ВЛАСТЬ И ЗАКОН: СТРАДАЛИЦА или БУНТАРКА

№ 2001 / 8, 23.02.2015

Образ женщины в национальном аспекте

 

   Как-то раз вышел я за сигаретами из своей комнаты в гостинице, где проживал уже несколько дней. Гостиница маленькая, да и городок-то… Навстречу мне по коридору работник тутошний, что-то вроде главного сантехника, — лысоватый мужичок, низенький, толстеющий, лет под пятьдесят, и женщина статная, со следами былой красоты, значительно моложе его. Женщину раньше видеть не доводилось. Я б на них и внимания не обратил, если б они в соседнюю комнату не юркнули. Дело в том, что мой персональный “недолюкс” отделялся от той комнаты запертой деверью. “Ну, — думаю, — понятно. Погуляю, раз такое дело”. Час шатался по опостылевшему пыльному городку. Вернулся и, надо же, попал на самый концерт… Лет пять назад подобные обстоятельства меня бы вряд ли задели, а ныне… стал я о жизни задумываться. Не ханжески, нет, но… Хотел было в разделяющую нас дверь постучать: мол, дали вам время, пора и честь знать. И всё-таки сдержался. Тем более что раз ахи да охи пошли, то скоро и конец. И вдруг я понял, что охи в основном мужские, а женщина разговаривает, и фразы такие странные, что уши мои так и оттопырились (удачно себя оправдал!). Вот что я услышал:

   — Сыну отдала восемьсот рублей на куртку, за квартиру заплатила триста… Как жить?.. Малая на день рождения плеер просит… Ты обещал бачок поменять…

   И что-то ещё в том же роде доносилось до меня — о жизни, о быте, о горькой женской доле без мужской поддержки…

   И так мне тошно стало от этого монолога, прерываемого сопением и охами, что выскочил я вон из гостиницы, даже куртку с документами забыл захватить.

   Некогда прозорливец Достоевский говорил, что Россия устоит благодаря русской женщине. Чувствовал он, видимо, надломленность в русском мужчине, червоточину какую-то заведшуюся. Предрекал кровь, если не одумаемся. И что же? Кровь пролилась. Реки крови. Это русские мужики бились за Русь, соответствующую идеалам Достоевского — Чернышевского, бились между собой, словно в наваждении, подначиваемые бесами в человеческом обличье. Причём правда была и с той (белой), и с другой (красной) стороны. Где тут целостность в мозгах сохранить? Но Русь устояла. И устояла она во многом благодаря женщинам, которые сумели вырастить детей по отцовским заповедям, способных защитить Родину в трудную годину. Устояла Русь-Россия и во время Великой Отечественной. Подросли новые мальчишки и девчонки. И какими стали! Не случайно немецкий офицер писал: эту страну нельзя победить, потому что её женщины до замужества хранят целомудрие.

   И всё же русским женщинам без поддержки настоящих русских мужчин становилось всё труднее и труднее. Традиционные ценности размывались и подменялись, всякая русскость умалялась и искоренялась, населённые русскими области беззастенчиво грабились в пользу национальных окраин, считавших чуть ли не своим долгом поживиться за счёт России (якобы русские до революции за их счёт наживались, угнетали, бедных), да и что о псевдобратьях говорить, когда и своих, изъеденных червями подлости, развелось хоть пруд пруди — во всех областях, и в первую очередь удовольствие справить за счёт русских женщин. Хотя, как известно: сука не захочет — кобель не вскочит. Пали наши женщины, стали легкодоступны. Внушили им, что они не сокровища, не красавицы, не принцессы, а “быдло пустоголовое”, — и поверили, согласились, смирились… Пока, слава Богу, не все.

   Кстати, кто написал самую скабрёзную книгу о русских женщинах “С Россией в постели”? Эдуард Тополь. Типичный “медиум” советской эпохи. Если не на деле, то духовно развращавший бывший “народ” — нынешний “электорат”. А вот русский интеллигент, талант Мстислав Растропович жмёт ему руку. Не за эту книгу, конечно, а за призыв к евреям-олигархам поделиться с народом, который они обокрали. Но для того, чтобы народ так спокойно обокрасть, его надо развратить и оболванить. Так что ошибаетесь вы, Мстислав Леопольдович…

   Помню сцену из сельской идиллии начала восьмидесятых. Приехали мы, компания студентов, в смоленскую глубинку, помочь разобрать избу для перевоза нашему хорошему знакомому, писателю. Все — русаки, кроме одного жгучего брюнета из солнечного Азербайджана. Увидел он в сельском магазине местных девок, и глаза загорелись. Вправду красивые. Ходит, вслух мечтает:

   — Надо пустить в деревне слухи, что грузин приехал. Грузин приехал. Я, дескать, грузин.

   Имелось в виду, что грузинам у девок в российской глубинке ни в чём отказа нету.

   Смешно, в общем-то, но и грустно. Ладно бы всем равные условия: русскому, например, у молодых азербайджанок ни в чём отказа нет. На самом деле в Азербайджане по этой части и грузину отказ был, и молдаванину, и всем прочим.

   Вот и звали кавказцы наших девушек презрительно “наташками-давашками”.

   Конечно, я в своих заметках всё упрощаю, но ведь и не претендую на скрупулёзный анализ, речь идёт о тенденциях, а они налицо. Надо быть слепым, чтобы не видеть происходящего, надо быть дебилом, чтобы не понимать: беспутная мать не может вырастить духовно здорового ребёнка.

   Можно было бы отдельно написать о гулящей Москве (между прочим, упомянутому азербайджанцу с местными девицами так и не повезло, и он удовлетворился дачницей-москвичкой), поразмышлять о соотношении процента “падших” в столице и провинции. Однако, будучи провинциалом, достаточно долго пожившим в Москве, не вижу сейчас в этом вопросе большой разницы. Есть разница, дорогие провинциалы, есть, конечно, и всё-таки давайте смотреть правде в глаза. Может быть, только в цене. Не за бачок туалетный, а за перстенёк с бриллиантом. В провинции процесс чуть медленнее движется, но в том же направлении. С коррекцией на время и условия. Наверное, монолог о житейских проблемах во время полового акта в столице можно было услышать лет пятьдесят назад. Хотя… Всё повторяется: из трагедии в фарс, из фарса в трагедию. Знаю твёрдо: если в среде русского народа (пишу с болью, ибо мой это народ) уже достигнута критическая величина падших женщин, то что нас ждёт? Вымирание. Позорное, жалкое, когда мужчины спиваются и смиряются с участью рабов, женщины скурвливаются, парни становятся геями и пушечным мясом, девушки идут на панель…

   Судя по чеченским событиям — уничтожению волчьего логова, — критическая величина ещё не превысила уровня предела жизнестойкости народа. Ещё держимся.

   Мне не хотелось бы стать прозорливцем в духе Достоевского и предрекать гибель русских. Вернёмся лучше к настоящему. Болен нынче мой народ, и тяжело. Развращён и унижен. И главное, многие поверили как-то, что — навеки это состояние, навсегда. “Свинячий мы народ”, — услышал случайную фразу в транспорте. Вот оно как! А уж если человеку объяснили авторитетно, с экрана телевизора, что он — представитель во всём виноватого “свинячего” народа, то, по слабости, свинить станет отчаянно — пьянствовать, блудить, сквернослосить, вороватЬ, теряя человеческое обличье, приближаясь к гибели.

   Не мудрствуя лукаво, скажу: не вижу иного средства, кроме как укрепиться и нынешнюю страдательную ситуацию принять осознанно и мужественно. Как ситуацию перерастания из “быдла” и “электрората” — опять в народ. Когда все мы — вместе и каждый — особенный и принимает на себя часть соборной ноши. Может быть, нужны меры радикальные — по поощрению рождаемости (второго и третьего ребёнка, а не пятого) и какой-нибудь курс “духовной терапии” — программа, восстанавливающая самосознание народа, лечащая душевные хворобы. Да та же элементарная цензура против агрессивности и порнографии на ТВ. Но это, конечно, мечты, и несбыточные… Только всё же себя нужно уважать, тогда падать трудней. Тогда честь, семья и Родина — не пустой звук. Тогда нет ничего случайного в жизни и есть для чего растить детей, строить церкви и воевать за Отеческую землю. Тогда есть будущее…

 

Юрий САМАРИН

г. САРАНСК