На исходе ночи

№ 2012 / 41, 23.02.2015

Ува­жа­е­мая «Ли­те­ра­тур­ная Рос­сия»! Про­чи­тал ста­тью в но­ме­рах 35–36 се­го го­да «Мир в брат­ских мо­ги­лах» Ев­ге­нии Ива­но­вой. Впе­чат­ле­ние… как бы это ска­зать…

Сценарий рекламного мультфильма левой партии

Уважаемая «Литературная Россия»! Прочитал статью в номерах 35–36 сего года «Мир в братских могилах» Евгении Ивановой. Впечатление… как бы это сказать…

Некогда Николай Носов написал замечательную книгу «Незнайка в Солнечном городе». Всё там шло хорошо до того момента, пока незадачливый Незнайка не превратил двух ослов и одного лошака в людей. Те незамедлительно принялись пакостить – и так в городе завелись ветрогоны.

Вот и m-me Иванова – типичный представитель ветрогонского племени. Вся статья – один треск, шум и гам. Всё это давным-давно перестало интересовать, надоело и только раздражает – в лучшем случае. Ясно, что у ветрогонов нет исторического будущего. Я попробовал представить себе, как будет выглядеть их изгнание, и у меня получилось нечто вроде сценария рекламного мультфильма для левого движения или левой партии…

Хмурая противная ночь, падает снег, дует ветер, где-то орёт вороньё. Ощущение чего-то мрачного, хмурого, промозглого, ветреного и страшно противного. В огромном пустом и снежном поле стоит поезд (собственно, нечто с эшелоном). Под ветром, преодолевая поток набегающего воздуха, к паровозу с разных сторон идут четыре человека. Они подходят ближе, и видно, что это – двое мужчин и две женщины. По виду (одежде и лицу) можно предположить, что это – рабочий и работница (или крестьянин и крестьянка) и более интеллигентного вида – скажем, инженер и художница.

В хмурости ночи просвечивает лоб паровоза – и видно, что на нём болтается драный российский флаг с повисшим на одном крыле жёлтым облезлым двуглавым орлом. У орла отбито полголовы, отломаны части. Мужчины пытаются поправить символику, но она просто начинает отваливаться и повисает в самом дурацком виде. Тогда они берут лом и отдирают её. Под дранью и обломками оказывается старый советский герб, а под ним – чугунные буквы. С «тепловоза» отдирают декор, и под декором оказывается добротный паровоз середины 50-х. Инженер достаёт чертёж, рабочий – инструмент, и они начинают возиться с паровозом, меняя разные детали. Оба то подходят к чертежу, то берутся за инструменты, и по ходу работ между ними исчезает разница в лицах и одежде (но не в сторону деградации, а лучшее из одного постепенно проявляется и в другом. Разница пропадает так, что каждый остаётся самим собой, остаются личные черты, а узкопрофессиональные – стираются).

Женщины сначала недолго смотрят, как работают мужчины, потом – поднимаются в кабину машиниста. Там – мусорная куча, хлам, продранные бумаги, какие-то холсты – словом, дикая помойка. Всё это пересыпано пылью, мусором, трухой, снегом. Крыша дырявая, сквозь неё что-то сыплется, не то пыль, не то мелкий снег. Нагажено собаками и людишками.

Работница лезет в топку паровоза и достаёт оттуда портреты – тоже продранные и обгаженные, пожжённые на краях, но целые в середине – портреты Ленина, Сталина, Маркса и ряда других людей. Вытаскивает, качает головой и отдаёт их художнице. Сама начинает разгребать хлам, выбрасывать его из кабины.

Художница берёт картинки, разбирает их и проходит из кабины машиниста в вагоны. Первый вагон – огромный зал с колоннами, мраморные лестницы, ковры, дорожки. Всё изгажено, оборвано, испакощено дерьмом, надписями, в коврах огромные дыры, часть ковров разорвана надвое, колонны местами разбиты.

По полу в огромном количестве бегают большие серые крысы с человеческими лицами, одетые в человеческую одежду. По рожам можно узнать Чубайса, Фурсенко, Марата Гельмана, Ходорковского, Березовского, Медведева, Немцова, Собчачку, Фриске, Голикову и прочих весьма милых и симпатичных особей. Крысы правят бал – по своим, крысиным, представлениям: публично снимают штаны, гадят, выворачивают паркетную плитку, прогрызают дыры в коврах, пишут гадости на стенах, совокупляются на глазах у всех.

Дама останавливается в ступоре, смотрит на крысиные развлечения, потом аккуратно кладёт портреты на полку и убегает в боковую дверь.

За дверью – старый дом, около дома – конура, в конуре – скелет большой собаки-овчарки. В доме на лавке, подсунув руку под голову, дремлет глубокий (но бодрый) старик в майке, сапогах и шароварах с генеральскими лампасами. На спинке стула – форменные рубашка, китель и фуражка генерала. На стене – охотничья бердана, между окон – портрет Дзержинского. На окошке жмурится на свет жирный ленивый пушистый кот.

Женщина будит деда. Тот встаёт – вроде бодро, но видно, что ему это не легко. Заглядывает в зал-вагон, видит вакханалию крыс, вздыхает и возвращается в дом. Берёт со стула кобуру – в ней наградной пистолет с заклёпанным и пропиленным стволом. Вздыхает во второй раз, выбрасывает пистолет, снимает со стены берданку, опоясывается охотничьим патронташем и, как был, в майке, направляется во двор. Во дворе видит скелет овчарки и вздыхает в третий раз. Снимает со скелета ошейник с поводком и вновь возвращается в дом.

На окне нежится кот. Дед берёт его за шиворот, надевает ошейник и прицепляет к поводку. Потом, оглянувшись, забирает большую птичью клетку – наверное, оставшуюся от попугая. Кот упирается, ему хочется обратно, на окно, и приходится тащить его на поводке.

При виде кота в ошейнике и деда крысы кидаются врассыпную. Кот быстро входит во вкус, ловко хватает крыс одну за другой зубами и отдаёт старцу, а тот сажает их в клетку.

Художница между тем начинает приводить в порядок ковры, колонны, украшение зала. Зал потихоньку меняется – он сделан в классическом, древнегреческом стиле (т.н. сталинский классицизм), но становится ультрасовременным (понятия не имею, как это будет. Чтобы ответить, попробуйте представить – как бы выглядел классицизм – гармония человека и полиса – во времена героев «Туманности Андромеды»?).

Дед продолжает охоту на крыс, но вдруг обнаруживает, что ловить более некого: по ошибке кот хватает кого-то, показавшегося подозрительно похожим на крысу, но «крыса» возмущённо крутит пальцем у виска и показывает, что ничего плохого не делает. Просто человеку зачем-то пришлось опуститься на четвереньки. Дед явно сконфужен и оглядывается вокруг: да, с крысами действительно покончено.

Между тем камера показывает план бывшего паровоза. Ночи нет, есть яркое ранее утро, в розово-золотой заре встаёт солнце. Паровоза теперь нет, есть современный сверхскоростной поезд. Остался только герб, под ним прежняя надпись – «1917–1953», а под ней «20xx..– и далее». Мужчины в окружении пары роботов смотрят на паровоз, потом отводят роботов внутрь поезда и садятся сами. Поезд начинает разбегаться, идёт всё быстрее и быстрее, врывается в густой утренний туман, а из тумана вылетает тяжёлый и мощный, но изящный реактивный авиалайнер. Лайнер набирает высоту.

Старик видит, что крыс нет и что поезд наконец начал двигаться. Он подходит к окну, открывает его, смотрит на деревья, мелькающие мимо окон/иллюминаторов, потом на облака под крыльями самолёта. И швыряет клетку с крысами в окно.

Клетка падает около выгребной ямы в сугроб грязного снега и разбивается. Жирные крысы вылезают через полопавшиеся прутья и расходятся по снегу на задних лапах в разных направлениях в ночь и хмарь под вой ледяного смрадного ветра.

Старик отходит от окна, открывает какую-то дверь и проходит. Со стороны кажется, что он переходит некую грозную черту. (При этом в мультфильме есть эффект: вошёл старик с жирным ленивым котом, вышел – молодой офицер в полной форме НКВД с овчаркой). И оказывается где-то в поле, перед ним – невысокий пологий холм. Он с собакой поднимается на холм, останавливается и смотрит вокруг, пёс садится рядом.

Мимо проходят воины – россичи. Они оборачиваются, машут офицеру руками. Он машет им в ответ. Проходят воины киевских, потом – московских князей, они приветствуют солдата, а он – их. Идут богатыри Александра Невского, Дмитрия Донского, стрельцы Ивана Грозного, казаки Ермака, матросы и гренадеры Петра Первого, чудо-богатыри Суворова, солдаты Кутузова, матросы Нахимова, команда «Варяга». Проходит колонна красноармейцев и моряков «Авроры», скачут конники Будённого.

Неожиданно на холм влетает полуторка. На борту можно рассмотреть небольшую табличку: «Брестский погранотряд. Капремонт – март 1940. Выполнен. Cлед. капремонт – июль 1941».

– Иван! Давай в кузов!

Офицеру протягивают руку, он и собака запрыгивают в кузов. В кузове сидят бойцы и командиры погранзаставы, где когда-то служил офицер. Здороваются. Едут.

Перед холмом проходят войска – танкисты, пехота, лётчики Великой Отечественной, за ними – солдаты интернациональных армий (Корея, Вьетнам, Афганистан), солдаты чеченской войны… Войска уходят.

Предыстория заканчивается, начинается История.

P.S. Буду считать, что я достиг цели, если кому-то понравятся идеи и фрагменты из предлагаемого сценария и он захочет воплотить их в киноленту.

Б.А. МАРКОВ