Не рассуждать

№ 2014 / 7, 23.02.2015

Полемики полезны. Конечно, до истины с их помощью не докопаешься, но окаменению мозга они мешают. Недаром древние греки предпочитали философствовать, споря.

Полемики полезны. Конечно, до истины с их помощью не докопаешься, но окаменению мозга они мешают. Недаром древние греки предпочитали философствовать, споря. У нас же принято дудеть в свою дуду, никого не слушая и не слыша.

Впрочем, не всегда только дудим, иногда и полемизируем. По крайней мере, «ЛитРоссия» всячески приветствует обмен мнениями.

К примеру, на мою статью под названием «На грани безумия», опубликованную в 1-м номере «ЛР» за этот год пришло немало откликов. Некоторые, наиболее острые и интересные, были напечатаны. Вроде бы обмен мнениями состоялся, можно тему закрыть. Увлекаться полемикой тоже не стоит.

Но статья А.К. Трубицына «Календарь «Сталин» (№ 6) заставила меня ответить. Прокомментировать аргументы автора. Тем более что он задаёт в статье мне лично ряд вопросов.

Вот в начале статьи (после того, как сравнил меня с «юной девицей» из «Одноклассников», у которой о советском прошлом самые смутные и мифические представления) он замечает, что для появления моей статьи «На грани безумия» стал «повод вообще ничтожный» – «выпуск биографического календаря «Сталин» на 2014 год Патриаршим издательско-полиграфическим центром». И далее А.К. Трубицын вспоминает, что «в типографиях Сытина печатался одновременно «Манифест коммунистической партии» и роскошный альбом к 300-летию дома Романовых, и ничего, типографские машины не ломались, краска ложилась одинаково ровно. Времена-то – рыночные, можно зарабатывать на сталинском календаре – люди и зарабатывают…»

Тут вроде и не поспоришь с, как себя не раз на пространстве небольшого текста аттестует автор, «атеистом». Но, не споря, я всё-таки задумаюсь, этично ли Патриаршему издательско-полиграфическому центру печатать календарь с портретами и биографией того, кто отдавал приказы расстреливать священников. Хотя, наверное, я бы изумился и новости о том, что, скажем, типография «Наука» отпечатала что-нибудь вроде «Похождений космического пирата» или трудов Григория Грабового.

Чуть ниже А.К. Трубицын задаётся вопросом: «Какое, казалось бы, литератору Р.Сенчину дело до коммерческих вопросов?»

Ну, во-первых, я уже сказал, что для меня место издания календаря – вопрос не коммерческий. А во-вторых, на мой взгляд, всем до всего должно быть дело. Конечно, имеется опасность, что в любой момент нос могут оторвать, но очень любопытно узнать, как тут у нас, на родине, всё устроено.

Далее в своей статье А.К. Трубицын пытается научить меня правильно «работать с информацией» и в виде «первоисточника» «отношения Сталина к церкви и наоборот» помещает здравицы патриарха Московского и всея Руси Алексия и «духовенства и мирян Русской православной церкви» к семидесятилетию Иосифа Виссарионовича.

Мда, первоисточник! Не стану отбивать эти здравицы документами за подписью Сталина 1920-х – 1939 годов – сами факты красноречивей документов. Точнее, один большой факт: к 1940 году с православной Церковью в СССР было практически покончено. На свободе осталось несколько сотен священников. Тысячи были попросту расстреляны. Открыты были считаные храмы по всей стране.

И тут осуждать Сталина и его соратников лично мне сложно – строительство нового общества требует слома старого. И то, что в стране множество церквей не было разрушено, сохранились традиции – чудо. Хотя чудо понятное: большевикам необходимо было создавать видимость свободы совести и вероисповедания. Мнением мирового сообщества всё-таки дорожили.

А.К. Трубицын акцентирует внимание на том, что адрес к юбилею Сталина был подписан Патриархом, пятью митрополитами, двадцать одним архиепископом, сорока шестью епископами. «И у них было неоспоримое право выступать от имени всех мирян».

Меня не впечатляют эти десятки архиепископов и епископов. Я представляю вместо этого, сколько бы иерархов смогло подписать адрес десятилетием раньше. Едва ли набрался бы их десяток. (В 1943 году в Священный Синод не могли отыскать по стране митрополитов и архиепископов – попросту в живых почти никого не осталось.)

Вряд ли бы и в 1929 году набралось много подписей, хотя в то время Русская Православная Церковь ещё сохраняла в основном свою структуру. Но большая часть иерархов была против советской власти, находилась за решёткой или в ссылках. Через несколько лет эту большую часть уничтожили (да и признавших советскую власть, подписавших в 1927 году Декларацию митрополита Сергия в основном уничтожили тоже).

«Я не буду спрашивать Р.Сенчина, – пишет далее автор статьи «Календарь «Сталин», – от чьего имени он выступает с «обличениями» Сталина. Но я спрошу, почему он считает лжецами и лицемерами всех тех, кто подписывал этот адрес?»

Я перечитал своё «На грани безумия» и не нашёл «обличений» Сталина. Конечно, мне жалко, по крайней мере, учёных, которых при Сталине превращали в горы мяса и костей, а они могли бы принести пользу стране. Оставь их жить, работать хотя бы под дулом нагана, может, и атомную бомбу скорей бы сделали, и в космос пораньше полетели… До шарашек, говорят, додумались ещё в конце 20-х, но активно организовывать их стали в самом конце 30-х, а до этого предпочитали учёных-«вредителей» (некоторые наверняка и без кавычек) просто убивать.

Извините, и Павла Васильева мне жалко, и Мандельштама, и Зазубрина, ещё многих писателей, которых именно при Сталине уничтожили или сгноили в лагерях. Может, он был против (в чём нас пытаются уверить всё чаще и чаще), но тем не менее. Он был главным. «Именем Сталина», как тогда говорили.

А насчёт «от чьего имени он выступает», то есть – я… Ну, от своего. Если уж ошибаюсь в чём, то только я сам. Газета не виновата…

Но вот по поводу «лжецов и лицемеров» хотелось бы прояснить. Я не считаю подписавших адрес к 70-летию Сталина лжецами и лицемерами. Тут всё сложнее. Можно говорить о политике, о патриотизме (говорят, Сталин «простил» православную церковь, увидев, как активно она участвует в борьбе с нацизмом), можно вспомнить и о лжи во спасение. Во спасение не только себя, но и Церкви.

Опять же представляю, что стало бы с будущим патриархом Сергием, если бы он в 1943 году отказался от встречи со Сталиным. Или после Победы новый патриарх, Алексий, заявил: «Дальше наши дороги с советским государством расходятся. Мы живём в своём христианском мире, коммунисты-атеисты – в своём». Неужели Сталин бы ответил: «Да-да. Спасибо за помощь! До свидания».

В итоге политика патриарха Сергия и его последователей оказалась, конечно, мудрой. Она позволила православию в СССР сохраниться, дожить до свободы. И когда советский строй одряхлел, Церковь громко заявила, что «не считает себя связанной Декларацией 1927 года». Призрак Сталина тогда (на время) развеялся.

Но православию с СССР дали сохраниться сами коммунисты. Или видимости православия?

А.К. Трубицын помещает здравицы как неоспоримый аргумент полного единения Церкви и верующих с государством под управлением Сталина. Но была Катакомбная церковь (членов которой выявляли и уничтожали неутомимо), была Русская православная церковь зарубежом. А вот тех, кто по иерархии и авторитету был после кончины патриарха Тихона выше митрополита Сергия, не осталось. Церкви, так сказать, не из кого было выбирать. Церкви и её пастве не оставили выбора.

Под конец своей статьи А.К. Трубицын уличает меня самого во лжи. В своём «На грани безумия» я упоминаю об архиепископе Луке (хирурге Войно-Ясенецком) – жертве сталинских репрессий, около двадцати лет отсидевшего в лагерях и ссылках, вместо того, чтобы лечить людей (лечил, когда позволяли) и заниматься наукой. А.К. Трубицын, видимо, считает, что архиепископу и хирургу эти отсидки пошли на пользу и приводит его слова о Сталине. «Сталин сохранил Россию, показал, что она значит для мира. Поэтому я как православный христианин и русский патриот низко кланяюсь Сталину».

Да, архиепископ Лука писал такое (и ещё немало подобного), но есть ещё его проповеди, письма, автобиография, известна его деятельность на Красноярской, Тамбовской, Симферопольской кафедрах. Так что поздравлениями и благодарностями Сталину его взгляды на вождя и созданное им общество не исчерпываются.

Кстати, недавно прочитал историю о том, что архиепископ Лука, оказывается, делал операцию Сталину. Дескать, Иосиф Виссарионович никому не доверял, но Луке доверился, и тот блестяще оправдал доверие… В интернете эта история размножена, и почкуется с бешеной скоростью… Вот так и создаётся новая реальность прошлого. Историки (в том числе и православные) изучают, пытаются разобраться, понять, а такая вот байка или удобная цитата мгновенно сводят на нет все их усилия.

Ответ А.К. Трубицына на мою статью эмоционален, и нередко эмоциональность перехлёстывает. То он подозревает меня в желании «поправить малость евангелистов». (Видимо, поводом стало моё замечание, что в точности перевода некоторых евангельских строк у учёных существует сомнение. И я не отрицаю, что сомнения эти беспочвенны – переводили на русский язык («природный российский язык») Святое писание живые люди, причём не так давно – менее двухсот лет назад.) То отчитывает, как на собрании: «Но даже меня, атеиста, просто по-человечески возмутило это оскорбительное по отношению к церкви и её иерархам (тем более – покойным) произведение. Всё же какие-то элементарные приличия соблюдать надо». (Возмутили автора, наверное, мои слова о «сергианстве». Но, повторю, власть сделала так, что дискуссии между сторонниками митрополита Сергия и их оппонентами не получилось, последних попросту перебили. И о пути Сергия в местоблюстители Патриаршего престола даже внутри Церкви существует неоднозначное мнение.)

Впрочем, всё это частности. Суть же в отношении друг к другу христианства и государства. В принципе, они по идее должны исключать друг друга, а на деле мы видим, что идут по истории человечества вместе. Точнее, не христианство идёт вместе с государством, а христианские Церкви. Государство, чаще всего, на полшага впереди. Но иногда оно не против того, чтобы Церковь обогнала и расчистила государству дорогу.

Правильно ли это? И что вообще есть Церковь? Какова её роль? Кто её предстоятель?.. Над этими вопросами бились великие умы, вроде бы давали ответ, но человечеству ответы и другие пути не нужны. Большинству проще вот так – вешки даны справа и слева, по ним и двигайся. И коридор в России постепенно (снова, как и лет восемьдесят назад) сужается. И глядя на это, возникает потребность задаваться вопросами, порассуждать. Но за это можно и схлопотать.

Впрочем, схлопотать можно сегодня за многое.

Наверное, я открою редакционную тайну, но тем не менее… Недавно у нас возникли довольно-таки серьёзные неприятности из-за того, что на страницах газеты один поэт написал в автобиографической справке, что он родновер. И нас тут же обвинили в том, что «Литературная Россия» стала пропагандировать язычество, что нам это припомнят, что мы за это ответим.

Конечно, стоило бы усмехнуться на эти обвинения и угрозы, сказать, что у нас свобода слова и т. д., но что-то не усмехается, становится тревожней и тревожней. На глазах полемики и дискуссии уступают место оргвыводам.

Роман СЕНЧИН