ВСЁ МОГЛО БЫТЬ ИНАЧЕ

№ 2015 / 30, 02.09.2015

Здравствуйте, уважаемая редакция!

 

Хотел бы предложить именно Вам с целью опубликования в «Литературной России» свой очерк «Всё могло быть иначе», приуроченный к 25-летию образования Преднестровской Молдавской Республики (ПМР), что приходится на 2 сентября сего года.

Коренной бендерчанин, с темой я знаком не понаслышке, мои рассказы и повести о Приднестровской войне опубликованы во многих «толстяках», российских и зарубежных – «Дружба народов», «Наш современник», «Новый журнал» (Нью-Йорк) и др. Официальная пропаганда навязывает мнение, что ПМР – завоевание Русского Мира, я думаю – поражение! Ведь в центральных и северных районах Молдовы – русских на порядок больше, чем в узкой полоске по Днестру… Более того – из 800 тысяч населения (на момент образования ПМР) сейчас осталось – 400 тысяч (где добрая половина – переселенцы из сёл Молдовы, скупившие по дешёвке квартиры, покидающих анклав). И ещё о многом хочется поведать читателю…

С уважением

Андрей Белозёров

 

---

 

1

Один мой знакомый литератор патриотического ума, с миссией побывавший в Приднестровье (Пушкинские чтения по линии Союза Писателей, знак внимания Москвы к соотечественникам из ближнего зарубежья, кто упрямо стремится к самоопределению вот уже 25 лет), так охарактеризовал бытование тамошнее: на улицах городов тишь и гладь, солнце светит, фрукты-овощи в изобилии, и в головах – вектор и расчёт в сторону России; Приднестровская государственность состоялась, несмотря на непризнанность.

Всё так. Свидетельствую. Потому как уроженец данных мест, бываю раз в год на родине малой – чтоб плодов земли молдавской вкусить, прогреться на солнце благодатном, родственников проведать, пообщаться с людьми всяко-разными – отнюдь, не в кулуарах Дворца Республики с их позицией вышколенной. (Хотел уж сказать: дрессуре поддающихся индивидуумов при галстуках, возникающих по струнке за твоим плечом на церемониях, чуть ли не за лацкан тебя, из Первопрестольной, хватающих, «общение» обеспечивающих – словно эскорт дамы поведения специального.) Что ж, за рюмкой коньяка из запасников Президентских для делегаций от культуры или от спорта (для политических же встреч – коньяк подороже, но это детали), поговорить, конечно же, можно; но вернее – из народа вкусить правду сермяжную и беспощадную, как к тому стремиться и надо мастеру Слова, во всю пера остроту и голоса мощь, и не только наездами в составе делегаций и миссий.

Однако в стане патриотическом всё больше про геополитическое подавай: расклады и дискурсы. Про Приднестровье героическое, например, которое выстрадало и ещё выстрадает – дайте только дух перевести! – во имя смыслов великих победных.

Привожу за бездельника нашего праздного истинный спектр мнений приднестровцев ориентации всевозможной мыслей и чувств – от сохи, как говорится, и от кульмана проектного, которым слово «геополитика» – шило в бок, которые в очередной раз, вкушая с трибун весь пафос этого звучания прелестного: «Приднестровье – форпост имперский!» – готовы в кармане вам кукиш вывернуть. Если вы в той же оторванности мыслей и чувств пребываете, как и патриот наш московский, посетивший чтения Пушкинские в юбилейном для Приднестровья 2015 году, вам это будет полезно…

Итак, прямо на площади у горисполкома Бендерского с диктофоном стою, тормошу прохожих навскидку:

Барагин Сергей, 49 лет, бывший рабочий депо станции «Бендеры». Его мнение о прошлом, настоящем и будущем края:

– Будущего нет у нашей республики мифической. В связи с тем, что Молдову вынудили перенаправить свой пассажиро- и грузопоток через Север – нам тут остаётся лапу сосать. Тысяча человек уволены из депо, как семью кормить?! Сколько лет, почитай, ПМР, столько ж я и безработный! Не жизнь, мытарство!..

Моцпан Владимир, 40 лет, бывший мастер-обходчик дистанции пути «Бендеры-Кишинёв», друг Сергея:

– Нашу ветку сообщением Бендеры – Рени и далее на Галац строила царская Россия усиленными темпами в самый разгар борьбы освободительной на Балканах против ига османского… А в бытность Приднестровского государства разобрали рельсы… металл сдан на переплавку… растеклись денежки по рукам ушлым!

Беженарь Марина, 41 год, работница бывшая молокозавода:

– Как только Приднестровье отгородилось от Молдовы, поставка молока из сёл молдавских заглохла. Посмотрите у нашей проходной – молоковоз с откинутым люком, так из него уж дерево выросло!.. Такое же положение и на Рыбницком молочном комбинате. Во всём Приднестровье функционирует только один – в Тирасполе!.. Уборщица в школе, – вот и всё, что смогла предложить мне наша Республика… По совместительству и дворничиха, – фасон держать надо городу перед делегациями…

Геннадий Чеботарь, 60 лет, бывший работник консервного завода агрофирмы «Варница»:

– На хрен было самопровозглашаться, когда людей кормить нечем?! Продуктов-то, конечно, на прилавках завались, но это всё польское и турецкое, а нашего ничего и нет – и это в Молдавии цветущей!.. Стыд и срам!.. А когда-то джемы, соки, горошек консервированный нашего завода были на всю страну известны!.. Во время войны девяносто второго всё оборудование было демонтировано и вывезено… Ликвидирован весь агрокомплекс – кто-то с конкурентом вероятностным поквитался…

Галина Кацюба, 36 лет, мастер цеха пошивочного швейной фабрики им. 40 лет ВЛКСМ, проездом из Тирасполя:

– Вот сейчас будем парашюты шить для армии российской. Занята лишь четверть из основного состава работниц – остальных в отпуск бессрочный. А буквально год назад шили на всю Европу. В наших изделиях по подиуму француженки дефилировали. Лучшая женская пошивочная фабрика в регионе – а её под стандарты евразийские: парашюты и чехлы для техники военной!..

А ещё бы за официальным в составе делегации мероприятием в библиотеке Бендерской я бы предложил гостю республики променад по улицам Бендер (жирок растрясти после фуршета дармового). И перво-наперво к памятнику Пушкину его подвёл. И вложил бы его персты Пушкину в бок разверстый – нет, не в выбоину от пули Дантесовой, а в рикошет от снаряда в лето 92-го… И далее повёл бы его; но не по центру Бендер, вылизанному армией дворников (ведь других профессий не предвидится более в ПМР), а к окраине городской. По улице Комсомольской, где и разыгрались первые бои – у здания Типографии, в районе полиции… Жилая пятиэтажка над магазином «Осенние листья» теперь обитаема вновь, а в лето девяносто второго «Дом Павлова» в Сталинграде был её прототипом вполне достойным. Характерно, что, изгнав жильцов, грабили и увечили дом в равной степени и «те» и «эти», отводя стволы и глаза при загрузке скарбом броневиков…

Повёл бы я его через мост-путепровод над железнодорожным полотном: отсюда город, как на ладони. Вот тебе разгромленный и разграбленный Консервный завод, простаивающее хозяйство деповское, вокзал Бендеры-I, перрон для поездов пригородных… Именно сюда прибывал когда-то дизель-поезд Кишинёв – Бендеры. Тысячи бендерчан ежедневно курсировали: кто на работу, кто на учёбу, кто, обеспечивая досуг культурный. А сейчас? Сообщение железнодорожное порушено. Пограничный контроль и таможня на автотрассе увеличивают время поездки на час-полтора (60 км всего от Бендер до Кишинёва). Мобильная связь в Приднестровье и в Молдове – в различных форматах – дополнительные сложности в коммуникации. Всё делается для того, чтобы искусственно разъединить один, по сути, народ…

Как жаль, что среди приглашённых, кудряво начёсанных и при бабочках, в зале библиотеки не присутствовал (вход на подобные встречи только для барабанщиков разрешённых!) и сам автор данного материала, ещё не эмигрировавший в Подмосковье; уж он бы задал, несомненно, вопрос: «Рассуди умозрительно, мил человек – образованный из Первопрестольной! Накануне войны, проезжая в Кишинёв на дизель-поезде туда и обратно, так как живу в Бендерах, близ станции Бульбока, я из окна видел (и все пассажиры видели) концентрацию техники военной, о чём не единожды и сообщали по телефону в администрацию Президента и КГБ. Тем более выражали опасения в связи с разблокировкой города и выводом регулярных частей ПМР… «Всё под контролем!» – был ответ… И теперь, четверть века спустя, когда Приднестровье обложено войсками Молдовы и Украины, фортификационные сооружения строятся день и ночь, – на наше вопрошание немое тот же ответ…» Промолчал бы, думаю, гость из Москвы на каверзу сию: как жить людям в постоянном ожидании и страхе войны?!

И спустились бы мы с моста. «Обратите внимание, справа казармы гвардейцев мятежного комбата Костенко, того самого, кто презрел приказ вождей Тираспольских об отводе войск из Бендер. В двойном кольце («своих» и «чужих») держал оборону с казаками; был сурово наказан: его труп обожжённый с обрубками рук найден в канаве придорожной (так издревле расправлялись со всеми своевольцами – медведю перебивали лапы)…» На вопрос закономерный гостя: «Куда идём?» – ответ: «Туда, где наши все собрались, бендерчане…» – «Что ж там ещё чтения Пушкинские?..» – «Да, пушками многих из них положило, но более – то, что пришло после войны!..» Идём мы на кладбище городское – в лица с крестов и пирамидок надгробных смотреть. Как они, сошедшие в мир иной, взирают требовательно – к ныне живущим. До горизонта глаз тех взыскующих не счесть, мольбы не унять! Там все, кого отодвинули, кто не сумел (или не захотел) принять в себя условности новые – уклада сепаратистского. За них я перед гостем московским горой. Хотя и ходить далеко не надо, город – самоё по себе кладбище: что ни перекрёсток, крест металлический с табличкой, – на месте гибели в лето 92-го…

Здесь на перекрёстке ещё в апреле 92-го был расстрелян автобус, вёзший смену заводскую… скорбный вещдок долго выставлялся на площади у горисполкома… Микрорайон «Ленинский», некогда оккупированный конституционалистами Молдовы… Знаменитый Пивзавод, о котором впереди… Мимо сектора малоэтажного, войной прополотого, – к микрорайону «Шёлковый»… Зияющие (четверть века спустя) чёрными провалами окна общежитий. Восстанавливать недосуг, нет заказа социального… Подведу гостя и к «Дому металлурга». Старик старый-престарый клюёт носом в клюку у крыльца перекошенного. Бывший кузнец заводской, у него убили сына-ополченца единственного и по иронии злостной – в День металлурга. Так и сидит он над могилой сына в ограде домика своего, что по улице Красноармейской: перезахоранивать не стал. Кто закроет очи старче в час урочный, которые, впрочем, и без того за веками плотно сокрыты, не разнимаются от слёз пролитых?!.

И далее – мимо фабрик-заводов, что в забвении: Хлопкопрядильная и Шёлковый комбинат, «Молдавкабель», «Фанеродеталь», Пектиновый завод и прочая-прочая… За фасадами обветшалыми – тишь да гладь, нет суеты производственной и трубы заводские воздух не коптят… «Ясно светит солнце!..» – так, кажется, выражался наш «экскурсант» по прибытии в Москву, характеризуя благоприятное экологическое состояние региона.

Это и есть реалии п      риднестровские. Патриоты российские не заморачиваются на горестях народных, на его проблемах земных и на его тупике, в который сами же его и загнали, потрафляя комплексу военно-промышленному. Кстати, уж на подступах к проходной военного завода «Прибор» (филиал московской корпорации «Салют») можно при желании взять интервью у одного моего знакомца давнего, инженера, фамилию которого не называю по причине известной.

– У нас в Приднестровье одни лишь «ящики почтовые» и функционируют, денно и нощно. Куда столько оружия?.. В лето 1992-го, например, один на пятерых ополченцев полагался автомат, а теперь – на каждого приднестровца по тысяче единиц «Калашниковых»! И это не преувеличение – заказ!..

А сколько ещё нужно мнений, чтобы наш горе-патриот понял: проект под названием громким «Приднестровье – форпост Юго-Западный Империи!» – провалился! И провалился с треском. Потому как держится на штыке, на акте принуждения!..

На момент образования ПМР в ней насчитывалось 800 тысяч жителей. Спустя двадцать пять лет – 400 тысяч. В два раза убыль, невиданно и неслыханно. Но и это ещё не всё: из представленных четырёхсот (тысяч) более половины – переселенцы из сёл молдавских, скупившие по дешёвке квартиры покидающих анклав приднестровцев. А те, кто возвращаются, время от времени, с заработков в родные пенаты, кто ещё не порвал с ними (здесь и родители престарелые, и дети безнадзорные), вот что говорят.

Анжела Сырбу, 25 лет, проститутка с Лазурного берега (так прямо и рубит, не таясь: профессия-де такая женская на Западе):

– Спасибо Республике нашей – за то, что я, наконец-то, нашла себя. Я закончила консерваторию по классу игры на фортепиано – а вынуждена зарабатывать телом на побережье Франции!.. Рейтинг мой высок, денег хватает содержать в Бендерах мать и школьницу-дочь. Сейчас девочка усиленно изучает языки и овладевает компьютерной грамотностью – ключевой образовательный ценз…

Николай Нежельский, 39 лет, гастарбайтер на побывке:

– Нас в России считают за быдло. Говорят все кому не лень и стар и млад: «Мы вас тут не ждали, а если приехали, будьте добры, становиться тем, кем и должны в Рашке, – рабами!» Моего знакомого в день зарплаты сбросили с двадцатого этажа; рабочие видели – и даже куда его в бетон закатали, тоже видели. Во всех домах новых, что по Подмосковью отгроханы, обязательно вмуруют одного, как пить дать. А люди живут в тех башнях и не знают… Менты и не думают разбираться, ведь мы – быдло!

За что же должна эта страна огромная быть в очередной раз проклята? Да и кем, – человеком, отнюдь, не умственного накала, рабочим, который уж и без штудий догадался, кто правит бал в Приднестровье самопровозглашённом. Ведь обещали же, – Чудо Экономическое! Класс рабочий поверил – если отделиться от Молдовы, заживём, как в раю. Но через двадцать пять лет не то что рай экономический, а самый настоящий ад заставляет уродившихся на клочке земли данном побираться по миру, становиться не тем, кем был по разумению, кем не хотел бы быть, но стал, – благодаря политике Брата Большого!

 

2.

Автор не приемлет идеи государственности Приднестровья? Возможно. Но с оговоркой: автономию культурную приемлет. У Приднестровья нет с Россией границ, доля экспорта в Россию сведена к минимуму (следствие антисанкций России к Молдове); всё, что создаётся руками тружеников местных идёт на внутренний рынок и на Запад (парадокс, но именно Молдова ещё даёт эту возможность – в обход всех норм международных и догм). Так что мечтать о государственности и признанности со стороны общественности мировой могут только провокаторы (халифы залётные на час) – Проханов и иже с ним в самом Приднестровье. А что говорить про долг за газ России – превышает 4 млрд. долларов! Вникните в цифру эту: маленькое Приднестровье деньги эти проело? а ведь население платит за газ исправно, пусть и по иным тарифам, чем в Молдове, – всё же, куда ушли народные?..

Без помощи извне Приднестровье не построило бы даже и примитивной, как ныне, экономики!.. Все разговоры агитаторов заезжих – просто блеф. Ничего бы не состоялось в этой самой республике, если бы не тратились на «чудо-проекты» всяко-разные и на чиновничества подкормку деньги налогоплательщика российского. Создав Приднестровье, Русский Мир по большому счёту не выиграл, а проиграл. Ведь на порядок больше русских в центральных и северных районах Молдовы – в том же Кишинёве, в Бельцах, в других городах и весях. Очень многие из них не доверяют и не принимают Приднестровскую идею, отшатываются от неё, аргументируя, что это создано искусственно, но хочешь, не хочешь, а сепаратизм вменяется в вину всем русскоязычным, проживающим в Молдове.

Приднестровью нужно б заодно с Молдовой. В этом исполнение высшее конгломерата. Дабы не взыграли аллюзии велико-румынские – в той части интеллигенции молдавской, которая запросто путает исторический контекст: полагает, что объединение с западной страной (Румынией) – проявление долженствования молдавского. Будто забыли (и не ведают о сём), что выбор между валахом, молдаванином и венгром, всегда будет в высших кругах румынских в пользу валашского начала. А они, совки-националисты Кишинёвские, – со свиным рылом да в ряд калашный. Истинная устремлённость молдавская – в лоне Молдовы исторической (просто обязана соискать единения и с мыслью исконно молдавской!). Всех румынских молдаван, обитающих в Ясском ареале, привлечь к возрождению Молдовы Великой. Отнюдь, не Румынии, той искусственно созданной к концу XIX века в результате объединения Дунайских княжеств Валахии и Молдовы субстанции политической – для игр шахматных западных держав и России.

Но Румыния правит бал в регионе. Молдавские националисты, виновные (не без помощи Кремля в разжигании бойни кровавой на берегах Днестра летом 1992-го), являются, скорее, румынскими унианистами, так как вектор на единение с Бухарестом был именно тогда ими и пущен в оборот. (Неопровержимый факт: истые патриоты Молдовы были нещадно выкорчеваны по всей Румынии в правление Чаушеску; прессование и обеднение молдаван румынских проводилось усиленными темпами – у крестьян экспроприировались даже ножницы для обрезки лозы!.. В госорганах насаживались исключительно валахи.)

Всё могло б быть иначе. Объединяться молдаванам нашим (правильнее даже было бы сказать бессарабцам) нужно было – с Яссами, с исторической столицей Молдовы (такую риторику запускать, дабы пошатнуть целостность образования искусственного – Румыния, – не допустив её наступления культурного и экономического за Прут). Отнюдь, не с Бухарестом, центром валашским. И с Приднестровьем, с его комплексом военно-промышленным, – не воевать, а дружить! Вместе с Тирасполем Кишинёв бы ко многому пришёл – даже если и риторически! – экономику и инфраструктуру не разбазарил бы (чего только стоят две гидроэлектростанции по Днестру, Рыбницкий металлургический завод и многое другое, ещё не разворованное кланами местными). А всю мощь раздрая постсоветского, посыл и амбиции, направил бы на Румынию, которая к тому времени членом НАТО ещё не была. И венгры бы помогли – с присвистом и притопом: спят и видят Румынию поделённую на три: Валахию, Секуйский Край и Молдову историческую… Москва виновата (как и Запад) в разжигании конфликтов на территории Совка. Паны бранятся, а у холопов чубы трещат! После, конечно, ввод миротворцев и так далее – психоз коллективный, ничего более. Война в Приднестровье закончилась за месяц до их восшествия с пришпиленными наглухо гвоздиками на броне, – стороны договорились и без них. Рядовые формирования противников уже братались и спирт глушили на брудершафт, лица семей своих открывая на фотографиях друг другу, – как по окопам приказ из штабов – огонь возобновить, рано ещё в объятия со слезой; до прихода миротворцев, как минимум недели три, необходим накал – для картинки телевизионной, для разворота газетного!

И разухабилось по новой на передовой. Ничего не попишешь – и в брата, и в свата, воюющего на стороне противоположной, – как снаряд ляжет!.. И ведь понимали – диффузные во всём виноваты. В «молоко» метили; опять и опять сговариваясь в тайне от командиров – в затишье на посиделки. Да и командиры слышали про посиделки эти, но заявляться на них во славе их (посиделок) пьяной и обкуренной – не рисковали…

И молдаване, и приднестровцы знали наперечёт друг друга – кто в каком окопе, знали состав семей каждого, знали, что если убьют супротивника – убьют уже часть себя.

 

3.

Бывал я на этих камланиях разудалых совместных – в момент прекращения огня. И вот, что я там увидел и услышал.

Так сразу и сказал им, что я – писатель. И – не удивились, лишь заметили – одни и другие, – что не доверяют журналистам и корреспондентам. «Я не газетчик! – гнул чётко линию. – С пропагандой не имею ничего!..» Они доверяли мне, тем более что гнал меня к ним не только дух исследовательский, но и необходимость бытийственная, – на взятом в кольцо конституционными войсками микрорайоне (обывателя местного только и взяли) просто нечего было есть. Конечно, месяцем раньше я б и не подумал искать контакта с вояками – они ещё не в той фазе пребывали моральной и коммуникационной, ещё верили в долженствование перед начальством своим усатым и Родиной. Спустя срок – устали от испытаний, ждали возможность послать всё к чёртовой бабушке (а командиров в первую очередь; в этом отличие приднестровской войны от других «горячих точек» бывшего Союза, где ненависти было больше, так как трения проистекали из компактности в расселении враждующих; в Приднестровье же – русские, молдаване и украинцы переплелись корнями, здесь не должно было быть войны по определению), и оттого – рвение особое прихлебнуть спирт из фляжки единой с «врагом», выкурить и сигарету сообща, – такая вот Братина круговая, отведать из которой и стать посвящённым может только посвятивший частицу себя Делу Общему…

Но прихлёбывали не только спирт. Пиво живое солодовое из чана отстойного черпали касками и передавали по цепочке – справа налево – в едином и неделимом (между сепаратистами и конституционалистами) Пивзаводе. Этот объект, задетый с фасадов обстрелами (выбоины неглубокие в кладке стен, да крошево стекольное), представлял в затишье с рассвета до часов 16-ти (но которое могло продлиться и сутки, а то и двое) в цехов анфиладах – место встреч. Всех со всеми. Кроме командиров и штабных. «Здесь или заговор зреет, или сам по себе бардак совковый!» – воскликнул бы какой-нибудь на фразу мастак, вроде премьера Черномырдина или генерала «освободителя» Лебедя, окажись они тут.

– Всё могло быть иначе! – вещал наотмашь я, передавая по кругу каску-Братину и прихватывая у ополченца приднестровского, а потом и у волонтёра кишинёвского из протянутых мне пачек. – Нас столкнули лбами – политики – чтобы мы обозначили для себя вектор – на вражду!!

– Но для чего? – вопрошал приднестровец, отвлёкшись от купюр пересчёта, потом и вовсе рассовав их небрежно во все закоулки хаки опалённой; взвился весь, настроившись на дебаты.

– Чтобы продолжали быть для них мясом пушечным, быдлом. Чтобы ГУЛАГ – навсегда! Вы только представьте: вся территория Союза Советского превращается по мановению вот в такую нарезку из агрессивно настроенных множеств, некогда братских регионов и народов. И проволоки колючей не надо!..

Со мной делились сигаретой и тушёнкой, взамен оставлял я слово веское и деньги (за неимением «баш на баш» пригождались, конечно, и деньги), – и переходил к другой группке кучкующихся из «своих» и «чужих», восклицающих страстно на припеве акцента молдавского или говора приднестровского южнорусского.

Уже перестали они убивать друг друга – не то, что в первые часы, дни, недели войны; воевали уже для галочки, сговорившись на лежбищах завода пивного, не бить по мишеням, давшим себя обнаружить, а рядом – для острастки, чтобы соблюдалась хоть какая-нибудь видимость для командиров, которые догадывались про сходки эти и ничего не могли с этим поделать… (А «миротворец» Лебедь-генерал просчитался – вот куда надо было метить и ещё из дальнобойных орудий перед восшествием в город в августе 1992-го. Немыслимо ведь, в 43 дня путь из Тирасполя до Бендер, – 12 км всего! – для него оказался. Три тысячи новобранцев Молдовы, ведать не ведающих, куда их после присяги свезли, разбивающие бивуак в ближайшем лесу, вскрывающие банки с тушёнкой и молоком, кидающие фрукты сухие в котлы, – предательски атакованы бравым генералом с позиций близ Тирасполя, когда уж война была завершена, необходимость в жертвах не значилась. Но диффузные, наши и ихние, положили закрепить результат. Нет ни одного села молдавского, где б не оплакивали новобранца. Погибших с молдавской стороны за эту компанию больше, нежели пришло «груза 200» в Молдавию из Афгана за годы… Уникальная дубрава вспорота огнём, деревья валились, как снопы в борозды; а мясо молодое солдат разлеталось на километры, усевая автотрассу «Бендеры-Кишинёв». Каждое дерево леса ксероморфного обагрено кровью. Выкошены под корень животные и птицы, вписанные в Книгу Красную…)

Я отпил из каски поднесённой, откашлялся, обвёл взглядом всех, уже видевших во мне оракула (а может, и пропагандиста-агитатора):

– Никто не знает, что происходит сейчас; никто не знает, как бы могло быть?! Но понимают многие: всё могло быть иначе!! Полковники в штабах грезят одним. Генералы решают свои задачи геополитические – на подступах к вершинам карьерным. Но мы здесь и сейчас, мы все, не сбрасывая со счетов и командиров полевых, слышим пуль свист и осколков шелест, деревья на улицах срезающих, как лопухи… видим кровь, пот и слёзы, видим то, что видеть не должны!.. Мы должны понять – причин для конфликта нет в яви исконной, а есть умысел поводырей, которые по разные стороны баррикад создают нам эти самые баррикады – в нашем воззрении, в нашей памяти, в нашей вере, в надёжности исключительной перед Долженствованием. Диффузные навязали нам эту реальность. Каждый из нас мог бы идти своей дорогой по жизни или, обнявшись за плечи, как гайдуки вольные… Мы должны понять: всё должно быть иначе!!

Мне важно было донести до враждующих ту Правду, которая меня переполняла. Верил, что слово живое писательское тесно связано с реальностью – и поэтому получает силу магическую! Хотя они и без того шажками малыми, но приближались, – в объятиях-братаниях на баррикадах, трещащих уж от отчаяния людского, – к Откровению – что война эта напрасна!

Сейчас пылает Украина, Донецк и Луганск. И будто бы не было того же примера в Молдавии цветущей. Всё будто бы забыто. И всё по новой. Дети неразумные, играющие с огнём! Покуда какой-нибудь патриот никудышный из Москвы четверть века спустя не заявит, лицезрев Донецк и Луганск многострадальные, когда схлынут уж противоречия и амбиции наносные: «Тихо всё, вот бы и нам всем так – чтобы на улицах: ни души, ни шествия, ни митинга какого, ни мордобития!..» А ведь за счёт чего далось всё это – чтобы и людей минимум, и чтобы всё тихо-мирно вокруг? Чтобы шито-крыто всё, как на кладбище, – но где всё оно только и вопиет в будущее к потомкам: «Взгляните в наши лица! Пусть смерть наша заторопит вас!.. Правьте вожжи жизни. Держитесь друг за друга. Не расходуйтесь по пустякам. И когда один брат свистнет на Востоке, другой пусть непременно услышит его на Западе. Делайте так. И всё будет иначе!!»

 Андрей БЕЛОЗЁРОВ