Русская писательская «малина» и её литературные «воры в законе»

№ 2013 / 51, 23.02.2015

Я приводила вещие слова Герцена об одном сердце у «наших» и «ненаших». И я убеждена, что именно эти слова должны стать символом объединённого Российского литературного общества.

«Наши» и «ненаши» вместе

Я приводила вещие слова Герцена об одном сердце у «наших» и «ненаших». И я убеждена, что именно эти слова должны стать символом объединённого Российского литературного общества. Почётно возглавить общество, – как это сделал в советское время, чтобы всех примирить и объединить специально вернувшийся из эмиграции Максим Горький, мог бы советник президента по культуре Владимир Толстой. А в руководство с Российского литературного общества надо избрать компромиссные фигуры, славящиеся демократичностью и широтой политических и художественных взглядов и уже доказавшие на деле свои немалые организационные способности. Такие, как, например, Елена Ямпольская – нынешний главный редактор буквально преобразившейся, ставшей очень русской газеты «Культура».

Екатерина МАРКОВА

Блистательный публицист и тонкий критик Елена Ямпольская закончила не Литературный институт, а театроведческий факультет Российского университета театрального искусства, бывший ГИТИС. Но я, например, тоже закончила этот факультет и по себе знаю, насколько широкое гуманитарное образование – именно университетское с углублённым знанием не только русской, но всей мировой литературы даёт этот уникальный факультет. А с блеском закончившая, знаменитый на весь мир филологический факультет Московского государственного университета Ирина Прохорова – главный редактор «Нового литературного обозрения»? Или наш живой классик, на сегодня несомненно наш лучший современный русский писатель Юрий Поляков, – главный редактор «Литературной газеты»? Есть и другие достойные фигуры. Например, и романист от Бога, и человек потрясающе совестливый, принципиальный Владимир Личутин. Во всяком случае, я убеждена, что есть фигуры, который могут образовать достаточно авторитетный Рабочий секретариат Российского литературного общества. А возродить литературный процесс в России удобнее вокруг не захиревших толстых литературных журналов (нужно время, чтобы они поднялись), а вокруг уже имеющихся сильных газет – «Литературной газеты», «Литературной России», «Культуры». Тяжелейшая ошибка Ганичева, что Союз писателей России потерял поддерживавшие творческую атмосферу в союзе популярные печатные органы.

Потерял нынешний Союз писателей и своё собственное, кормившее его мощное писательское издательство «Современник». Потерял и другие свои провинциальные областные издательства. Сейчас, если мы сумеем создать Российское литературное общество, то, я убеждена, развёртывать его надо прежде всего с создания крупного собственного издательства. Не государственного – вот это ни в коем случае. Это сразу наплодит массу Ганичевых, жирующих на указаниях писателям, что и как им писать. А создать независимое издательство. Хотя,конечно, своё собственно издательство Литературного общества должно получить от государства массу льгот и полное освобождение от налогов. Облагать налогами книгу, несущую людям свет, пробуждающую Совесть нации – преступно. Это всё равно, что облагать налогом Бога.

Своё издательство

Вернусь к своей личной истории, потому что я считаю, что она может быть поучительной для сегодняшних провинциалов из «малых народов», мечтающих завоевать столицу.

Я в советских 80-х разрывалось между работой на телевидении и Союзом писателей. Работать на телевидении было престижно. Но Вадим Кожинов, выведший меня в люди, посчитал, что для «русской партии» гораздо важнее использовать меня на другом участке. Это – воспользовавшись «перестройкой» и «гласностью», – создать своё «черносотенное издательство». Он так и говорил – «черносотенное издательство». Но к тому времени в «самиздате» уже ходила книжка Кожинова «Чёрная сотня», где он доказывал, что Ленин и марксисты-большевики оклеветали «чёрную сотню».

У «русской партии» в брежневскую пору была попытка создать своё «черносотенное издательство» – это специально созданное усилиями прежде всего влиятельнейшего члена ЦК КПСС и Нобелевского лауреата Михаила Шолохова издательство Союза писателей РСФСР «Современник». Но из-за грубых моральных ошибок (проще говоря, откровенного хамства и хапужничества) главного редактора «Современника» поэта Валентина Сорокина, «русская партия» «Современник» потеряла. Валентин Сорокин – энергичный, очень активный общественный деятель. Но он абсолютно не воспитан. В печати уже рассказывалось о том, как Сорокин донимал по телефону, хамил и угрожал за нелицеприятные суждения Олегу Шестинскому. К сожалению, точно так же повёл он себя и в «Современнике». Он ухитрился нахамить даже Маше Шолоховой, работавшей в «Современнике» редактором. Разгневанный отец дал две телеграммы в ЦК КПСС с требованием обуздать распоясавшегося хама. В итоге Комитет Партийного Контроля при ЦК КПСС назначил специальную комиссию. Всё шло к тому, что «Современник» должны были разогнать за нездоровую обстановку в коллективе.

Кожинов как-то пытался спасти ситуацию. Он буквально заставил своего ещё университетского товарища Александра Байгушева (Кожинов был женат на однокурснице Байгушева Лене Ермиловой, с которой его познакомил Байгушев) оставить очень высокий престижный пост, дававший ему возможность буквально не вылезать из-за границы, и пойти на понижение. По закрытой линии с широкими полномочиями парторга ЦК КПСС, но однако официально всего лишь заместителем главного редактора к Сорокину в «Современник». Кожинов был неумолим: «Ты, Иннокентьич, хама Сорокина породил, ты и пытайся теперь спасти для «русской партии» «Современник»!».

А дело в том, что именно Байгушев, пользуясь своим положением по закрытой партийной линии консультанта-помощника самого М.А. Суслова, советского «серого кардинала», и главного идеолога Политбюро, вытащил из провинции (из журнала «Волга») Сорокина в Москву. Байгушев присмотрел, лично как литературный критик первым о них написал и затем раскрутил в печати и перетащил в Москву Анатолия Иванова из Сибири и Петра Проскурина с Дальнего Востока, устроил обоим экранизации на телевидении. Не надо тут переценивать однако роль Байгушева. Это была установка Суслова – искать перспективные кадры в провинции и всемерно выдвигать. Так что Байгушев просто делал свою работу.

С Анатолием Ивановым и Петром Проскуриным Байгушев не ошибся. Иванов быстро получил в свои руки журнал «Молодая гвардия», беспартийный Пётр Проскурин был принят на работу специальным корреспондентом Центрального Органа КПСС «Правда», затем возглавил Совет по прозе Союза писателей СССР. Можно по-разному относиться к их романам. Пожалуй, романы Виктора Астафьева и Василия Белова честнее, а Анатолий Иванов и Пётр Прокурин – писатели, мягко говоря, просоветские. Но, во всяком случае, девятнадцатисерийную экранизацию «Вечного зова» Анатолия Иванова до сих почти ежегодно показывают по заявкам зрителей по центральному телевидению. Сериал «Вечный зов» широко прошёл и за границей, особенно устойчивым успехом он пользуется у зрителей Германии. Экранизация «Любовь земная» Петра Проскурина тоже имела серьёзный успех. Оба – Иванов и Проскурин – стали Героями Социалистического Труда и опорой «русской партии внутри КПСС».

Но вот с Сорокиным проницательного литературного критика Байгушева, видимо, чёрт попутал. Байгушев тащил Сорокина буквально за волосы – рекомендовал сначала в журнал «Молодая гвардия», а затем и на пост главного редактора журнала «Современник». Как литературный критик Байгушев больше всех носился с Сорокиным, явно преувеличивая его заслуги. Он написал даже целую книгу, выспренно озаглавленную «Культовый поэт русских клубов Валентин Сорокин». Эта книга долго ходила в «самиздате», а потом была и опубликована крупными тиражами. Сорокин действительно очень, очень много выступал в «русских клубах» под крышей общества охраны памятников истории и культуры – ВООПИК. Но при этом Байгушев «скромно» скрыл, что в ВООПИКе по общественной линии именно он, Байгушев был выбран ответственным секретарём-организатором секции пропаганды (то есть этих самых «русских клубов»). И Байгушев, как жвачку, буквально навязывал «русским клубам» ВООПИКа выступления Сорокина, который якобы будущий второй Есенин, который чуть ли ни талантливей популярного, но слишком «эстрадного» поэта Евтушенко.

Когда случился «пожар» в «Современнике», Байгушев попытался Сорокина спасти. Однако единственное, что он смог сделать – это то, что Сорокина не исключили из партии. А дали строгий выговор. И на какое-то время (чтобы переждать пожар) выставили из кадровой номенклатуры ЦК КПСС на «творческую работу». Очень быстро о Сорокине однако вспомнили – его сделали проректором Литературного Института по Высшим литературным курсам. А вот издательство «Современник» погибло. На «Современник» был поставлен совершенно бездарный партийный функционер Геннадий Гусев, и тот спешно развалил «Современник». Сам Гусев потом устроился замом к Станиславу Куняеву в «Наш современник» – чтобы развалить созданный Викуловым журнал.

Ну, а Кожинов не смирился с потерей своего русского издательства.

Популярный «Алгорим-книга» – детище Кожинова

Много позже именно Вадим Кожинов заложил фундамент издательства «Алгоритм», поставил туда директором своего друга математика и блестящего экономиста Николаева, а главным редактором сделал Ульяшова, работавшего когда-то в отделе критики «Литературной России». Несколько лет Кожинов практически определял всю издательскую политику этого издательства. Да и сейчас издательство «Алгоритм» держится именно на кожиновском фундаменте.

Но во временном перерыве между «Современником» и «Алгоритмом» было и ещё одно издательство «русской партии».

***

В «перестройку» Вадим Кожинов уговорил нас, – большую группу, около сотни писателей, – скинуться в «общаг» на кооператив. И мы попытались показать обществу наглядный конкретный пример свободного демократического издательства. При патронаже Раисы Титаренко-Горбачёвой мы создали «Товарищество советских писателей». Формально под крышей СП СССР, Всероссийского добровольного общества книголюбов и Всероссийского фонда культуры, так было записано в нашем Уставе. Но открою теперь уже секрет Полишинеля – практически наше кооперативное издательство открылось благодаря валютным фондам и связям за рубежом так называемой негласной «русской партии внутри КПСС». С помощью Раисы Максимовны мы стали одним из самых первых, официально зарегистрированных в «перестройку» кооперативов. И мы, подсуетившись, получили возможность достаточно сильно влиять на политизацию книжного рынка, не только широко забрасывая свою продукцию в книжные магазины. Но, главное, организовав сразу же сотни своих пропагандистов-книгонош, особенно успешно торговавших на митингах, которых в «перестройку» и «гласность» было пруд пруди.

Председателем правления мы выбрали писателя Фёдора Шахмагонова. Он сейчас в самых преклонных летах, аж 1923 года рождения. Я его давно не видела. Но он донской казак. Казаки долгожители – у них крепкая природа. Мы с ним вместе, когда надо было спасать фонды «Товарищества советских писателей» после дефолта 1998 года эмигрировали. Я к мужу в Германию, он в русскую диаспору бывших белых эмигрантов в Бельгии. В последние годы Шахмагонов жил в Брюсселе под опекой своей дочери, яркой русской красавицы блондинки Кати, познакомившейся в перестройку в Москве с приехавшим к нам крупным бельгийским инженером и предпринимателем, вскружившей ему голову и вышедшей за него замуж.

Лирическое отступление про бывшего

литературного секретаря и правую руку Шолохова

Шахмагонов – это совершенно уникальная фигура. Фронтовик, писатель-разведчик, он однако известен не только своими детективными повестями, написанным с блестящим профессиональным знанием дела, но и добротными историческими романами. У Шахмагонова три высших образования – он закончил Высшую дипломатическую школу, исторический факультет МГУ и Литературный институт.

А в войну он выполнял за рубежом особые задания Личной стратегической разведки и контрразведки вождя И.В. Сталина. Такие личные разведки, как теперь стало известно, были у всех советских вождей. Они страховали вождей от детища «диктатуры пролетариата» – разросшегося до чудовищных размеров репрессивного монстра на Лубянке. У Ленина, например, его Личную разведку ещё до Революции возглавил «Коба» (псевдоним И.В. Сталина). Оттого, пользуясь давно наработанными связями, Сталин легко переиграл в борьбе за власть после смерти Ленина на тот момент гораздо более популярных Троцкого, Зиновьева, Каменева и Бухарина. У Хрущёва его Личную разведку возглавлял по рекомендации Отто Вильгельмовича Куусинена (которого Хрущёв вытащил из Петрозаводска, ввёл в Политбюро и мозгами которого жил!) практически приёмный сын Куусинена Юрий Андропов. Именно Куусинен, выполняя слово, данное его деду, крупному ювелиру Флеккенштейну, вытащил Андропова сначала к себе в Петрозаводск, а затем помог сделать карьеру в аппарате Кремля и продвинул на Личную разведку. Хрущёву не повезло – Брежнев переманил Андропова на свою сторону, пообещав сделать его не только Председателем КГБ СССР, но и членом Политбюро.

Сейчас вышла очень хорошая книга под редакцией доктора юридических наук Владимира Виссарионовича Вахании «Личная секретная служба И.В. Сталина (стратегическая разведка и контрразведка). Сборник документов». И, насколько я знаю, готовится подобный сборник документов и по Личной разведке Брежнева – задержка вызвана единственно необходимостью, чтобы истекли все положенные «сроки давности», строго соблюдаемые во всех спецслужбах.

Так вот, Шахмагонов на Сталина профессионально работал не только за рубежом. Когда Сталин начал кампанию по борьбе с космополитизмом, то он назначил именно Шахмагонова заведующим отделом культуры «Комсомольской правды»,. а именно через молодёжную газету в основном проводилась вся кампания по борьбе с космополитизмом (скандальные разоблачения псевдонимов и прочее). Сталин Шахмагонову особенно доверял – Шахмагонов был женат на дочери главы СМЕРША, а потом Министра Государственной безопасности СССР Абакумова. После смерти Сталина на Шахмагонова, было, начались гонения, но его спас Михаил Шолохов, который официально оформил Шахмагонова своим литературным секретарём.

Полезный опыт издательского

кооператива «Товарищество советских писателей»

Генеральным директором издательства «Товарищество советских писателей» коллеги выбрали меня, учитывая мой богатый опыт работы в хозрасчётных предприятиях. Сначала я работала в объединении «Цирк», делавшим большие деньги на зарубежных гастролях. А затем на телевидении я тоже работала в хозрасчётном творческом объединении «Экран». Сейчас телевидение кормится рекламой, а в советское время его кормил «Экран», делавший на потоке массу собственных и заказных телефильмов. Мы вертели денежным фондом, который был больше бюджета всей Прибалтики.

Я всегда умела хозяйствовать. Это в нас, чувашах, заложено от природы. Но я понимала, что в условиях «перестройки», когда всё рухнуло и наступал экономический хаос, мне мощное издательство без связей в «теневой экономике» не раскрутить. И я рискнула – я пригласила к себе первым замом Кушнарёва. У него было пятно в биографии – он отсидел приличный срок ещё по делу расстрелянного дельца Соколова (Елисеевский магазин). Но он был авторитетом в «теневой экономике». Достать по блату несколько вагонов дефицитной бумаги или организовать блатную типографию для него не оставляло труда. Он мечтал стать олигархом, завести свой крупный банк. Не успел – подвело сердце (всё-таки тюремный срок – не рай). Но наше кооперативное издательство Кушнарёв успел прочно поставить на ноги. Он не брезговал ничем – торговлей подержанными автомобилями, которые мы завозили из Германии. Экономичные компрессионные железные печки для дач и загородных вилл, работавшие буквально на мусорных отходах… Побочные производства позволили нам резко удешевить основной наш продукт – книги, которые мы по блату запускали миллионными тиражами

Главным редактором «Товарищества советских писателей» мы избрали Байгушева. Для нас важно было даже не то, что он, поработав заместителем главного редактора в издательстве «Современник» знал буквально всех писателей в лицо и знал, у кого «завалялись» в нижнем ящике письменного стола не пропущенной цензурой «скандальные» рукописи. Для нас ещё важнее было то, что он имел опыт прямых контактов с самыми крупными западными издательствами и даже из них самыми «погаными» – антисоветскими.

Лирическое отступление про публикации

за рубежом маршала Жукова и писателя Шолохова

Байгушев в АПН успел ведь поработать не только специальным корреспондентом, свободно мотавшимся за «железным занавесом» – по западному миру. Он там же поработал ещё и в хитрой Главной редакции по заказам и зарубежных фирм. Это была своего рода отдушина в «железном занавесе». Хочешь печататься за рубежом? И так, чтобы тебя не арестовало КГБ? Пожалуйста, иди в бывшую казарму КГБ в тихом переулке возле Покровского бульвара, где разместилось издательство АПН. Никаких пропусков – поднимись на верхний этаж, найди Главную редакцию по заказам зарубежных фирм, подпиши договор, что ты просишь издательство АПН стать твоим посредником – представителем твоих авторских прав. И ты окажешься на Западе. Тебя соединят с западным издательством, которое заинтересовалось твоей рукописью, проведут все финансовые переговоры, проведут рукопись на самых благожелательных условиях через цензуру и даже через отдел контрпропаганды ЦК КПСС. Причём ты как писатель из-за этого даже особо не понервничаешь. Все поправки, обычно самые минимальные, маскировочные – чтобы не было только прямых выпадов против советской власти и не разглашались реальные военные секреты – сделает от своего имени совершенно благожелательный к тебе редактор, которого тебя выделят с доводом: «Немного перестрахуемся. Так будет спокойнее – чтобы потом не случилась история, как с Борисом Пастернаком». И – положив при тебе рукопись в плотный конверт, отправят на зарубежный почтамт. Потом, правда, тебе выдадут присланные из-за рубежа твои авторские десять экземпляров и твой гонорар не в зарубежной валюте, а в рублях по текущему валютному курсу. Но эта валютная обираловка была заложена в правила общения советских граждан за рубежом. Что для цирковых артистов, что для артистов Большого театра, что для благонадёжных писателей было жёстко положено сдавать в советский Госбанк иностранную валюту и получать гонорар по официальному курсу в рублях. Мой отец – артист Большого театра привозил с гастролей нищенские копейки. Хотя на свои реальные гонорары мог бы купить виллу в Ницце. Все советские граждане, выезжающие за рубеж – артисты на гастроли, или писатели, спортсмены, учёные обирались Госбанком. Одно жёсткое правило для всех.

Байгушев страшно гордился, что именно к нему пришёл маршал Георгий Жуков со своими прогремевшими на весь мир мемуарами «Воспоминания и размышления». Потом с Жуковым работала бригада издательства АПН во главе с Анной Давыдовной Миркиной. Была целая эпопея, как «проводили» мемуары через военную цензуру и отдел пропаганды ЦК КПСС. А вот переговоры с крупнейшими зарубежными издательствами и договоры с ними заключал именно Байгушев. Право первой публикации мемуаров Жукова Байгушев сначала ухитрился продать за огромные деньги за рубеж, а только уже потом издательство АПН большим тиражом отпечатало книгу ещё и на русском языке. Есть версия, что новое здание издательства АПН на Бауманской было целиком отстроено на валюту, вырученную за мемуары Жукова.

Там же, в Главной редакции по заказам зарубежных фирм, Байгушев близко познакомился и со многими видными академиками и знатными людьми, искавшими пути без подозрений со стороны КГБ напечататься за рубежом. Там, в частности, началась его дружба с Дмитрием Лихачёвым и Львом Гумилёвым. Поскольку Байгушев имел возможность напрямую общаться с самим М.А. Сусловым, все проблемы Лихачёва и Гумилёва решались быстро и, как правило, весьма благожелательно. То же было и с обращавшимися к нему писателями. Вплоть до Государственной и Ленинской премий, до звания Героя социалистического труда – если правильно подать и обосновать такую необходимость перед «серым кардиналом» Политбюро Сусловым. Ну, а Шолохову даже пробили и Нобелевскую премию, хорошенько организовав пропагандистскую кампанию. В ход пошла даже изданная в диссидентском русском самиздате «подпольная» рукопись историка Сергея Семанова «Православный «Тихий Дон» – она стала любимой книжкой о нём у самого Шолохова. А Семанов стал постоянным и самым любимым гостем Вёшенской, а после смерти Шолохова и сменил его по закрытой линии на посту лидера «Русского Ордена внутри КПСС». Пошла волна массовых переводов и переиздания Шолохова за рубежом. Байгушев, обожавший Шолохова, подсуетился – выбил ему через Суслова в виде исключения право обменивать по льготному туристическому курсу (обычно за доллар всего 80 копеек, а тут целых 5 рублей). Впрочем, Шолохов много жертвовал на «Русский орден внутри КПСС». Без денег никакой «Русский орден внутри КПСС» долго бы не протянул. Даже на самые щедрые пожертвования из «Посева» и т.п, вообще от бывших белогвардейцев, было не развернуть широкую сеть «русских клубов» под крышей ВООПИК и массовый русский «самиздат», а без опоры на них «Русский Орден внутри КПСС» не много бы весил.

К сожалению, в Советском Союзе зачастую доходило до идиотизма – сенсационную рукопись со скрипом, со скандалом, но разрешали опубликовать за рубежом, но не давали согласия на её опубликование внутри Советского Союза, советских читателей упорно держали за «железным занавесом».

Ещё из полезного опыта «Товарищества советских писателей»

В «перестройку» и «гласность», когда мы раскручивали кооперативное издательство «Товарищество советских писателей», Байгушев первым делом вспомнил о таких задержанных рукописях.

Мы издали их быстро под видом ксерокопий, снятых с запрещённых рукописей и заработали хороший стартовый капитал. Сейчас я жалею, что мы, опасаясь неприятностей, зачастую избегали ставить свой гриф «Товарищество советских писателей» (это путь посоветовал опытный в «теневой экономике» Кушнарёв). И вот теперь оглядываясь назад, я вижу, что коммерчески-то мы прекрасно сработали, но безымянно, без своей громкой издательской славы. Даже запрещённый роман самого Александра Байгушева «Плач по разумным хазарам» мы издали миллионным тиражом, заработав огромные деньги, но издали «инкогнито» под маркой издательства «Столица», отвалив директору отступные. Кушнарёв решил не рисковать, так как продажную цену поставили спекулятивную – вместо нормальной издательской цены 1 рубль драли с читателей 10 рублей. Однако у книгонош с лотков книга всё равно быстро разлетелась, и Кушнарёв купил для «Товарищества» несколько новейших «Мерседесов» и «БМВ» – езди по вкусу.

Скоро мы нашли и ещё одну «золотую жилу». Мы миллионным тиражом ксерокопировали Библию и массу прежде запрещённой религиозной литературы. Но особенно нам удавалось доставать и ксерокопировать запрещённые в СССР книги из зарубежной русской белогвардейской эмиграции и эмиграции брежневского периода. Не скрою, мы хорошо заработали тогда. Это был в «перестройку» благодаря провозглашённой «гласности» самый ходовой товар. Книги наших соотечественников за рубежом доставал для нашего издательского кооператива по своим каналам Байгушев, поскольку эмиграцию хорошо знал и имел прямые контакты даже с самыми ярыми антисоветчиками, когда работал редактором газеты «Голос Родины» в Обществе по культурным связям с соотечественниками за рубежом. Так что мы в кооперативном издательстве «Товарищество советских писателей» в результате почти за бесплатно (только Солженицын торговался, требуя высокий гонорар) получили лучших авторов эмиграции. Это позволило нам, сохраняя высокую доходность издательства, снизить цены на эмигрантскую литературу, и мы буквально наводнили ею рынок.

Мы получали посылки с редкими книгами и рукописями эмигрантов из США и Израиля, Бельгии и Аргентины. Типографским способом быстро массово ксерокопировали (Байгушев настаивал, чтобы книги сохраняли аромат изданных за «железным занавесом») и выбрасывали на рынок не столько через книжные магазины, сколько через собственную широкую сеть «книгонош» и уличных книжных лотков. Особенно хорошо шла у нас торговля на массовых митингах. Митингующие буквально расхватывали «ксерокопии» Ильина и Померанца, Солоневича и Амальрика… Идеологические позиции у авторов были разные. Но Байгушев считал, что интеллигентный читатель должен прежде всего сам для себя разобраться в том, на чью идеологическую сторону ему стать. Ведь советскую интеллигенцию столько лет насильственно продержали за «железным занавесом» в принудительно безбожии, что надо дать ей возможность в объявленную Горбачёвым «гласность», наконец-то, получить возможность вольно пошевелить мозгами.

Ведь в советское время было как? Власть держала народ за быдло, за серую массу «баранов», для которых нужен проверенный, партийный пастух. Считалось что простой, не «номенклатурный» человек не способен самостоятельно разобраться в идеологической позиции автора. Поэтому всё более или менее спорные произведения были упрятаны от народа в запасники и спецхраны, в которые допуск имел только ограниченный круг лиц, проверенных КГБ. В запасники и спецхраны был, например, упрятан по личному распоряжению Сталина весь литературный и художественный авангард. Народу навязывали Горького и живописцев-«передвижников». А даже Достоевского, не говоря уж о Лескове, держали преимущественно в «спецхранах». Даже художников-импрессионистов, не говорят уж о художниках абстракционистах, убрали по личному приказу Сталина от народа в запасники музеев и Министерства культуры. То же было и с философией, не говоря уж о религии. Даже на чтение Библии в спецхране требовалось разрешение, выдавшееся после проверки в КГБ.

При этом, однако, существовали специальные «номерные» издания для высшей «номенклатуры» партии и КГБ. То есть, как считалось, для своих особо проверенных людей. Каждый экземпляр такой книги или репродукции был пронумерован, как денежный знак и рассылался по особому списку с обязательством после знакомства вернуть в спецхран. Например, западный коммунист Фейхтвангер у нас широко издавался, но вот его трилогия «Иудейская война» была под запретом. Её перевели. Но издали только «номерным» тиражом – только для своих «проверенных». Писателей-модернистов Кафку, Джойса, Марселя Пруста тоже перевели, но издали только узким «номерным» тиражом». Также поступали и с теоретиками «еврокоммунизма». Роже Гароди, например, был доступен только счастливчикам, пользовавшимся специальными «номерными» изданиями.

Когда мы создали в перестройку свободное издательство «Товарищество советских писателей», то мы начали с того, что воспользовались тем, что Семанов и Байгушев, будучи номенклатурой Политбюро, по особому списку получали все «номерные» издания. Мы прикрылись провозглашённой Горбачёвым «гласностью» и под флагом гласности» недолго думая, отксерокопировали и выпустили в широкую свободную продажу книги из советского «спецхрана» с лотков на митингах.

Подчеркну, мы одинаково издавали как запрещённые, державшиеся в запасниках книги как почвенных русских, так и либеральных прозападных писателей. В такой нашей позиции, однако, не было «двурушничества». В каждой такой книге был небольшой комментарий, помогающий читателю разобраться в предложенном произведении. Чаше всего такие комментарии писал Сергей Семанов. Потом эти комментарии он объединил в собственном сборнике, хлёстко названном «Русско-еврейские разборки».

Наше процветавшее издательство «Товарищество советских писателей» лопнуло в дефолт 1998 года.

Любитель дармовых банкетов

Валерий Ганичев

Как позорно дошли до ручки писатели – до того, что ими управляет бесталанный бывший комсомольский функционер-администратор, любитель банкетов за чужой счёт Ганичев, бесстыдно самыми подлыми приёмами убирающий конкурентов на пост Председателя Союза писателей РФ? Это особый разговор. Но конечно, сейчас странно было бы, если бы писатели на своём съезде (пусть и «административно» с кандидатурами очень подобранными, как выборы по правилам Чурова!) поддержали смену «коряги» на змею – вместо «деревянного» графомана-администратора Ганичеева выбрали бы, как настойчиво предлагал Куняев, поэта-графомана Переверзина. На съезде в Калуге Куняев, который всегда был правой рукой Ганичева, вдруг попытался его кинуть. Именно оба они на пару с Ганичевым, дорвавшись до общественной кормушки, превратили Союз писателей РФ из творческого союза в литературную «малину», где только тем и занимаются, что, как «воры в законе» на «малине», делят «общаг» – разбазаривают остатки громадной общественной собственности Союза писателей СССР и Литературного фонда. Но дошлый Куняев посчитал, что, раз съезд проходит в Калуге на его родине, раз практически он, Куняев, организовал администрацию Калужской области принять съезд, профинансировав его под флагом одного из мероприятий дней культуры в Калужской области, то он и сдаёт карты. Почему против Ганичева – за Переверзина страшно ратовал главный редактор «Нашего современника» и правая рука Ганичева Станислав Куняев, понятно. Всё, видимо, решили деньги. Однако на этот раз Куняев обмищурился – вместо туза сделал пиковую даму (совершенно бездарного Переверзина) своим козырем. Ну, и проиграл Ганичеву междусобойчик на «малине». Впрочем, это мало чего изменит.

Но вот есть ли у нас, писателей, шансы создать вместе «поганичевцев» действительно объединённое дружное писательское объединение? Я думаю, что всё-таки есть.

***

Оценивая работу съезда СП в Калуге, неизменный паж-заместитель главного редактора газеты «Завтра» Александра Проханова, уже его Санчо Панса на войне с ветряными мельницами литературный критик Владимир Бондаренко с горечью написал: «К сожалению, не только съезд, но и вся литература в нашем обществе сейчас отброшена очень далеко на обочину, и пока руководство России не поймёт, что без литературы вряд ли возможно возрождение общества в целом, до тех пор и подъёма у нас не будет. Союз Писателей СССР был, пожалуй, самым крупным в мире подобного рода собранием. Когда либеральная интеллигенция заняла активные антисоветские позиции – рухнул Советский Союз. Вот и всё. К сожалению, этот съезд, независимо от внутренних коллизий – в жизни страны, увы, незаметное событие. Это кошмар не для литературы, а для страны. Это знак огромного кризиса всего нашего общества. Завершившийся съезд тоже не стал событийным, прошёл в режиме продолжения. Большинство писателей решило, что если что-то кардинально менять, то Союз Писателей вообще развалится. Тем более и кандидатуры на пост председателя предлагались немножко неординарные, отнюдь не литературные. Консервативно-спокойное большинство проголосовало за Валерия Николаевича Ганичева, несмотря на его почтенный возраст».

Вернуть Совесть писателям!

Я бы, однако, не стала на месте Бондаренко пенять за развал Советского Союза одним либералам. Я сама всегда тяготела к «русской партии». Но пожила на свободном Западе, где среди писателей, по крайней мере, нет подлой «корпоративной этики», нет «поганичевцев», типа бездарных, но зато верных сплочённых Ганичева, где в союзы и писательские клубы, объединяются, но на ради того, чтобы пожить на «малине», а чтобы просто собраться и отвести душу.

Александр Байгушев

В эмиграции, тоскуя по Родине, невольно многое передумаешь и переоценишь. Сейчас я думаю, что надо прямо признать жестокую правду. Противостоявшая оголтелым рыночникам-западникам негласная так называемая «русская партия» тоже для развала Советского Союза щедро подсуетилась.

Не надо вешать лапшу на уши. Вовсе не КГБ, а именно негласная, но весьма влиятельная почвенная «Русская партия внутри КПСС», контролировавшая особо секретную и стоявшую даже над Лубянкой «красную паутину» (так кодировалась внутренняя «партийная разведка») возненавидела хрущёвскую «оттепель». И – через собственную Личную стратегическую разведку и контрразведку вождя Хрущёва произвела в 1964 году партийно-государственный переворот и сделала Генеральным секретарём ЦК КПСС Л.И. Брежнева. Она же продержала его целых восемнадцать лет во власти, хотя уже с 1974 года Брежнев из-за обострившейся с годами фронтовой контузии стал практически не трудоспособен и даже говорил нечленораздельным «контуженым» голосом. И она же, а вовсе не Председатель КГБ СССР Ю.В. Андропов, сидевший на Лубянке, отыскала на периферии и продвинула в Политбюро сначала М.С. Горбачёва (он был университетским товарищем ещё в МГУ будущих лидеров «русского клуба», а его жена и мотор Раиса Титаренко из сибирского Рубцовска так вовсе была сначала была подружкой поэта из Воронежа Валентина Сидорова, тесно дружившего всю жизнь с критиком Александром Байгушевым – их втроём в хрущёвскую пору часто видели вместе в буфете ЦДЛ), а затем и Б.Н. Ельцина. Байгушев сам признался в своих мемуарах, что тайно встречался с Ельциным от имени «русской партии» за сценой ЦДЛ, когда тот попал у Горбачёва в опалу. Что именно он внедрял в окружение Ельцина активно поддержавших того академика Лихачёва и великого русского писателя Виктора Астафьева

Беда «русской партии» в том, что Горбачёв и Ельцин потом не оправдали её надежд, и оба этих президента, ища помощи у Запада, чтобы прокормить хотя бы свой административный аппарат, вынужденно и перебежали на сторону «демократов» и «либералов».

Я вижу главную трагическую ошибку нашей «русской партии» в том, что почвенная «русская партия» опрометчиво повязала себя с КПРФ Зюганова, сделала ставку на маргиналов, и из-за этого практически на тот момент потеряла экономическое влияние в обществе.

Другие тяжёлые ошибки «русской партии»

Я, как и Кургинян, принадлежала не к «большому народу» – державообразующему русскому народу, а к малым народам Советского Союза. Сергей Ервандович наполовину армянин, наполовину еврей. Я чувашка по национальности. Сергей Ервандович сейчас взял в моду валить все грехи на «большой народ». Особенно на «русский Орден внутри КПСС». А я, даже несмотря на его трагические ошибки, всегда была с ориентацией не на «западников», а на почвенную русскую партию. И не раскаиваюсь в этом.

Да, я, как и Кургинян, трезво признаю вину русских националистов распаде СССР, но я всё-таки больше верю в русских – в «большой народ» как системообразующую силу, чем в шумных крикливых либералов, типа Дмитрия Быкова или Акунина. Или, тем более, нынешних оголтелых «красных» кавказцев типа Сергея Кургиняна или Александра Проханова (как известно, Проханов родился и духовно сформировался в сталинском Тбилиси – отсюда его истерики по Сталину).

Нет, нет, я не отрицаю ни талантов Быкова и Кургиняна, ни того, что они – первый в «Новой газете», а второй в газете «Завтра» часто пишут о «большом народе» жуткую, но горькую правду. И не сплочены русские, и слишком терпеливы. И русским надо поучиться сплочённости у евреев, вынесших чудовищный холокост, но не сломавшихся духом.

Больше того, я, например, очень ценю в Быкове и Кургиняне как в художниках их стойкость в авангардизме. Я в молодости бегала в театр Сергея Кургиняна «На досках», как в Сезам. И Дмитрия Быкова я всегда читаю с упоением.

К сожалению, сейчас бывший либеральный диссидент-авангардист Сергей Ервандович жутко «покраснел». Но надо смотреть и правде в глаза – он часто режет колючую правду. В своей самой прогремевшей, программной статье «Кризис и другие», растянувшейся в 2009 году в газете «Завтра» аж на 42 номера, Кургинян, на мой взгляд, последовательно и совершенно правильно уличил (иного слова не поберу) Кожинова, Семанова, Байгушева других лидеров «русской партии» в «двойной игре». Особенно досталось от него автора сенсационной книги «Русский орден внутри КПСС. Помощник М.А. Суслова вспоминает». Кургинян прямо обвинил прозаика и литературного критика Байгушева в пособничестве развалу СССР. Аргументированно, с привлечением огромного количества недавно рассекреченных уникальных материалов Кургинян доказал, что у «русской партии внутри КПСС», позиционировавшей себя как якобы страшно патриотическая и преданно советская сила, тоже рыльце было в пушку, и отнюдь не меньше, чем у «демократов» и «либералов».

Сергей Кургинян, благо сам тоже всегда имел доступ к государственным тайнам (как человек сам причастный к стратегической разведке – организатор Экспериментального творческого центра, при Горбачёва заменившего Личную стратегическую разведку и контрразведку генеральных секретарей ЦК КПСС), предъявил писателю Байгушеву ряд серьёзных и совершенно обоснованных упрёков. А именно: что негласная «русская партия внутри КПСС», которую Байгушев как консультант-помощник советского главного идеолога Суслова щедро опекал, была в полном сговоре с либералами, когда те разваливали Советский Союз.

Что с того, что Байгушев не сидел в предбаннике у Суслова, а сменив ещё в хрущёвское время великого Илью Эренбурга, работал как и Илья Эренбург всегда под «прикрытием». Преимущественно выдавал себя за свободного писателя – специального корреспондента крупнейшего международного агентства печати «Новости» (АПН). Все знаем, что АПН было аналогом американского пропагандистского концерна ЮСИА, плётшего по всему миру американскую имперскую паутинную. АПН точно также имел широко разветвлённую сеть и поел по всему миру «красную паутину». И Байгушев, дослужившись в помощниках Суслова аж до координатора Личной стратегической разведки и контрразведки самого Генерального секретаря ЦК КПСС Л.И. Брежнева, обязан был как стратегический разведчик заранее просчитать, что поспешная перестройка приведёт к катастрофе. Что нельзя верить американцам, что они сразу примут нас, русских, в свои объятия, как только мы провозгласим свободу, демократию и гласность.

Но доходило в стратегических ошибках Байгушева до мелочей. Хотя голос писателей – Совести нации – не такие уж и мелочи. Я имею в виду травлю Евтушенко. Да, у нас активно прозападную, практически проамериканскую позицию занимала литературно-политическая группировка во главе с поэтом Евгением Евтушенко. А почвенная, считавшая себя очень русской, писательская группировка всегда Евтушенко открыто ненавидела. Но что она пыталась популярности Евтушенко противопоставить? Графомана-горлопана Егора Исаева (которому «русская партия», а конкретно именно Байгушев через Суслова, даже организовала совершенно им незаслуженную высшую государственную Ленинскую премию), а затем увешала премиями весьма средненького поэта Валентина Сорокина. Евтушенко же долгое время премий вообще не имел. Популярность у Евтушенко в народе, чтобы о нём ни говорили, была на голову выше, чем у Егора Исаева или Валентина Сорокина. Кстати, это сейчас задним числом вынужден признать и неистово раскручивавший их Александр Байгушев – Исаев и Сорокин, в лучшем случае, оба остались только поэтами «русских клубов», а не всего общества. И так было у «русской партии» почти во всём. Сплошные стратегические просчёты и выдвижение не тех лидеров. Но абсолютно точно так же, как у «славянофилов», получилось всё и у «западников»,

И те и другие использовали Союз писателей в сугубо политических целях, чем нанесли писателям серьёзнейший моральный урон, подорвав их традиционный для России авторитет как Совести нации. В новом Российском литературном обществе надо не то чтобы избегать политики. Её невозможно писателю избежать, ибо писатель, когда пишет, прежде всего отражает жизнь. Но в Литературном обществе никогда не надо перегибать – делать из политики самоцель. Писательское зеркало не должно быть тенденциозным, а значит – кривым.

Впрочем, к чести наиболее совестливых писателей (таких как Александр Солженицын или Виктор Астафьев) литературная война не была для них войной идеологической, за которую в угоду партийным установкам Кремля её пытались выдавать. Обе, на показуху рьяно воевавшие между собой литературно-политические группировки (западники и почвенники – условно говоря) были однако абсолютно едины в своём неприятии сталинского «казарменного социализма» и в стремлении попытаться на развалинах атеистического, практически богоборческого марксистского государства построить «социализм с человеческим лицом». Да, по западным социал-демократическим образцам. Но вот тут я, «почвенница», на стороне «западников».

А что теперь может русскую нацию спасти? Надо одинаково дружно и «западникам» и «славянофилам» вернуть Совесть. Именно потеря писателями своей роли как Совести русской нации является одной из причин духовного обнищания русской нации.

КОНЕЦ

Екатерина МАРКОВА