Игра в Букер

№ 2013 / 41, 23.02.2015

Каждый год результатов «Русского Букера» ждёшь как некоего эпикриза для современной литературы: тут тебе и развёрнутый клинический диагноз, и жалобы больного

Все совпадения точны,

но случайны и непреднамеренны.

Каждый год результатов «Русского Букера» ждёшь как некоего эпикриза для современной литературы: тут тебе и развёрнутый клинический диагноз, и жалобы больного (в данном случае литература у нас дама – значит, – больной), и результаты обследований и, конечно же, заключения специалистов. Ждёшь даже не очень понятно, для чего: на твои читательские пристрастия, складывавшиеся годами, чей-то ежегодный выбор не повлияет. Мир не изменится, цены на нефть не упадут. А всё же трепещешь и надеешься, что произойдёт что-то особенное.

В этом году «Русский Букер» в очередной раз объявил список своих финалистов в гостинице «Золотое Кольцо» на Смоленской. Опаздывая на церемонию, я влетел в чужую свадьбу: бесконечный белый лимузин перегораживал вход в здание гостиницы, молодые устало фотографировались на фоне швейцара возле вращающихся стеклянных дверей, как бы предчувствуя будущую супружескую круговерть. Втиснувшись на ресепшн, я спросил, а где же тут «Букер»? А ответ на что охранник произнёс сакраментальное: «А кто это?».

И правда, кто ты, Букер? Что нам в имени твоём?

Конечно, все вы прекрасно знаете историю «Русского Букера», но всё же анамнез лишним не будет: «Русский Букер» был создан по аналогии с английским в 1992 году (английскому Букеру, к слову, более сорока лет). На официальном сайте русской премии висит забавное в некотором роде уверение, что разница между нами и англичанами лишь одна: у них романы номинируют издатели, а у нас все, кто имеет то или иное отношение к изящной словесности: критики, библиотеки, творческие союзы и прочие. Ещё одно крошечное отличие, однако, в том, что размер английской премии – шестьдесят тысяч фунтов стерлингов, в то время как размер русской – 1 500 000 р. Для сравнения один фунт стерлингов – порядка 52 рублей.

Ну и самое уже незначительное отличие – в формулировке миссии премий. У английского Букера миссия проста, как кодовое имя Джеймса Бонда: «aims to promote the finest in fiction by rewarding the best novel of the year written by a citizen of the United Kingdom, The Commonwealth or the Republic of Ireland». То есть – ставит цель поддержать лучший роман года, написанный гражданином (гражданкой) Великобритании, стран Содружества или Ирландии.

Миссия нашего Букера (как и всё в России) заковыристая и – не без хлестаковского желания прихвастнуть: «Цель премии – привлечь внимание читающей публики к серьёзной прозе, обеспечить коммерческий успех книг, утверждающих традиционную для русской литературы гуманистическую систему ценностей». То есть, где у англичанина скромный «лучший роман», у нас ещё и «традиционная гуманистическая система ценностей». Бери выше и ширше, как говорится, не прогадаешь.

Кстати, почему «традиционная» – так никто, наверное, никогда и не спрашивал. Слово удобное, нейтральное, смыслов много, пусть будет. А с «обеспечить коммерческий успех» так и просто потрясающе выходит: наверное, оргкомитет владеет «оружием» стимуляции розницы, которым в полной мере, скажу вам как человек не случайный, не владеют даже крупные издательства. Вообще меня всегда пугают люди, берущиеся отвечать за то, о чём понятие имеют крайне приблизительное. Но как же не прихвастнуть-то!

Традиционной гуманистической системе ценностей в этом году соответствуют шесть писателей и шесть их романов: Евгений Водолазкин (роман «Лавр»), Андрей Волос (роман «Возвращение в Панджруд»), Денис Гуцко (роман «Бета-самец»), Андрей Иванов «роман «Харбинские мотыльки»), Маргарита Хемлин (роман «Дознаватель») и Владимир Шапко (роман «У подножия необъятного мира»).

В процессе номинирования приняли участие 58 издательств, 10 журналов, 5 университетов и 10 библиотек. В жюри премии под председательством Андрея Дмитриева вошли Владимир Кантор, Елена Погорелая, Сергей Беляков и Евгений Маргулис (единственный из всех не-писатель, рок-музыкант, коллега Андрея Макаревича). На объявлении короткого списка Андрей Дмитриев и Игорь Шайтанов (один из акционеров «Русского Букера», литературовед, главный редактор журнала «Вопросы литературы») с самого начала умело отвели все подозрения в сговоре с издателями, так и сказав: сговора с издателями у «Русского Букера» нет и быть не может.

Потом каждый из членов жюри в меру яркости собственной риторики высказался о процедуре премии и своих ожиданиях-опасениях, но самую живую реакцию зала вызвал несомненно Евгений Маргулис, который честно признался: он благодарен Букеру за то, что впервые за долгое время читал бумажные книги, а не электронные. Ему долго и от души аплодировали.

Судя по кулуарным разговорам, самым очевидным претендентом на премию является Евгений Водолазкин. Роль «тёмной лошадки» исполняет Андрей Иванов, совсем ещё молодой прозаик, видимо, взятый в обойму финалистов для того, чтобы список не выглядел слишком похожим на списки других литературных премий этого сезона. Андрею Волосу попеняли на то, что он пишет и пишет продолжение своего уже однажды получившего «Русский Букер» романа «Хуррамабад» (значит, премию в этом году вряд ли дадут). А про роман с совершенно незапоминающимся названием «У подножия необъятного мира» никто из жюристов ничего внятного сказать не смог или не захотел. Если в этом году Шапко за свой роман ничего не получит, то в следующем есть смысл представить к награде продолжение с названием «На склоне необъятного мира». И так дойти до «Вершины необъятного мира» – в тот год, когда шанс получить награду у автора станет наиболее вероятным.

Трудно сказать, оправдал нынешний финал «Русского Букера» возложенные на него ожидания или нет. С одной стороны, всегда ждёшь чего-то неординарного, но, с другой стороны, – закономерного (чтобы у неординарного всегда был шанс произойти как именно неординарное внутри некоей системы). Ждёшь не случайности, а выверенного парадокса, который не есть случайность, но результат долгой внутренней работы. А в случае с финальным списком «Русского Букера»-2013 мы, похоже, имеем дело как раз со случайностью: в последний момент, думаю, вычеркнули из финалистов Владимира Губайловского (на мой взгляд, более чем достойного претендента) заменили кем-то более случайным (а то как же: он в коротком списке «Большой книги» этого же сезона, не многовато ли будет). Притормозили Олега Ермакова, Николая Байтова, Александра Архангельского, – словно специально отбирали тех, кто поменьше светится на телеэкране, пореже выступает в печати и вообще в лицо малоузнаваем.

В общем, есть вопросы, но стоит ли их задавать, когда сам можешь дать на них ответы?

Пожелаем финалистам этого года, как там премия про себя пишет на официальном сайте? – «привлечь внимание читающей публики к серьёзной прозе». Это задача не из лёгких, но, по крайней мере, она не вызывает улыбки. За вниманием, глядишь, и коммерческий успех подоспеет. Если только традиционные ценности не окажутся чужды…

Дмитрий АНЬЯНОВ,

книжный журналист

---

От редакции: Увы, автор данной статьи не решился подписать свою статью настоящей фамилией. Он всерьёз опасается репрессий со стороны некоторых издателей.