Дети Деркулова

№ 2014 / 48, 23.02.2015

У литературных героев, конечно же, есть дети. Не в сюжетном, а в метафизическом смысле. Вышедшие из характера, поступков и самой сути персонажа.

У литературных героев, конечно же, есть дети. Не в сюжетном, а в метафизическом смысле. Вышедшие из характера, поступков и самой сути персонажа. Так случается, когда выстраданный текст разрывает границы вымысла и прорастает в реальность. Так дети Ставрогина в начале 20 века устроили в России кровавую баню. А дети Деркулова прямо сейчас защищают русский мир на Донбассе. На новоязе мятежной республики их называют красивым и крепким словом ополчи с ударением на первую -о.

Десять лет назад луганчанин Глеб Бобров начал писать «Эпоху мертворождённых» – роман-предсказание, роман-прозрение. В 2007 году текст был опубликован издательством «Эксмо» в неудачной серии. Что-то вроде «новый русский боевик» или «военное фэнтэзи». Это как раз тот случай, когда серия портит книгу. Написанный по всем законам жанра, мастерски сделанный роман затерялся в потоке масслита. А надо было миллионным тиражом размножить и заставить прочесть каждого украинца: смотрите! вот так будет! вот именно так всё и будет! смотрите и не говорите потом, что не видели!

Основатель и главный редактор сайта военной литературы «Окопка.ру», «афганец» Глеб Бобров угадал всё, что сейчас происходит на наших глазах: раскол Украины, отделение мятежных республик, войну отрядов ополчения с регулярной армией когда-то братской страны, появление Стрелкова, позицию России, которая то поможет, то откатится… Угадано до мелочей. И это предсказание оглушает с первых же страниц. Главный герой, полевой командир Деркулов ведёт повествование от первого лица и последовательно рассказывает, как и почему Украина сошла с ума.

Читать «Эпоху мертворождённых» страшно. Во-первых, Бобров не щадит читателя. Война описана без пафоса и героики, а как грязное, жестокое и кровавое камлание. На войне отрезают губы, сжигают живьём, вешают без суда и следствия. Человеческие законы перестают работать. Не бывает на войне хороших парней. Во-вторых, разрывает мозг вереница совпадений. События угаданы практически до географии. И Бобров предстаёт шаманом, которому подвластно будущее. Кажется, что как он напишет дальше – так и будет. И начинаешь ловить себя на мысленном обращении к автору: ну, сделай ты, чтобы всё кончилось хорошо! Ну, что тебе стоит, брат! Ты же можешь…

Ещё одна заслуга Боброва в том, что грубый реализм войны не застилает простую истину: всегда есть правые и виноватые. Всегда! И в этом смысле роман не похож на современные примеры депрессивной военной прозы, но ведёт свою генеалогию от лучших образцов литературы о войне: «В окопах Сталинграда», «Живые и мёртвые», «Горячий снег». Потому что, когда пишешь о войне, крайне важно знать, что дело твоё правое.

Метод… Я не знаю, как назвать метод, которым пользуется Бобров. Нет, конечно, это реализм, но точно не «новый». Не смотря на жестокость сцен и правду войны, в романе нет социального пессимизма. Напротив, он напитан яростным порывом вперёд, накачан бугристой, мускульной силой мужчины, воина, который в поле один, и наперекор всему остаётся воином. И это точно не классический реализм, и не соцреализм, хотя элементы и того и другого в тексте присутствуют… Нет точного термина. Я бы назвал метод, которым пользуется Бобров – языческий реализм. Потому что мир изменился бесповоротно, и автор не верит больше в идеи гуманизма, на которых столетия держался корпус мировой литературы. Полевой командир Деркулов является воплощением древнего, как человечество, закона: око за око. И даже если платой за исполнение этого закона будет бессмертие человеческой души – он на это согласен. Прозвучит кощунственно, но есть вещи дороже: земля, язык и голос крови.

А ещё в романе нет идеологии. Редкость для современной литературы. Вопросы, поднятые Бобровым, глубже и шире сформировавшихся идеологем. Это на страницах «фэйсбука» прослеживается разделение на патриотов и либералов, левых и правых, консерваторов и демократов, а на войне только одно имеет значение: знаешь ли, за что воюешь, и готов ли умереть за это знание. Деркулов готов. И его дети в окопах Новороссии готовы.

«Эпоха мертворождённых» очень точна в вопросах военной тактики и стратегии. Видно, что автор знаком с войной не понаслышке. Сцены боёв и войсковых операций описаны с дотошностью профессионала. Это генералам на заметку. Какой мы тираж нафантазировали? Миллион? Пару сотен надо в Генштаб отправить.

Вот что ещё! В романе нет тишины. Совсем. Автор не даёт читателю передышки. Гремящая, лязгающая гражданская война заполняет тебя всего без остатка, и в какой-то момент тебе кажется, что дальше некуда, всё, границы человеческой души исчерпаны. И в этот момент происходит необъяснимое. Ты проглатываешь войну, пропускаешь её через себя и вместе с Деркуловым жертвуешь бессмертием своей души ради чего-то невыразимо большего, звучащего в тебе голосом из правремен. Душа ширится и становится безразмерной.

Бобров шаманит, пишет историю рукой пророка. Но беда современного мира в том, что пророки не нужны, им никто не верит. Пройдена точка невозврата, и мир с улыбкой умалишённого катится в бездну. Культовый мем «улыбайся – людей это раздражает» придуман, чтобы скрыть сумасшествие мира. И только дети Деркулова не смеются. Тормозят падение изо всех сил, сдирая в кровь руки, бросаясь под колёса. Благодаря им мы ещё держимся. Но сумасшедших всё больше и несть им числа.

В интервью газете «Завтра» на вопрос, когда он понял, что события романа прорастают в реальность, Бобров ответил: «Это произошло 2 июня в 14:58. Я шёл к областной администрации Луганска, где у меня была назначена встреча, и в это время прямо над головой начал заходить на боевой курс украинский штурмовик. И в какой-то момент я увидел, что это уже не обычный облёт, а заход на цель. Штурмовик завалился на левое крыло и нырнул к земле. Ошибиться было невозможно, единственно, что я успел сделать – посмотреть на часы – зафиксировать время БШУ. А потом из-под крыльев к земле рванули чёрные росчерки «нурсов». Подбежал к зданию администрации и понял, что «Эпоха мертворождённых» началась. Вокруг меня в лужах крови умирали люди. Там погиб Саша Гизай – афганец, историк, общественник, поисковик – всю жизнь после Афгана спасавший обездоленных: бомжей, сидельцев, – поднимавший со своим поисковым отрядом тысячи незахороненных воинов Великой Отечественной. Вот так началась эпоха, так началась война».

Я хочу, чтобы вы понимали – это не рецензия, но лишь наброски к ней, попытка подкопаться под глыбу, а поднимать будут другие. Не пришло ещё время для полновесной оценки романа в контексте истории и современной литературы. А пока… Читайте «Эпоху мертворождённых». Слушайте, что говорит нам Деркулов. Молитесь за его детей. Потому что мир хоть и катится в пропасть, но надежда есть. Фронт не прорван пока дети Деркулова стоят насмерть.

Дмитрий ФИЛИППОВ