Против мейнстрима и «раздувания щёк»

№ 2013 / 47, 23.02.2015

О журнале «Бельские просторы» «Литературная Россия» наиболее часто упоминала три-четыре года назад. Тогда у уфимского литературного журнала сложилась даже несколько «провокационная» слава

О журнале «Бельские просторы» «Литературная Россия» наиболее часто упоминала три-четыре года назад. Тогда у уфимского литературного журнала сложилась даже несколько «провокационная» слава, связанная, прежде всего, с его бойким критическим разделом: Виктор Топоров даже называл «Бельские просторы» едва ли не лучшим литжурналом России – правда, с некоторыми оговорками… В декабре журнал готовится отметить пятнадцатилетие. Оглядывается назад и строит планы на будущее главный редактор Юрий Горюхин.

Юрий ГОРЮХИН

– Начнём с банального вопроса: с каким чувством вы встречаете юбилей «Бельских просторов»?

– Чувства, как сказал один из героев Полякова, амбивалентные. С одной стороны, время быстро пробежало, с другой – журнал прошёл вот уже два рождения, потому что каждый новый редактор, новая команда – это новая жизнь. А так как я присутствовал и в той жизни, и в этой, то могу судить об эволюции журнала. Не хочу сравнивать – там, был плохой журнал, а стал хороший, или наоборот, – но вот берёшь первый номер (а я только что его доставал, по техническим делам смотрел что-то) и, допустим, сегодняшний: насколько разные журналы, даже внешне… Произошло взросление. А чувства… Я бы сказал без превосходных степеней – удовлетворение, и главное: мне не стыдно. Ни за первый период журнала, при редакторе Юрии Андрианове, когда я работал в отделе прозы, потом ответсеком, ни за те шесть лет, что я журнал возглавляю. Может, я был не со всем согласен, когда не был руководителем, но сейчас за всё, что есть в журнале, отвечаю я, и мне не стыдно. Даже за слабые материалы. Я могу и их значение объяснить… Если это кому-то надо… Но умному, по-моему, и не надо ничего объяснять, а дуракам бесполезно.

– Вот вы чётко обозначили водораздел: два рождения журнала. У меня как у читателя, действительно, складывается впечатление, что если продолжать делить литературу на «либеральный» и «патриотический» лагерь, очень условно, то в первый период «Бельские просторы» были ближе к «Нашему современнику», а сейчас играют на одном поле со «Знаменем» и «Новым миром». Справедливо ли такое суждение, или оно поверхностно?

– Оно и не поверхностно, и несправедливым его не назовёшь, как, впрочем, и справедливым. Если вернуться к началу пути, то что представляли собой первые номера «Бельских»? Это была трансформация из одноимённого альманаха, который выходил в издательстве «Китап», и поначалу в журнале были те же авторы, та же концепция… Обнаружится и определённая политическая составляющая. Ведь надо было убедить влиятельных людей, прежде всего, правительство Башкирии, что республике нужен русский литературный журнал. И для русских писателей, и для переводов башкирской литературы. Эта двойственность породила определённые проблемы. Я устал разъяснять всем и каждому эту двойственность, в какой-то момент просто открыл устав журнала, где всё чётко обозначено, и стал вставлять формулировку оттуда в доклады, письма… Там сказано, что журнал создан, чтобы отражать всю литературу региона. И это правильно, хотя, может, и канцелярским языком написано. «Бельские просторы» не представляют какую-то отдельную группу писателей – идеологическую, национальную, это срез всего литературного процесса. Плюс – может быть, это даже дидактика какая-то, – надо дать нашим писателям представление, каков их уровень, куда стремиться, то есть говорить и о российской современной литературе. Отсюда и наши обзоры центральных толстых журналов…

– Я как раз хотел поговорить об этом амбициозном проекте, который вы запустили несколько лет назад. Поначалу на ваших страницах делались обзоры аж десяти или двенадцати «толстяков». В последнее же время – впечатление, что проект угасает…

– Он действительно, может быть даже, не угасает, а угас, потому что основным мотором тут был Кирилл Анкудинов, который обозревал три основных журнала («Новый мир», «Знамя» и «Октябрь»). Кирилл прекратил сотрудничать, ссылаясь на то, что в библиотеку Майкопа эти журналы почти прекратили поступать, но, наверное, он действительно подустал… Из всех обозревателей у нас осталась одна Елена Сафронова, но она скорее пишет о том, что попалось ей под руку: поэтические альманахи, сборники… Я бы хотел, чтобы у нас был именно систематический обзор основных журналов. Вот сейчас ведёт постоянную рубрику «зубодробительный» Александр Кузьменков, пишет о бестселлерах, о шорт-листах больших премий, но и он тоже в какой-то степени идёт от случайного. Многие на его отзывы обижаются, у нас были даже конфликты по поводу его обзоров (и текстов Валерии Жаровой, которая делала для нас обзоры «Волги» и «Урала») – например, с известным Алексеем Ивановым из Перми, с литагентами «топовых» авторов… Нам начинают предъявлять претензии, почему-то путая авторскую рубрику с позицией журнала. Вроде бы, пытаешься объяснить, что если человек ведёт рубрику, то мы не можем вмешиваться. Если мы вводим цензуру, то это уже не авторская рубрика, это какой-то другой проект. Конечно, есть какие-то общие нормы, границы, но автор вправе высказывать свою позицию, пусть она жёсткая и даже несправедливая.

– Вы не связываете кризис этих рубрик с тем, что обзоры толстых журналов за последние десять лет вообще сошли на нет почти во всех изданиях?

– Ну, может быть: действительно, объелся читатель, надоело обозревателям обозревать. Это тоже тяжело: вот ты прочитал «Знамя» или «Наш современник», у тебя негативное впечатление, и ты разбил их в пух и прах. Это хорошо сделать один раз, но когда постоянно… И потом, прочитать три журнала от корки до корки, написать о них – это труд, а деньги за него мы платим небольшие. Получается такая работа на общественных началах. А главное, наверное, то, что откликов на эту работу не так много, и в основном они от «обозреваемых», а не от читателей. Но я бы всё-таки продолжил рубрику, если бы вернулся тот же Анкудинов или нашёлся другой автор. Если не для широкого круга, то для себя: ведь, если что-то в обзорах «цепануло», то уже ищешь эту публикацию. Регулярно читать литературную периодику не получается не только широкому читателю, но и профессионалам, например, сейчас у нашей редакции нет возможности что-либо выписывать.

– Вы упомянули Кузьменкова. У него в «Бельских просторах» рубрика «Хроника пикирующего бомбардировщика». В «Урале» он же ведёт очень похожую: «Чёрная метка». И таких «пересечений» сейчас много, журналы наступают друг другу на пятки. Как «обособить» свой журнал в этой ситуации?

– Наша особенность – в том, что мы находимся в таком удивительном месте, как Башкирия. Вот мне многие говорили, что надо «Бельским просторам» «выйти на федеральный уровень», и к дьяволу всю местную «самобытность», пусть с ней работают национальные журналы. Я считаю, что это совершенно не правильно, наша сила – не в каком-то мейнстриме, а в том, что нам по месту рождения далось вот это пространство. Это этнография, краеведение, своеобразные национальные отношения. Вот в той же Казани – они же до сих пор помнят, что было взятие Казани, была война, их захватил Иван Грозный. И с Кавказом была война… У нас в Башкирии – уникально – ничего подобного не было, здесь народы просто договорились, что будут жить единым государством. И вот это добровольное смешение культур пятисотлетнее, синтез языков (в метафорическом смысле, конечно) – это очень интересно.

– Несколько лет назад вы говорили, что этот сплав культур способен породить явление, схожее с феноменом латиноамериканской литературы…

– Для рождения такого феномена, наверное, всё-таки должна собраться какая-то группа башкирских и, видимо, русских литераторов с общей идеей, и тогда родится что-то уникальное… Пока я этого не вижу. Я вижу из «нового» разве что попытки написать какое-то фэнтези с тюркоязычными словами, всё очень неглубоко, а потому неинтересно. Эта идея профанируется. Есть очень большой пласт башкирской мифологии (не только эпос «Урал-батыр», который растиражирован, и вокруг него много спекуляций: одно переложение, другое, переложение для детей и для подростков и т. д.), – и когда я с этим пластом знакомился, мне показалось, что он пока какой-то неряшливый, что ли, не вполне обработанный и изученный. Либо надо делать что-то стилизованное… Вот Афанасьев же русские сказки как собирал? Если читать их в подлиннике, то это же жуть какая-то. Прошу прощения, там же сплошные порнуха и смертоубийства. Пришёл, попа зарезал, попадью… кхм… и вот вся сказка, и молодец! Но потом, когда произошла обработка, вплоть до Александра Сергеича, получилась такая огранка…

Работа с этим пластом не должна быть поверхностной и случайной.

– Вы говорите, что журнал не «мейнстримный», но зачем же тогда печатать таких московских авторов, как Елена Крюкова, например? Разве это не попытка «догонять» столичные журналы?

– Я сказал, что наша сила – не в повторе. Что касается Крюковой и остальных… Вот чем определяется провинциализм? Это раздувание щёк и замыкание в себе, разговоры о том, какие мы самодостаточные, и почти все потенциальные Нобелевские лауреаты. Если мы не будем открыты для авторов со стороны, то превратимся в простой провинциальный журнал. Таких много. Их достаточно один раз полистать, чтобы больше не возвращаться. Этого не хотелось бы.

– Попытка попасть в «Журнальный зал» была связана именно с этим? Кончилась она тем, что администрация ЖЗ заявила, что некими силами велась «грамотная кампания по продавливанию «Бельских просторов» в «Журнальный зал»: «Мы почувствовали, что нами пытаются руководить извне»…

– Там вообще была какая-то история, по-моему, больше эмоциональная: все эти заявления, публикации, скандалы… «Журнальный зал» – это действительно частный проект. Так как Сергей Костырко с группой товарищей первый это начал, то они вправе брать кого-то или не брать. И его тоже можно понять: началось всё с заявления «Примите нас, пожалуйста, в ЖЗ», долго не было ответа, а тут подключается враг «Нового мира», ныне уже покойный Виктор Топоров, и после этого группа товарищей уже закусывает удила. То есть так всё эмоционально. Потому что по каким-то эстетическим или идеологическим причинам – я не вижу повода, по которым нам отказали. В списке ЖЗ есть довольно странные журналы, тот же «Крещатик»: это всего лишь толстый альманах, который печатает кого попало, просто он находится в Гамбурге, а всё, что находится в Гамбурге, у нас по определению хорошо. Есть и другие слабые журналы. Я думаю, если бы всё было более дипломатично и не встревали сторонние люди, то, может быть, спокойненько нас в этот «Журнальный зал» бы и поставили. Я же разговаривал об этом с Костырко, когда приезжал на церемонию премии Казакова, вполне спокойно разговаривали… Ещё до этой истории…

– Раз вы упомянули премию Казакова, финалистом который вы были дважды, задам такой вопрос: вам как прозаику мешает работать должность редактора?

– Ну, конечно, я могу свалить всё на работу в журнале, но лучше быть честным перед собой: наверное, мне мешает моя неорганизованность. Всё получается урывками, хорошо пишется только в отпуске на даче: полдня пишу, потом сажусь на велосипед… То есть, когда в гармонии с собой и природой – античность такая дачная… Я прекрасно понимаю, что если не организуюсь и не возьму себя в руки, то не допишу всё задуманное. А у меня в работе – уже давно – два романа, параллельно. И всё движется очень медленно. Но я бы прежде всего винил себя… А работу в журнале – уже во вторую очередь.

Беседовал Игорь САВЕЛЬЕВ,
г. УФА