедии, если их никто не будет смотреть. Представьте, что завтра будут популярны фильмы про Достоевского. И всё, только на Достоевского будут ходить. А на мультиках будут пустые залы. Неужели вы думаете, что прокатчики будут снимать мультики? Конечно, нет. Всё очень просто – целевая аудитория от 13 до 25 лет, 75 процентов – девочки. Пока, в принципе, не существует прокатного драматического кино, потому что кинотеатры вернулись к тому формату, с которого начинали – аттракцион. Это абсолютно очевидный факт. У нас кафе в 3D, интим-салоны в 3D, посмотрите, что происходит. Как очень верно подметил Роднянский, у нас идёт очень серьёзная борьба за человеческий досуг. Досуг уже не подразумевается интеллектуальный. Он должен быть очень простой, отвечающий примитивным человеческим инстинктам.


Сегодня серьёзный интеллектуальный человек очень замкнут, он ограничен в общении, ему не нравится современное общество, он почти мизантроп, я это серьёзно говорю.


В любом нормальном кинотеатре существует не только бар с поп-корном и прочими радостями, но ещё и вип-зал, где люди сидят и едят яичницу… Поэтому кассы серьёзный интеллектуальный зритель не делает. На 2-м канале постоянно выходят 8-серийники и 16-серийники, где играет огромное количество хороших российских артистов, которых вы никогда не увидите на широком экране, но будете постоянно видеть в многосерийных фильмах про Петра I, про Достоевского, про Белую гвардию, и так далее.


Официальный бизнес признал кинобизнес абсолютно неликвидным. И если раньше, до 2008 года вы могли прийти и предложить полнометражное кино как бизнес-проект, и вам бы дали кредит, то сейчас с вами никто даже разговаривать не будет, если вы не Фёдор Бондарчук. Его последние шесть или семь картин – практически все романтические комедии. А релиз фильма Буслова «Высоцкий. Спасибо, что живой» переносился уже четыре раза, потому что прокатчики боятся, что он не окупится, ищут ему некую дырку между романтическими комедиями. Это несмотря на то, что там играют Оксана Акиньшина, Сергей Безруков, Иван Ургант… обратите внимание, у нас в последнее время выходят фильмы с одними и теми же актёрами и на одну и ту же тему: свадьба – не свадьба, любовь – не любовь. Ромком, короче говоря. И те же ребята, которые снимаются на ТНТ, снимаются в этих комедиях. И будет ещё больше этого романтического комедийного кино.


А люди-то растут, и если я вчера ещё не ходил в кино, то сегодня пойду. И если тенденция сохранится, у нас вырастет новое поколение потребителей прокатного кино, которым не будет интересно драматическое кино в принципе, и в прокате они привыкнут к тому, что кино должно быть развлекательным.


Сегодня нормальный зритель и нормальный режиссёр уходят в подполье. В принципе, в этом даже есть какая-то прелесть, потому что я сейчас могу поехать в провинцию и снять картину за ноль. Я ничего не теряю. Потому что если раньше ещё я сам пропагандировал, что нужно брать серьёзный формат, серьёзный сценарий и привлекать медийных артистов, то сейчас я понимаю, что даже это не срабатывает. Снимите триллер с Хабенским, Хаматовой и Машковым, который называется «Домовой», и он никому не будет нужен. «Домовой» Оганесяна поехал по стране как фестивальное кино. С выходом этого фильма стало понятно, что любая философская составляющая сразу отнимает половину зрителей. И это был один из последних экспериментов на эту тему.


Я эту проблему серьёзно изучал, потому что буду сейчас снимать 8-серийник на ЦПШ, и я абсолютно чётко вижу и понимаю, как драматическая составляющая – персонажи, темы перекочёвывают в телик. В принципе, это был полнометражный сценарий, и он на моих глазах превратился в многосерийный фильм, потому что бессмысленно снимать его в полнометражном формате.


Сейчас лучше подпольно в чистом виде делать то, что было при Советском Союзе. То, что делал Герман, когда снимал «Мой друг Иван Лапшин», картину, которая восемь лет лежала на полке. То, что снимал Панфилов «В огне брода нет», тоже восемь лет лежала на полке, и так далее. Лучше, в принципе, понимая, что ты снимаешь хорошее, крепкое, интересное, ценное кино, лучше будет, если его сейчас не покажут, но постепенно оно наберёт обороты. Потому что тогда у тебя точно будет зритель, и зритель долгий и благодарный. Я, например, 1981 года рождения, «Мой друг Иван Лапшин» был снят ещё до моего появления на свет, но я считаю его одним из своих любимых фильмов. Ведущие российские кинематографические журналы его позиционируют как лучший фильм за всю историю российского кинематографа. Хотя в своё время эту картину никто не знал, и она была никому не нужна.


Вспомните, что произошло с картиной «Семь» Дэвида Финчера – это просто притча во языцех во всех кинематографических кругах. Это азбука и по операторскому искусству, и по сценарному. Фильму уже почти 15 лет.


– Но разве он не сразу тогда прогремел?


– Нет. Это был один из первых проектов молодой компании «New Line Cinema», которая до этого очень сильно поругалась с продюсерами фильма «Чужой–3». Это фактически первая картина Дэвида Финчера, снятая за 30 миллионов долларов с малоизвестным тогда Морганом Фриманом, с начинающим Брэдом Питтом. Гениальнейшая картина, и она набирала обороты постепенно. Всё больше, больше, больше. И она не стареет. Видно, что все приёмы – драматургические, актёрские и режиссёрские – всё более становятся азовыми и азбучными. Такой продукт надо делать.


Должен появиться революционер, который сам снял фильм, сделал его, смонтировал, 5 000 дисков напечатал, съездил по стране, раздал. Помните, как самиздат был?


– Ещё одна интересная тема – Россия занимает лидирующие позиции по степени распространения пиратского контента – книг, музыки, фильмов… можно ли и нужно ли искать способ режиссёру защитить своё детище от пиратского скачивания?


– Ну, Михалков же пытается что-то сейчас делать.


– А мы разве не выяснили уже всё про Михалкова?


– У людей, особенно в провинции, просто нет денег на то, чтобы покупать за 300 рублей диск. Поэтому и процветает пиратство. Вообще все проблемы в России связаны в первую очередь с тем, что у нас очень неблагоприятная социальная обстановка. А она, в свою очередь, провоцирует отсутствие социальной ответственности в любых сферах. Все люди живут с ощущением, что грядёт что-то страшное, страна разваливается, скачут цены, богатые богатеют, бедные нищают. И поэтому перестаёт существовать элементарное чувство ответственности, справедливости и честности. Если один ворует миллиарды, то почему я не могу скачать диск? Это проблема достаточно простая. Нужно ли с этим бороться? Я считаю, что любой нормальный художник, который снимает действительно хорошее кино, если ему выпала такая возможность, – если он понимает, что он денег на этом кино не заработает, то, наверное, он создаст поле, чтобы максимально просто выдвинуть это в массы. Практически за бесплатно. Хотя это альтруизм, конечно.


Я, допустим, снял картину, благо, что она стоила 400 тысяч долларов, а продажа на первый центральный канал столько же и стоит, моя картина вышла в ноль. Прокат у неё был абсолютно смехотворный, чисто имиджевый, потому что студия «РОК» должна прокатить свою картину, но он ничего не дал. И после первого показа на «НТВ-плюс» фильм сразу же появился в рутрекере. Учитель не сильно обрадовался, потому что он рассчитывал на DVD, а за четыре дня на рутрекере было уже 12 тысяч скачиваний. То есть, люди скачали, сразу же возник прецедент обсуждения, что вышла какая-то картина на острые серьёзные темы доступным языком. И началась вот та самая сарафанная штука, которую я и предполагал.


Если ты снимаешь остро-социальную конъюнктурную остро-проблематичную картину, но простым языком, то люди начинают её потреблять. И сейчас, как я понимаю, она есть везде. В «Яндексе» задаёшь запрос – и выскакивает 20–32 сайтов с онлайн-просмотром, в том числе и на торрентах. Картина «Жить» будет в «Закрытом показе», и её разом посмотрят миллиона четыре-пять человек, плюс ко всему года через два-три её в Интернете посмотрят тысяч 100–200. Мне – за глаза как режиссёру.


Даже если её показывать, как «Обитаемый остров», той аудитории, которая ходит в кино, это бессмысленно, потому что люди, которые ходят в кино, не оценят. Ну, придёт 17-летняя девочка, посмотрит, встанет и уйдёт, потому что это не для неё. Поэтому, мне кажется, нужно не бороться с пиратством, а бороться с социальными проблемами, но это дело не кинематографистов.


– А что касается современного русского кино, как вы считаете, о чём его нужно снимать? Нужно ли поднимать глобальные социальные вопросы, или пускай каждый снимает о себе, своих переживаниях и своём жизненном опыте?


– Замечательный вопрос. Кино «Жить», с которым я сейчас был в Ростове и Смоленске – проехал по таким провинциальным миллионникам, произвело совершенно непредсказуемый эффект. Вы не представляете, что было в Ростове. Там люди очень темпераментные, дело чуть не дошло до смертоубийства. А что в рутрекере пишут, почитайте ради интереса. Люди просто готовы друг друга зарезать. Вот вам прецедент того, что снято кино о том, что происходит в стране, о том, до какой степени дошла деградация, и как нам нужно выходить из этой ситуации. Люди сплотились. Если такую картину продвинуть, как «Край», это просто будет подсудное дело, за это посадят.


– Почему?


– Во-первых, недавно вышла очень интересная статья с очень чёткими определениями об экстремизме и разжигании розни. Вы знаете, что сейчас цензура намного жёстче, чем в конце 70-х гг. Но цензура эта не указательная, а цензура методом неподдержки. То есть, что бы ты ни написал, это никому не будет интересно не потому, что это не интересно вообще, а потому, что за это никто не возьмётся. Существует огромное количество случаев в последнее время, когда людям говорили: «не надо». Например, Мизгирёв снял «Бубен, барабан». И от него после этого все продюсеры отказались.


– А что в этом фильме такого?


– В том-то и дело, что это достаточно скучное фестивальное кино. А теперь представьте, что мы снимем картину о том, что в нашей стране происходит с коррупцией, с конкретными намёками на систему, даже на конкретных людей, о том, как всё устроено. Это как спички в комнате, наполненной газом. После начала кризиса 2008-го путинско-медведевская коалиция, которая превратилась в КПСС, себя не оправдала. Стабфонд, вложенный в американские облигации, который полностью прогорел, и вообще вся эта нефтяная конъюнктура, которая позиционируется с 2008 года как что-то благое, стабильное и комфортное, оказалась не светом в конце тоннеля, а поездом, едущим навстречу. В общем, всё рухнуло.


Вы знаете, что у нас сейчас 80 процентов сидящих по тюрьмам за разбой, за убийства – это ребята до 25 лет? А те, кого посадили в 90-е, уже начинают выходить. У нас огромное количество людей сидит за малый и средний бизнес – за то, что просто не перечисляли деньги милиции. Это стало раскрываться, и общество увидело, что мы эти 20 лет не развивались, а деградировали, что эта государственная коалиция создала олигархию, страна разворовалась, и если про это снять картину и продвинуть её, как картину «Край», то это будет, прошу прощения за выражение, полный п…ц! Это будет революция. И там, понимая это, нивелируют очень хитрым способом. Нельзя же просто в «Комсомольской правде» написать: «Запрещаю снимать…». Создают все возможные условия, чтобы такое кино не существовало.


Человек, который снимет такое кино и так его продвинет, будет национальным героем. Потому что кино – это один из самых главных источников информации. Тем более в художественном виде. Это же не репортаж по телику, который можно посмотреть, можно – нет. А это художественный фильм. И из-за того, что его интересно смотреть, его посмотрят миллионы людей. А такого кино сегодня вообще не существует. У нас нищая страна, но у нас куча продюсеров, огромное количество драматических сюжетов, а кино такого нет. Это означает, что существует целенаправленная политика, чтобы это кино не существовало. Я думаю, что такое кино придётся делать в глубоком подполье.


Вы знаете книгу Захара Прилепина «Санькя»? Ребята из мастерской Серебренникова сделали по ней спектакль «Отморозки». Это может существовать только на уровне спектакля. Там про нацболов, про наболевшие проблемы, про молодых людей, которые хотят что-то изменить, причём достаточно жёстко, взяв власть в свои руки.


Всё – это экстремизм. Его за эту книгу я не знаю как ещё не посадили, а уж если экранизировать…


– В том-то и дело, что в книге сегодня можно написать что угодно.


– Да просто их никто не читает! Их читают подготовленные люди. Наверху сидят не дураки, они всё прекрасно понимают. Например, когда я езжу на Запад, у меня начинается депрессия. Меня посмотрели французы – и что? Шведы – и что? Голландцы – и что? Или тут в «Цвете ночи» показали мою картину – пришли высокоинтеллектуальные искушённые зрители – и что? Я не для них снимаю. Они уже всё поняли, всё для себя решили, эстетически насладились и отвалились домой пить дорогой коньяк. А мне интересен Петрович из города Пежма, потому что Петрович, посмотрев мою картину, может задуматься: «А чего я вообще сижу под этим начальником? Возьму-ка я двустволку и прибью этого начальника, потому что он сволочь, деспот и тиран». И поэтому Пежма и Петрович не читают книги. Во-первых, у них денег нет, во-вторых – желания, в-третьих, они спиваются вообще. Это очень простая логика.


Те, кто наверху, понимают, что книга не создаёт информационного повода. Это для «Букера» – прийти в бабочке, попить шампанского и разойтись. Почему я, например, не люблю тусовки – потому что приходят люди, которые ничего не решают. Лучше я соберусь у друзей и выпью три литра водки. Пускай я изобью полицейского, и мы побуяним, но это будет интереснее, чем просто прийти, улыбнуться…


Литература – это на любителя, она социально ни на что не влияет. Вот кино – единственное, что может что-то изменить. Потому что телевидение не изменит точно ничего, потому что оно уж точно отцензурено, точно и напрямую. В кино такого нет. Единственный выход – подполье и революция.


– У вас, наверное, зарыт автомат Калашникова в лесу?


– Нет. Но я убеждён, что если через год бутылка подсолнечного масла будет стоить 150 рублей, все ринутся бежать в сторону Белоруссии из Москвы, потому что со стороны Уральского хребта на нас будут бежать люди с лопатами.


Почему ведётся целенаправленная политика поддержки олигархии и вывода средств за рубеж? Потому что как только начался развал Советского Союза, когда началась эта демократия, так сказать, умные люди, создавшие банк «Менатеп», откуда вышли Абрамович, Ходорковский и так далее, совсем не на нефти заработавшие, а на так называемом «золоте партии», они изначально понимали, что, разрушив Советский Союз, они ничего не построят. Как только за первые два-три года все коровники разрушились, что есть у меня в картине, все совхозы, колхозы и всё производство разорилось, они реально поняли, что ничего не сделают, и им просто нужно рулить туда. Даже у продюсера Толстунова есть дом во Франции, что уж говорить обо всех олигархах? Мне кажется, они все прекрасно понимали ещё тогда, что через 20–30 лет произойдёт социальный взрыв, и всем придётся давать дёру. Они дёрнут все туда, оставив тут голодных и нищих людей, которые будут резать друг друга, потому что им будет нечего есть.


– Никита Сергеевич Михалков, кстати, считает, что конец света настанет в 2012 году, и переживать нечего. Кстати, он уже начал, по его мнению, наступать – с Японии.


– Я убеждён, что конец света растянется ещё лет на 500, потому что Господь не такой дурак, чтобы разом всех освободить от мучений. И я не говорю, что будет конец света, я говорю о том, что будет такая ситуация, которая была в 17-м году, и всё начнётся заново. Трагедия в том, и я говорю об этом в своей картине, что мы опять должны дойти до ручки, чтобы снять с себя эту мишуру.


До 17-го года мы шли 300 лет, потом шли 75 лет, и всего лишь 25 лет прошло, чтобы мы в очередной раз дошли до ручки. Сначала было средневековье, деспотизм, поняли, что это плохо, потом поняли, что и социалка не работает, и демократия не работает.


Общественное сознание должно прийти к тому, что в стране ничего не работает, кроме совести – ни религия, ни коммунизм, ни монархия – никакая байда не спасёт человека, о чём и есть моя картина. Когда Михаил стреляет в человека, который его спасает, я говорю о том, что самая большая ответственность лежит на обывателе – именно в этой стране. На Западе работают социальные механизмы, потому что они – люди недалёкие духовно. Интеллектуально – очень развиты, а духовно – недалёкие. А русский человек очень духовный. Я говорю это без иронии. Он злой, меркантильный, завистливый, жадный, склочный, но, тем не менее, у нас есть огромное количество людей, которые способны понять, что всё зависит только от совести. И если он поймёт, что он не должен быть в стороне, когда происходят какие-то катаклизмы, у нас всё изменится, я в этом убеждён. Россия будет чем-то вроде духовного центра, и все западные ценности рухнут, потому что человек в любом случае потянется к чему-то хорошему.











Беседу вела Любовь ГОРДЕЕВА

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.