Последние и первые

№ 2014 / 52, 23.02.2015

Сегодня Россия в сложной ситуации. Неизвестно, куда качнётся маятник истории. Надо выходить из ситуации, опираясь на свой опыт и своё население.

Сегодня Россия в сложной ситуации. Неизвестно, куда качнётся маятник истории. Надо выходить из ситуации, опираясь на свой опыт и своё население. А это означает, что колоссальное значение принимает «человеческий материал».

Многие люди, с советских времён усвоив выражение «народ – творец истории», не растратили ещё безусловно положительного отношения к единичному представителю народа – простому, «маленькому» человеку, как утверждалось, бедному и угнетённому, но сохраняющему в глубинах своей души лучшие человеческие качества. Классическая литература XIX века исчерпывающе изобразила этот человеческий тип: Акакий Акакиевич из гоголевской «Шинели», «униженные и оскорблённые» Достоевского, сиротки Диккенса и т.д. Правда, некоторый диссонанс в эту благостную картину вносили порой образы негодяев и выродков, имевших вполне простонародное происхождение: скажем, Смердяков из «Братьев Карамазовых» того же Достоевского или Шариков из булгаковского «Собачьего сердца». Но, как бы то ни было, решение конфликта между «верхами и низами», вытекавшее из устоявшихся представлений, выглядело весьма просто: достаточно устранить власть эксплуататоров, передать все богатства народу, и тогда простой человек незамедлительно проявит все лучшие свои черты, придавленные многовековым угнетением.

Однако, кризис «реального социализма», опыт перестройки, распад СССР и особенно последующее двадцатилетнее «строительство капитализма в России» не только заставляют кардинально пересматривать эти упрощённые представления, но выводят вопрос о «простом человеке» в разряд проблем, требующих неотложного решения, а те творения, в которых такое решение намечается, делают новейшим «зеркалом русской революции». И не только русской.

Проблема «простого человека», взаимоотношений его с другими социальными группами и человеческими типами объёмно и глубоко рассмотрена в фильме талантливого отечественного кинорежиссёра Андрея Звягинцева «Елена». Попробуем проследить движение авторской мысли.

Сюжет.

Начальные кадры: на мёртвом дереве сидит ворона и резко, отрывисто каркает. Потом к ней подлетает ещё одна. Намёк ясен: в фильме речь пойдёт о воронье, то есть о жадных, хитрых, ничтожных существах.

Камера перемещается в квартиру «элитного» дома. Там живут два человека – престарелый (на вид – за семьдесят) «олигарх» Владимир и его спутница жизни, женщина лет за пятьдесят. Это и есть Елена. Она просыпается, включает телевизор, делает уборку, готовит завтрак. И всё – одна, вокруг долго никого нет. Только потом в кадре появляется её муж: Елена даёт ему лекарства.

Мы узнаём, что Владимир и Елена прожили восемь лет в «гражданском» браке, а два года назад официально оформили свои отношения: Елена – жена Владимира. Хотя, если бы не было словесного пояснения, то статус Елены угадать было бы непросто: в отношениях героев всё время ярко выраженная холодность и отчуждённость, а сама Елена по отношению к Владимиру ведёт себя скорее как прислуга. В общем, это «неравный брак».

Как у Елены, так и у Владимира есть дети от первого брака: у Владимира – дочь, у Елены – сын и его семья. И основной сюжетный конфликт разгорается как раз на «семейной почве»: внук Елены достиг призывного возраста, и она стремится избавить его от воинской службы, устроив на платное отделение вуза. И с этой целью просит денег у мужа.

Богач и без того весьма презрительно относится к её сыну, называет его тунеядцем и бездельником, которому «лень оторвать задницу от дивана и что-нибудь сделать для своей семьи», но после длительных уговоров со стороны Елены наконец соглашается рассмотреть её просьбу в недельный срок: ни дать, ни взять – банкир, дающий официальный ответ неплатёжеспособныму должнику.

Вскоре после этого с Владимиром случается инфаркт, как выясняется, не слишком тяжёлый, но заставляющий его задуматься о преклонном возрасте и возможности смерти. По возращении домой он решает, как распорядиться своим богатством, справедливо учитывая, как он полагает, интересы и Елены, и своей дочери Екатерины. Олигарх решает выделить Елене, прожившей с ней десять лет, «пожизненную ренту» (так он называет пенсию), а основное своё состояние, надо полагать, немалое, оставить дочери. И в конце-концов решительно отказывает Елене в просьбе – устроить её внука в ВУЗ.

Елена расстроена и оскорблена, пытается возражать, но на все её возражения Владимир только презрительно отмахивается. Тогда сразу после разговора, поразмыслив всего минуту, она решает убить своего мужа. Пользуясь своими лекарственными познаниями, под видом обычного лечебного средства она даёт супругу «Виагру», смертельно опасную в его постинфарктном состоянии. Владимир умирает. Написанное им завещание Елена сжигает, а затем извлекает деньги, запертые в домашнем сейфе с тем, чтобы передать их своему семейству. Прочее наследство делится между вдовой-убийцей и Екатериной. Семья Елены вселяется в квартиру богача, а внук теперь совершенно точно поступит в университет и избежит службы в армии.

Попробуем проанализировать, каковы подлинные противоречия, скрывающиеся за видимой простотой конфликта «верха – низы», «богатые – бедные», «избранные – простые».

Противоречия и их взаимообусловленность.

Для начала спросим, насколько эти противоположности различаются и противостоят друг другу? Прежде всего, противостояние богатых и бедных в фильме происходит исключительно – по линии «деньги – власть». Собственно, большая часть сюжета обусловлена этим мотивом, и именно деньгами приводятся в движение все герои: Елена пытается получить некую сумму денег – Владимир уклоняется, олигарх распределил деньги по-своему – Елена его убивает, семья сына непрерывно требует с Елены денег – Елена и Екатерина спорят по поводу наследства.

Кто виноват в складывающейся ситуации? То, что семья Елены превратилась в паразитов, лишённых какого-либо интереса и доступа к культуре, вина, конечно, не только Елены, но и, как мы все прекрасно знаем, её мужа и ему подобных – разного калибра «олигархов», разворовавших общественное достояние, обескровивших общество и оставивших большинству людей единственный, притом «отравленный» канал связи с культурой – телевизор. Телевизор неоднократно попадает в кадр, но его экран всё время несёт какую-то чепуху: то светские новости, то тупые шоу, то рассказы о свойствах колбасы и майонеза.

Однако, так ли далеки олигархи от «простых людей»? Если судить по фильму, то не только не далеки, но образуют единое целое, обусловливают друг друга, как две стороны одной медали. Елена, цитируя Библию, прямо заявляет Владимиру в ответ на его презрительные высказывания о «простых людях: «И последние станут первыми». Владимир не прислушивается, но именно так и происходит: в его квартиру въезжает семья Елены, и на постели, где он умер, засыпает младенец. Сынок Елены так же осторожненько, как вначале, плюёт с балкона, только квартира на сей раз «элитная», внучок гоняет в футбол с новыми дворовыми приятелями в хороших спортивных костюмах… Последние стали первыми – и что? По сути ничего не изменилось, простые люди повторяют образ жизни богачей.

Выходит, разницы между нынешними верхами, мнящими себя солью земли, и низами, живущими животной жизнью, в сущности нет никакой. И когда эти последние окажутся на месте первых, всё останется по-прежнему.

И ведь, если вдуматься, отечественные олигархи, кто они, откуда? Тоже ведь почти сплошь из «массы», из «народа»: работники обкомов, директора заводов, научные сотрудники, работники правоохранительных органов, и почти у всех родители – простые рабочие и крестьяне, а если и интеллигенты, то тоже из числа «народной интеллигенции». А Горбачёв и Ельцин разве из-за океана к нам присланы? Все эти всплывшие сегодня наверх «владельцы заводов, газет, пароходов» – «бывшие советские люди», точнее, худшая их часть – доморощенная дрянь, лишь выработавшая способность виртуозно подделываться под людей.

Что дальше?

Сколько-нибудь человеческой перспективы у персонажей нет и не предвидится. Олигарх умер, не оставив никакого своего продолжения в мире. Деньги его – мёртвый груз, они послужили своему владельцу в его, в общем-то, весьма ничтожных делах, направленных исключительно на собственную личность, а потом стали причиной его гибели. Дочь его опустошена духовно и бесплодна физически. Елена совершает преступление, и теперь до конца жизни с нею – Апокалипсис, она обречена носить ад в душе: об этом недвусмысленно свидетельствует её немотивированная пугливость после убийства Владимира, а также возникающий в фильме эпизод со сбитой на переезде белой лошадью, это – конь блед.

Семья Елены как будто расцветает: богатство привалило, да ещё ожидается третий ребёнок. Но это – дармовая и потому ненадёжная удача, а плодовитость – только в том смысле, в каком плодовиты животные. Ибо какой в этих существах толк? Это паразиты, способные жить только чужим трудом, поедать и проедать.

В общем, обе стороны – бедные и богатые, «последние и первые» – нашли компромисс на почве потребительства. В качестве источника потребления они используют советское наследство, которое грабят и растаскивают в меру сил и способностей. И тут между ними присутствует полное единодушие и завидное единство. А все их противоречия – всего лишь желание оттереть другого от кормушки, да отхватить кусок побольше.

Но тогда возникает вопрос – просматривается ли в картине какое-либо продуктивное решение нынешних социальных противоречий или хотя бы намёки на него?

Перспективы решения.

Как ни типичны Елена, Владимир, Сергей и иные человекоподобные персонажи фильма, панорама российской жизни, столь блистательно обрисованная режиссёром, обнаруживает – хотя и мельком – проявления иных, более здоровых начал. В начале фильма есть такой эпизод: в вагон электрички входит женщина интеллигентного вида, продающая журналы. По её речи и манерам вряд ли она намеревалась вести жизнь уличной торговки… Есть и более показательные фрагменты.

Сцена в больнице: после того, как Владимира выписывают и он покидает палату, медицинская сестра быстро и чётко наводит порядок. Свёртывает постель, убирает посуду, сдвигает койку, проветривает палату… После этого камера долго фиксирует медицинский интерьер. Можно прочесть это как комментарий режиссёра – не надо богатым так заноситься, перед болезнью и смертью все равны. И есть люди – медики, которые могут этим несчастьям противостоять и дело которых невозможно целиком оценить деньгами. Значит, есть нечто, выпадающее из связки «деньги-власть-подчинение», и есть иная сила, олицетворяемая людьми, умеющими и делающими нечто конкретное и важное для всех – работать с человеком. Другая сцена – врач «Скорой помощи» ругает Елену за то, что она недосмотрела и перенёсший инфаркт Владимир принял категорически противопоказанную ему «Виагра».

Таких эпизодов в фильме пять или шесть, и они показывают, что в современном обществе есть люди, по специфике своей деятельности не включённые (или не полностью включённые) в «пищевую цепь» современного капитализма.

Выводы.

Основная масса россиян занята решением своих материальных проблем всевозможными способами, которые сводятся к доступному им потреблению – потреблению как вещей, так и людей, подобно взаимному симбиозу главных героев фильма – Елены, которую Владимир использовал, превратив в прислугу, и Владимира, из коего Елена сделала дойную корову и в конце концов убила. Эти отношения, построенные по принципу внечеловеческого взаимного использования плодят тунеядцев, мерзавцев, наркоманов и убийц. Но существует и круг людей, которые не следуют правилам этого противоестественного потребления. Это люди, работающие с человеком, охраняющие и развивающие его (в фильме они представлены в основном врачами, но надо полагать, в их круг входят работники образования, социальной сферы, военные, работники органов правопорядка), то есть включённые в культуру более высокого уровня, нежели денежно-потребительский. Они объективно не входят в мир потребления, и, следовательно, могут вывести за его рамки. Возможно, в этом и состоит выход.

В.А. РЫБИН, доктор философских наук,
Б.А. МАРКОВ, кандидат физико-математических наук,
г. ЧЕЛЯБИНСК