ТРАЕКТОРИЯ ЖИЗНИ

№ 2006 / 10, 23.02.2015

При упоминании советского писателя Артёма Весёлого (1899 – 1938) у меня почему-то неизменно возникает в памяти ещё одно писательское имя – Исаак Бабель. По-видимому, это связано с тем, что их творчество и судьбы во многом были схожи.
При упоминании советского писателя Артёма Весёлого (1899 – 1938) у меня почему-то неизменно возникает в памяти ещё одно писательское имя – Исаак Бабель. По-видимому, это связано с тем, что их творчество и судьбы во многом были схожи. У обоих – стиль сжатый до предела, фраза рубленая, чрезвычайно насыщенная яркими сравнениями и образами; речь героев – необыкновенно колоритная и сочная.
Кто-то, вероятно, возразит, что каждый из них писал всё же по-своему: Бабель больше тяготел к форме рассказа или новеллы («Одесские рассказы», «Конармия»), а Весёлый вроде бы предпочитал более крупные формы – повести и романы («Гуляй, Волга», «Россия, кровью умытая»). Но если внимательно присмотреться, то окажется, что вся крупная проза Весёлого состоит из маленьких самодостаточных кусочков – рассказов.

Разумеется, что Бабель и Весёлый писали всё-таки по-разному и о разном, несмотря на общность главной темы их творчества – Гражданская война. «Россия, кровью умытая» (в которой показана кровавая стихия народного бунта, выплеснувшегося из берегов революции) написана с совсем иной точки зрения, с иной позиции, нежели бабелевская «Конармия». И тем не менее видно, что талант их был одной – высокой – пробы.

Много общего было и в судьбах писателей. Оба участвовали в Гражданской войне, до конца 30-х годов власть относилась к ним (в общем и целом) лояльно (эта лояльность выражалась в частности в том, что и Бабель, и Весёлый имели дачи в престижном Переделкине), а потом были репрессированы. Одинаково сложилась и их посмертная судьба. После реабилитации в хрущёвскую «оттепель», в 90-е годы они снова оказались вычеркнутыми из литературы. Сегодня говорить о них, что называется, не модно.
Книга «Судьба и книги Артёма Весёлого» (издательство «Аграф», серия «Символы времени»), написанная дочерьми писателя Артёма Весёлого, Гайрой и Заярой, восполняет этот пробел. В документальном повествовании о жизни и творчестве Артёма Весёлого использованы архивные материалы, многие из которых публикуются впервые, письма, воспоминания родных и друзей.
«Вахтанговские дети» – так называется следующая книга, вышедшая в этой же серии. Написала её дочь известного драматурга Владимира Масса, писательница Анна Масс. Главное действующее лицо этих воспоминаний – Театр имени Евгения Вахтангова и люди, связавшие судьбы с этим прославленным театром (актёры, драматурги, режиссёры). «Это был театр, – пишет автор, – странно счастливой судьбы… Известна участь Мейерхольда, Таирова, Михоэлса и их театров. А Вахтанговский процветал! И при этом сохранил живое, оригинальное лицо, нарядную театральность…» Конечно, не со всеми оценками и суждениями автора соглашаешься. Тем не менее книга, представляя собой живой увлекательный документ исторической эпохи, читается с интересом.
Также интересны воспоминания другой писательницы – Зои Маслениковой. Во время войны в 1944 году ей довелось некоторое время посещать лагерь для военнопленных под Тамбовом (в лагере находились несколько тысяч насильственно мобилизованных в немецкую армию французов из Эльзаса и Лотарингии), где Зоя, как студентка Военного института иностранного языка, проходила разговорную практику. Там она познакомилась и подружилась с одним пленным – бывшим студентом филфака Нансийского университета, который стал её «учителем» французского языка. Через месяц практика закончилась, и они расстались, казалось, навсегда… но встретились в 1997 году. Эта удивительная история встречи двух молодых людей, волею судеб разлучённых более чем на полвека, легла в основу документального романа «Маленький французский оазис».
Ещё одна книга серии «Символы времени» – «Траектория жизни: Люди, самолёты, ракеты». Автор – талантливый конструктор ракетной техники, доктор технических наук Борис Бердичевский. Наибольший интерес вызывают, конечно, воспоминания о создателях ракетной техники и космонавтики, с которыми автору посчастливилось дружить и работать, – С.П. Королёве, Н.А. Пилюгине, М.К. Янгеле, А.Д. Надирадзе. Но и главы, посвящённые «доракетному» периоду жизни Бориса Бердичевского, весьма занимательны. Вот что, например, пишет он о порядках, царивших в начале 30-х годов на автозаводе им. Сталина, где автор в молодости работал слесарем: «Примерно раз в две-три недели приходил в цех директор завода И.А. Лихачёв, устраивал собрание в проходе цеха, вызывал начальника цеха (мы его, кроме как на таких собраниях, и не видели), ругался и кричал на него: «Я тебя заведовать сортиром посажу, если ты такое г… вместо штампов выпускать будешь». И всё это обильно «поливал» матом. В общем, по делу ругал, хотя и неприемлемо грубо… Несмотря на частые собрания в обеденные перерывы в цехах, порядок на заводе наводился медленно. Не зря о И.А. Лихачеве, когда его выдвинули в наркомат, а потом отправили обратно, на заводе сочинили частушку:

Известно, что матом и блатом
Нельзя управлять наркоматом,
Но техника этого рода
Пригодна вполне для завода.

В этом году наша страна отметила 70-летие Николая Рубцова. В некотором смысле эта дата в чём-то символична. Поэт жил 35 лет, и ровно 35 лет, как он ушёл от нас. За это время о Рубцове написано немало. Но, наверное, больше всех написал о нём петербуржец Николай Коняев. Свою биографию о поэте он пишет почти двадцать лет. «За свою жизнь, – признаётся Коняев, – я написал несколько десятков книг, но, пожалуй, ни одни не писал так, как повесть о жизни Николая Михайловича Рубцова». Причём с каждым годом повесть все больше разрастается. Если первая версия биографии занимала меньше двухсот страниц, то нынешняя – под названием «Николай Рубцов», выпущенная в издательстве «Алгоритм», насчитывает уже четыреста, и оканчивается убийством внука Рубцова – тоже Николая – в октябре 2005 года.
Несмотря на несомненные достоинства коняевской биографии (самое главное из них – это собрание наиболее полного документального материала о поэте), книга тем не менее страдает некоторыми недостатками. На мой взгляд, автор слишком много места уделяет личности убийцы Рубцова – Л.Дербиной, равно как и пасквильным воспоминаниям о поэте Л.Котюкова («Демоны и бесы Николая Рубцова»).
Не совсем корректен Николай Коняев, по моему мнению, и там, где он начинает искать (помимо цитатных совпадений) «поразительное совпадение рисунка судеб» Николая Рубцова и Иосифа Бродского. К тому же, книга много выиграла бы, если бы в ней было больше связности и меньше повторов и банальных «исторических» экскурсов вроде: «Те первые реформы, что вызывали надежды на улучшение деревенской жизни, уже давно были обесценены кукурузными аферами Никиты Сергеевича, а широкомасштабное движение страны к коммунизму, начавшееся с разорения личных хозяйств и приусадебных участков колхозников, вообще отбросило деревню к временам коллективизации. Прилежный воспитанник Иосифа Джугашвили – Хрущёв планомерно продолжал попытку геноцида своего народа…» и т.д.
После показа телесериала «Мастер и Маргарита» у нас наблюдается очередной всплеск к судьбе и творчеству Михаила Булгакова. Несколько издательств не теряя времени даром оперативно успели выпустить «под сериал» книги о писателе. И, кажется, не прогадали. Одно из них – «Жираф» – издало книгу известного литературоведа Всеволода Сахарова «Михаил Булгаков: Загадки и уроки судьбы». Она является переизданием 2000 года, вышедшей тогда в «ОЛМА-ПРЕСС» под названием «Михаил Булгаков: писатель и власть. По секретным архивам ЦК КПСС и КГБ». Единственное изменение, которое я заметил, это появление малоизвестных булгаковских статей «Театральный Октябрь» и «Юрий Слёзкин» (вместо «Записок на манжетах» в первом издании).
Авторам документальной повести собран богатый материал, заново открывший или существенно уточнивший важные вехи трагической биографии Булгакова, – тайные протоколы заседаний Политбюро ЦК ВКП(б) и секретная переписка его членов, конфискованный дневник Булгакова и донесения о нём агентов ОГПУ из архива КГБ. Особое внимание уделено запретной прежде теме «Булгаков и Сталин».
Илья КОЛОДЯЖНЫЙ