Владимир Бацалёв. КАК ИЗЖИТЬ АВТОРСКУЮ СЛЕПОТУ

№ 1998 / 38, 18.09.1998, автор: Владимир БАЦАЛЁВ

Успех Александры Марининой можно назвать феноменальным хотя бы по той причине, что она, пожалуй, третья женщина – автор детективных романов (после Агаты Кристи и Дафны дю Морье), которая снискала себе славу ударными темпами производства. Правда, к творчеству она подошла не с пустыми руками, а имея солидный послужной список и портфель готовых уголовных сюжетов, требовавших лишь толики фантазии и «росписи» до объёма книги. Да и муж её в отличие от Кристи (которая, кстати говоря, вышла замуж за археолога, потому что для поклонника древностей чем женщина старше, тем любимее) тоже не постовой милиционер. Всё это выгодно отличает Маринину от коллег-конкуренток, которые умудряются высасывать сюжеты даже не из пальца, а из кончика протеза. Поразительно, но именно женщинам в этом жанре не удаётся ничего, особенно постельные сцены, без которых теперь и детектив как бы не детектив, а «Преступление и наказание». Внутреннюю фригидность и внешнюю феминизацию им не удаётся преодолеть никакой творческой фантазией. Тем паче и с фантазией у них не густо, а вместо сюжета – тщательно перемешанные остатки блюд с барского стола.

Но романы Марининой (я читал только три) в женские не вписываются, хотя откровенного секса здесь не много, то есть все, разумеется, со всеми спят (кроме героини Анастасии Каменской и её мужа), а как? – сами знаете. Детали уже оскомину по телевизору набили. Поражает другое: все женские персонажи (кроме героини Каменской, конечно) в романах почти принципиально отрицательные. Длинной чередой проходят проститутки всех мастей; переводчицы, зарабатывающие более постелью, нежели переводами; актрисы с абсолютным отсутствием мозгов; какие-то «сони мармеладовы», которые потеют в постелях нуворишей-преступников, чтобы прокормить младших братиков и, наконец, тривиальные дуры, покупающиеся на три гвоздики и ужин в забегаловке Макдональдс. (Справедливости ради надо сказать, что один положительный женский образ я всё-таки нашёл. Это дежурная бабушка на эскалаторе. Она помогает человеку, который, как ей кажется, страдает сердцем, так как жена выгнала его из дома. Сердобольная бабушка ведёт страдальца к себе домой на ночлег, она не знает, что на самом деле этот человек только что удрал из больницы, где его медленно убивали с помощью экспериментальных препаратов. Причём совершенно непонятно, зачем ему понадобилось бежать, так как главой раньше его не могли выгнать из этой же больницы пинками. Утром оправившийся беглец учит малолетнюю хозяйскую внучку играть в карты. Надо думать, не на деньги, потому что по сюжету он хороший и принципиальный аспирант, но не в меру бабник, потому что будущий юрист.)

Трудно объяснить, чем вызвано у Марининой такое неприятие российской женщины (как правило, с еврейским отчеством). Возможно, по долгу службы она с другими и не сталкивалась, хотя вряд ли: существуют ведь жертвы и свидетельницы. Возможно, автору обрыдла окружающая действительность, делающая из большинства женщин вместо матерей б…й, чтобы хоть в этой ипостаси выжить (или коснуться закордонных благ). Но ни Наташи Ростовой, ни Аси, ни Татьяны Лариной, даже мадам Грицацуевой мы в бестселлерах Марининой, к сожалению, не найдём. Хотя набитой руке не составит большого труда сварганить детектив, использовав, к примеру, сюжет и образы «Евгения Онегина». Правда, автора извиняет такая фраза: «Ведь говорят же, что из шлюх получаются впоследствии самые лучшие жены». Ой ли!

Единственно положительной выглядит лишь Анастасия Каменская, да и та, уже выйдя замуж, в романе «Стилист» позволяет бывшему любовнику гладить свою грудь (это надо для уголовного дела). Но и этой принципиальной Анастасии (в которой читатель видит саму Маринину) автор порой даёт весьма забавные характеристики. Вот три из них, умещающиеся на трёх страницах романа «Посмертный образ».

«Стасов много слышал о ней, когда работал на Петровке. Слышал всякое, и удивлённо-восхищённое, и откровенно грязное. Что будто мозги у неё работают, как компьютер, и усталости не знает, и память феноменальная. И что она – любовница начальника отдела по борьбе с тяжкими насильственными преступлениями, что не работает наравне со всеми, всё в основном в кабинетике посиживает да кофеёк попивает. И будто лапа у неё волосатая есть…» Но, услышав всё это, Стасов через страницу думает: «Интересно, как у неё с мужиками? Небось, старая дева». Но подумав и такое, тот же Стасов вдруг думает, что любовь с генералом Заточным (если она есть) для Анастасии «не просто постель для удовольствия, а интеллектуальное партнёрство и дружеская симпатия». Однако все его дедуктивные домыслы разбивает сама Каменская, тут же характеризуя себя так: «Да ты не смущайся, на мою внешность все попадаются как на удочку, и ты не исключение. Тихая, забитая серая мышка – очень удобно, никто тебя всерьёз не воспринимает», а… «на самом деле я злобная свирепая крыса».

На мой читательский взгляд, автор пытается создать исключительно положительного героя, при этом постоянно напоминая, что и положительные люди всё-таки не схемы, а живые и кое-что человеческое им не чуждо. Но результат получается удручающий: симбиоз Корчагина, Бендера и Кибрит из «Следствия ведут знатоки», который к тому же не умеет готовить. (Показателен такой эпизод: друзья просят Анастасию накрыть праздничный стол к тому времени, когда они вернутся то ли с задания, то ли из засады. Анастасия ничего готовить не стала, а позвала мужа, который втихаря и выполнил роль повара.)

Впрочем, мужские персонажи тоже добродетелями не блещут. Прямо скажем, все они подонки, хоть в чём-нибудь, но обязательно подонки. Особенно «хорош» некто Евгений Якимов, который участвует в убийстве десятка мальчиков с ярко выраженной семитской внешностью, сам при этом растя троих, и дедушку его детей зовут Борис Моисеевич. Другой – бывший работник КГБ, сначала ради заработка убивает двух женщин и ребёнка, а потом, узнав, что его сестра беременна и денег у неё нет,

долго бегает по стране за жизнбю ещё одной женщины, чтобы «успеть получить и второй гонорар, чтобы рожала его единственная сестра не абы где и чтобы на приданое маленькому хватило». Даже некоторые милиционеры у Марининой оказываются продажными. Безукоризненны только непосредственные коллеги Анастасии, её муж и тот самый больничный беглец, который учил внучку играть в карты. Да, есть ещё сводный брат Анастасии, тоже безукоризненный, хоть и «новый русский». Непонятно, где он в этой стране умудрился честно заработать деньги. Как можно восемь часов в день сидеть по уши в выгребной яме, а потом выходить оттуда, пахнущим дезодорантом? Но, видимо, брат самой Каменской (пусть и сводный) по-другому не умеет.

В целом же романы Марининой оставляют благоприятное впечатление, если не считать трёх «но». Первое – они очень растянуты и подогнаны под стандартный объём: там, где можно обойтись фразой, она делает абзац. Второе – она никогда не прибегает к метафорам и все характеристики даёт в лоб. Но самое страшное третье, из-за чего Александру Маринину нельзя назвать писателем. Её отношение к жизни читателя совершенно не интересует, он лишь гонится за сюжетом, пропуская абзацы нравоучений. А не нужны они и пропускаются взглядом потому, что не вплетены в динамику повествования и выделены отдельным куском. Читатель получает их сразу, как новость из телевизора, и обычно не принимает, так как уже имеет на этот счёт собственное мнение. Но труд писателя и состоит в подаче каждой мысли так, чтобы читатель дошёл до неё сам. Вот тогда-то она в его голове и отложится. А иначе – «Крошка-сын к отцу пришёл …»

Но при всех этих огрехах к стилистике в романах Марининой претензий нет, мне не удалось отловить ни одной «блохи». Это тем более удивительно, что книги изданы в авторской редакции (так указано в выходных данных). Честно говоря, слабо в это верится. Любой писатель знает такое понятие как «авторская слепота», даже Пушкин делал ошибки, в чём сам и сознавался.

Мне кажется, теперь, когда у Александры Марининой есть и слава, и деньги, ей не надо гнаться за количеством и вместо трёх полуроманов выписывать в год или два по добротному и солидному.

 

Владимир БАЦАЛЁВ