Не люблю рафинированный язык

№ 2011 / 23, 23.02.2015

– В рус­ской ли­те­ра­ту­ре все­гда бы­ло мно­го Ива­но­вых. Не­ред­ко воз­ни­ка­ла пу­та­ни­ца из-за сов­па­де­ния фа­ми­лий, а ино­гда и имён. На­при­мер, «Все­во­лод Ива­нов», «Вя­че­слав Ива­нов». Сей­час мы зна­ем, по край­ней ме­ре, двух Ан­д­ре­ев Ива­но­вых.

Кто и почему требует упрятать лучшие перья Кузбасса в тюрьму

– В русской литературе всегда было много Ивановых. Нередко возникала путаница из-за совпадения фамилий, а иногда и имён. Например, «Всеволод Иванов», «Вячеслав Иванов». Сейчас мы знаем, по крайней мере, двух Андреев Ивановых. Один из них – вы, а другой живёт в Эстонии. Расскажите о себе. Когда стали писать, где ваши произведения опубликованы.

Андрей ИВАНОВ

– Ещё в школе казалось странным, что могут существовать писатели и поэты по фамилии Иванов… Я родился и вырос в Якутии. Там, наверное, четверть всего местного населения – Ивановы. Хотя к местным я отношения не имею – моя семья была приезжей: отец искал свободу на комсомольской стройке за полярным кругом. Там сейчас и похоронен.

Это был рабочий посёлок с соответствующим населением. До 16 лет правильную русскую речь мне приходилось слышать, в основном, по телевизору. Окружающие говорили непременно с каким-нибудь акцентом или просто по-фене. И до поступления в университет я искренне считал себя тем, что сейчас называется «гопник». Переживал очень, что не получается из меня «правильный пацан по понятиям». Очки, книжки, и тут же – хулиганское окружение, водка в школьном туалете, анаша в «Беломоре». Чрезвычайно неудобная и глупая роль для меня была, но там других не предлагалось. Слово «интеллигент» было однозначно оскорбительным. У меня папа так ругался.

Писать начал в первом классе. Очень стеснялся своего писательства, да, и не понимал толком, что это такое для меня.

Первый законченный рассказ опубликовал в местной газете «Дьааны Сарданата», она же «Заря Яны». Она выходила на двух языках, так что тогда меня сразу и на другой язык перевели – якутский. Это было в старших классах.

А первая вещь, за которую не стыдно – повесть «Школа капитанов». Про мою школу, про мой Север. Писал исключительно для себя, как что-то интимное. А моя будущая жена взяла и отправила на конкурс премии «Дебют» в Москву. Подарили мне там за выход в финал карманный компьютер и денег – спецприз «Голос поколения». Повесть потом в сборнике вышла. Сборник этот я увидел только через семь лет. Я несерьёзно всё это воспринимал. Ну, что такое этот сборник? Братская могила неизвестных авторов. Главное было – деньги, потому что жрать было нечего, жить было негде. Несколько лет жил без прописки, формально – бомж. Универ бросил, работал газонокосильщиком, а зимой – спортивным инструктором. Я как-то совершенно неожиданно получил чёрный пояс по тхэквондо, и кормился с этого. В прямом смысле, ноги меня кормили. Этот период у меня описан в повести «Хроники бессмертных» – кажется, вышла в журнале «День и ночь». Там же было ещё несколько публикаций (Я про некоторые из них через годы случайно узнавал).

В «Октябре» напечатали рассказ «Слово об Иване». В «Урале» вот недавно вышла повесть «Ржа». Её там романом назвали.

С Ивановым из Таллина меня начали путать в середине 2000-х, на сайте Журнального зала. Там до сих пор наши вещи вперемежку висят под автором «Андрей Иванов». Когда меня начали хвалить за его прозу, я взял псевдоним – Андрей Юрич. Это фамилия моего деда по маминой линии, сербская.

С тем Андреем Ивановым у меня нет ничего общего. Мне кажется, он образцовый писатель – живёт в Европе, языками владеет, его по телевизору показывают. Умные слова про свои тексты говорит. На его фоне я ощущаю себя недоразумением: ни модных литературных теорий, ни языков, не люблю рафинированный русский, как у него.

– Знаю, что немало читателей знакомы с вашей повестью «Школа капитанов», с рассказом «Слово об Иване», опубликованном несколько лет назад в «Октябре». А как насчёт книги? Планируется ли где-нибудь её издание?

– Читатели какие-то наверняка знают. А вот писатели и редакторы не знакомы, практически, совершенно. А когда знакомятся – жмут плечами. По этой причине книги не предвидится пока.

Помню, мне сказали: в издательства можно попасть только через толстые журналы. Я начал рассылать по толстым журналам свои рукописи. Несколько лет слал, по кругу. С тех пор у меня стойкое ощущение, что для рукописей без протекции у них там под почтовым ящиком сразу мусорная корзина.

Мой друг Евген Алехин очень хвалил мой рассказ «Про девочку», говорил, что его-то точно должны взять. Напечатали в «ДиНе» – провинциалы, что с них взять. Потом в Липках встречаю критика Валерию Пустовую из «Октября», и она начинает расхваливать этот рассказ, спрашивает, почему в их журнал не отдал. А я его в «Октябрь» два раза посылал! Вот, после знакомства с Пустовой – в «Октябре» напечатали. Если честно, не понимаю этой системы.

С издательствами всё ещё хуже. Говорят, коммерческие перспективы меня равны нулю. Это я понимаю, но зачем тогда все эти «Эксмо», «АСТы» и прочие бьют себя пятками в грудь, заявляя, что им ох, как нужны новые авторы – свежая кровь, мол, новое поколение, неизвестные имена. Дозваниваешься до главреда, он объясняет: «Вы же понимаете, что мы работаем только с раскрученными авторами. Это бизнес. Всё серьёзно».

Ещё мне в Красноярске, когда я там премию имени Астафьева получал, жена известного фантаста настоятельно рекомендовала сменить сексуальную ориентацию. Говорила, без этого успеха литературного не видать. Вероятно, была права в чём-то. Я потом по этим впечатлениям написал рассказ «Я и Астафьев», за который меня на красноярщине предали анафеме. В «ДиНе» больше не печатают – мол, на святое посягнул. Но до этого там мои тексты охотно брали.

– Андрей, я во многом разделяю ваш взгляд на политику крупных издательств, но не всё так плохо. «Эксмо», «АСТ» в последнее время довольно много издают книг молодых и почти не известных авторов. К примеру, недавно у Евгения Алехина вышла книга в «Эксмо». Или это потому, что он живёт в основном в Москве?

– Мы с Алехиным тему насчёт его публикации в «Эксмо» обсуждали. Он сам формулирует так: «У меня-то благодаря слушателям сбыт налажен. Да и пишу я попсово. А у тебя задумчиво и грустно, и е.ли нет.» Хотя я помню, как его бесило молчание в толстых журналах в ответ на его послания. Тогда он начал ходить по редакциям лично, смотреть в глаза и спрашивать: «Вы читали?». Начали читать – стали печатать. И с «Эксмо» так же было. У этих редакторов злого умысла против молодых нет, просто они думают, что пробежав взглядом первую страницу рукописи или синопсис – уже понимают текст.

– Наша газета уже писала о том, что в Кузбассе всерьёз занялись искоренением мата. Почему-то в первую очередь взялись за современную местную литературу и музыку. Недавно, как удалось узнать, по этому поводу было заседание областной общественной палаты, на котором вы присутствовали. Что там было?

– Заниматься в Кузбассе искоренением мата может только святой или идиот. Потому что это земля зон и лагерей. По югу области был знаменитый ШорЛаг. Сотни тысяч людей через него прошли, и большинство тут же осели. Мат здесь – это обычный разговорный язык.

Но так сложились звёзды, что в Кемеровской области неведомая прорва писательских союзов. Есть отделение Союза писателей России, отделение Союза российских писателей, есть Союз писателей Кузбасса, есть Союз писателей Юга Кузбасса, существуют какие-то этнические писсоюзы в горных районах. Я все их даже сосчитать никогда не мог.

С год назад пару светлых голов посетила идея: для получения больших бонусов от власти нужно всей этой пишущей армаде объединиться в едином порыве против общего и очевидного врага. Мне даже рассказывали: получить денег на отмывку русского языка в отдельно взятом регионе – это же мечта! На этой теме любой бюджет освоить можно! И, главное, очевидно всё: мат – плохо, мы с ним боремся, борьба требует средств.

Докатились до посвящённого этому делу заседания региональной общественной палаты. Пригласили меня. Я год назад посмел выставить на самом популярном в Кемерове сайте интервью с Алехиным и видеоролик, где он читает стихотворение. Жёсткая социальная сатира. С матом. Потому что без мата говорить о подобных вещах – кривить душой.

Заседание началось с того, что на огромном экране в одном из залов областной администрации без предупреждения включили этот ролик. А потом произошло смешение времён. Вскакивали какие-то женщины с дрожащими губами и рассказывали про Святую Русь и проводника её духовности Владимира Путина. С мест кричали «Пятнадцать лет тюряги!», «Что, в Сибири лагеря закончились?!!» Это про Алехина. Меня пытались пугать то административной ответственностью, то уголовным делом. Обвиняли в растлении малолетних посредством стихов. Поймите, в Кузбассе так не шутят! Если подобные призывы звучат в том же зале, где собирается областное законодательное собрание, значит, черновики заявлений на нас с Женей уже написаны.

Особенно знаковым казалось, что это происходило в тот день, когда на Кавказе профессору университета за неугодное кому-то стихотворение отрезали голову. У нас не Кавказ – «в тюрягу!».

Правда, эта картонная «общественность» просчиталась в паре моментов. У Алехина сейчас два музыкальных проекта, набирающих популярность: альтернативные группы «Ночные грузчики» и «Макулатура». Первый же удар по нему оказался настолько резонансным, что уже на следующий день вопли с заседания цитировали РБК и «Соль». Вместо репутационного ущерба Алехину, получился ущерб Кузбассу: регион, где официально преследуют поэтов за поэзию – так это выглядит. Где нет других проблем, кроме матерящегося мальчишки. Ну, и они думали, что я буду чувствовать себя виноватым и начну извиняться. А я почему-то на трибуну полез…

«Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью»… Они предложили ввести в отдельно взятом регионе цензуру – чтобы литературные произведения, публикуемые в местных СМИ, проходили через специальную комиссию по нравственности. (В комиссии будут те же, кто за Святую Русь и тюрягу.) Пообещали провести такое же собрание насчёт «кузбасской блогосферы». В Интернете ведь матерятся! А за это – да: суд, штраф, тюрьма.

И, я думаю, процесс набрал уже слишком большую инерцию, чтобы вдруг остановиться. Будут и другие заседания. Не исключаю, что могут и к следователю пригласить по общественной инициативе за какой-нибудь рассказ или запись в ЖЖ. Уже приходилось от руководителей местных союзов слышать: «Вы все сядете».

А у Алехина скоро в Кемерове концерт «Макулатуры». Боюсь, не дадут провести.

Беседу вёл Роман СЕНЧИН