Александр ТУРЧИН. БОЛЬШОЕ ВИДИТСЯ НА РАССТОЯНИИ! (Открытое письмо Дмитрию Чёрному)

№ 2017 / 8, 03.03.2017


На поприще экономическом мы потерпели целый ряд

поражений. И тут нечего бояться это признать, а

наоборот: только тогда мы научимся побеждать,

когда мы не будем бояться признавать свои

поражения и недостатки, когда мы будем

истине, хотя бы и самой печальной,

смотреть прямо в лицо.

В.И. Ленин

1.

Внимательно прочитав вашу, Дмитрий, статью (“Литературная Россия”, 2016, № 45), позволю себе в интересах нашего общего дела, а именно: идеологической борьбы с теми, кто считает сегодняшний общественно-экономический строй России вполне достойным – и, главное, “цивилизованным”, соответствующим ХХIвеку, – позволю себе подвергнуть её критике!

Пойду от заглавия – так с чего же начинается государство и контрреволюция?

Понятно: здесь вы имеете в виду не вообще государство, а “советское государство”.

Вы так и пишите: “Вот и получается, что государство… советское начинается с революции, а кончается контрреволюцией”.

Да, советское государство начиналось с социалистической революции: землю – крестьянам, фабрики – рабочим, “кто не работает – тот не ест”, а кончилось контрреволюцией: частная собственность – краеугольный камень человеческой культуры, предел, его же не прейдеше!.. Как так? Как такое могло произойти? Вследствие и на основании чего явилось сие эволюционирование?

Скажете: да при чём тут “эволюционирование”, если случилась контрреволюция 1991 года?! А при том, Дмитрий, как я понимаю, ни контрреволюций, ни революций без эволюции не бывает, – и никогда не было в истории ни одной страны.

К вашему ответу на этот вопрос я вернусь ниже – после того, как выскажу все отдельные замечания, все несогласия с некоторыми вашими утверждениями и аргументами в защиту нашего “общепролетарского дела”. Ибо сдаётся, эти доводы не столько проливают свет на нашу историю, сколько бросают тень на неё и тем самым сеют в душе читающей публики зёрна сомнений и недоверия к нашим убеждениям, к нашейобщественно-экономической позиции, – к её перспективам.

Не стану анализировать ту часть вашего текста, в которой вы характеризуете сегодняшнее состояние общества – здесь ваш пафос в целом оправдан:

“А вот каким может быть иное, буржуазное государство, – пишете вы, – мы видим сегодня на свежеразрубленном теле СССР…” И далее, про народную копейку: “На что идут эти деньги в пухнущем госаппарате? На искусственное выращивание буржуазии. Вот пример недавний, на поддержку буржуазии, 95 миллионов накопили таких налогов с пролетариата, Страшнову в премию пошли. Тоже государство но работает оно против народа…, а цветёт одна элита: изволь пролетарий плати за то, что в 1991 тебя отторгли от власти”! – К тому же в народе сей взгляд превращается сегодня в общее место. “Быдло” – как нас определяют господа всех мастей – всегда знает правду своей жизни, потому А. Твардовский, например, и настаивал:

                  Давайте спросим тётку Дарью,

                  Всего ценней её ответ!

Разбирать тут нечего, лишь оттолкнусь.

 

2.

Итак, сегодня в качестве политической формы мы имеем “буржуазное государство”. Излишне вам говорить, Дмитрий, что “буржуазное государство” – не какие-нибудь расхожие слова в арсенале публицистов, а – термин, наличествующий в научном социализме. Научный термин! Означающий лишь одно: иерархический механизм для подавления большинства меньшинством членов общества; другими словами – это такое механическое орудие, особый общественный аппарат, основной отличительной чертой которого является превращение должностных лиц, “слуг общества”, в господ над ним.

А вот, что вы говорите о том государстве, которое кануло в Лету в результате ельцинской контрреволюции:

“СССР… доказал, каким может быть государство при социализме когда у чиновников нет кровных интересов в обогащении за счёт работы государственной машины;

“государственная машина” не имеет никаких классовых противоречий с трудящимися”;

“Государство? Да, но уже иное, без угнетателей и угнетённых…”

Это в СССР у чиновников, у советской и партийной номенклатуры, у этих карьерюг позорных (извините за брань, тут мне трудно совладать с эмоциями) не было интереса в обогащении за счёт работы государственной машины?

А за счёт чего же у них в то время был интерес в обогащении?!.. Может, вы скажете ещё, что у них вообще не было такого интереса – обогащаться?

Извините, не знаю, какого вы года рождения, но я-то родился в1955! Я мог бы рассказать уйму интереснейших историй об этом самом обогащении…

Но остановлюсь лишь на двух – общеизвестных. Вы когда-нибудь слышали о господине Медунове – первом секретаре Краснодарского крайкома КПСС?

Этот дядька ворочал вагонами нашего народного добра, – из какого интереса, позвольте узнать?.. Вопрос риторический.

А с таким понятием как “адыловщина” сталкивались? Если нет, то полюбопытствуйте, пожалуйста. Это Адылов с Медуновым не были угнетателями?

Это у меня-то, трудящегося – не служащего, а трудящегося, прошу обратить внимание, производственного рабочего по найму, “непосредственного производителя материальных и духовных благ” (если выразиться языком “Капитала”), – это у меня-то не имелось никаких классовых противоречий с подобными людьми?

Для меня они были всё-таки угнетателями… А я? Ответ напрашивается сам собой.

Согласитесь, Дмитрий, уже эти приведённые мной утверждения из вашей статьи являются, мягко говоря, неточностями, наверняка вызывающими сомнения в вашей правоте у читателей старшего поколения и вводящими в заблуждение читателей молодых.

Ещё ту политическую форму, которая существовала у нас во времена властвования КПСС, вы называете государством нового, переходного уровня, уже государством в прежних смыслах не являющимся. И – на каком основании? Что в ней, в этой форме, было нового? Но так как вы ничего не говорите об этом, я спрошу у вас: да разве это было не то же самое государство, в котором власть принадлежит не большинству, а меньшинству членов общества? Разве это было не буржуазное государство?

Ничего не говоря о новизне, об отличиях одного особого аппарата для подавления от другого, вы, тем не менее, позволяете себе утверждать, что “в том-то и революция, что в России, ставшей СССР, произошло ОБОБЩЕСТВЛЕНИЕ ГОСУДАРСТВА! Государственным делом стали заниматься все поголовно”.

Это – как? Это что, планы пятилетнего развития утверждались всем трудовым людом? Это что, всеми финансовыми потоками, обеспечивавшими функционирование общественного производства, распоряжались и отвечали за правильность их использования все трудящиеся? И обеспечение общественного порядка также лежало не на подразделениях МВД, не на особого рода служащих по найму, которые в научном социализме определяются как “публичная власть” со всеми вытекающими из этого последствиями, – а на плечах широких слоёв населения?

Вы извините меня, но тут самое место процитировать В. Высоцкого:

       Зачем нам врут:

     “Народный суд”!

     Народу я не видел,

       Судье простор,

        И прокурор

       ТотчАс меня обидел.

Точно так же, как и герой данного стихотворения, никакой поголовности, всенародности в занятиях государственными делами не вижу я в том административно-командном, тоталитарном обществе, где калифствовало Политбюро. Ни в том, ни в нашем нынешнем.

Вы, может быть, возразите: разве такое возможно, чтобы преступника судил не судья, а “поголовно весь народ”? Как это вы себе представляете – всем миром?..

Я бы ответил так: “Вы погодите, не забегайте вперёд, не надо пока о том, чем, так сказать, государственный аппарат нового типа может отличаться от старого (раз, уж, и у вас об этом нет ни слова). Пока речь о том, что наша нынешняя политическая форма совершенно ничем не отличается от государства советского. И это подтвердит даже всякий, остановленный на улице, – любой представитель нашего народа. Любой!”

А потом, важно ведь ещё не только ЧТО представляет собой государство как особая организация силы, стоящей над обществом. Но и – КАК! Как чиновный люд исполнял свои обязанности, как осуществлял управленческие функции?

Об этом можно найти в “исследованиях” Георгия Радова. Серия его очерков так и называется – “Человек на службе”. Не буду распространяться о содержании этого замечательного произведения, сформулирую здесь лишь его пафос: инерция!

Абсолютная инерция в управлении общественным воспроизводством, полное безразличие, безволие и даже нежелание действовать, отбояривание от дел, спихивание их в долгий ящик – всё это со стороны служащих как “центра”, сотрудников министерств и ведомств, так и периферийного чиновничества.

              И муж государственный тоже,

              Подвыпив, беседует тут:

              “Да-с, наша тропа не без терний!

              Энергия свойство моё,

              Но на сорок восемь губерний

               Всегда ли достанет её?..”

“Внизу”, на производстве, – разгильдяйство и безответственность, в управлении “сверху” – ещё большая безответственность и – главное – безнаказанность! – Вот ведь как было дело…

Позже, подхватив эстафету, на те же самые вещи указывал в сочинении “Нравственность экономики” и Михаил Антонов, предупреждая даже о том, что вскоре – цитирую – “страна получит воистину производство ради производства” – предварив, в сущности, своим прогнозом те разноцветные талоны, по которым в середине восьмидесятых трудящиеся получали основные продукты питания.

А задолго до них пионером осознания реального положения управленческих и хозяйственных дел в стране выступил обладатель горячего сердца и яркого пера Валентин Овечкин… – Откройте книги этих писателей, не жалевших себя и своей души в борьбе за интересы человека труда, и увидите, что все описываемые ими факты, весь анализ обстоятельств и условий той жизни свидетельствуют лишь об одном – о самой настоящей антинародности так называемого “советского государства”. О той самой антинародности, которая и сегодняшнюю власть, так же, как и вчерашнюю, характеризует именно как буржуазную.    

“…произошлоОБОБЩЕСТВЛЕНИЕ ГОСУДАРСТВА”, – пишете вы, Дмитрий.

Господи, боже мой, а это-то что ещё за тарабарщина?! Что сие значит?

Впервые в литературе я сталкиваюсь с тем, что понятие “обобществление” применяется не к экономической действительности, а к политической, к которой оно в принципе не применимо.

Обобществление, – утверждают обществоведы, – это в первую очередь акт экономический, производственный. Обобществление труда и производства происходит в результате объективного развития их научно-технических основ, производительных сил общества.

Оно не является и не может являться следствием политики. Вот что в этом плане говорит, например, Ленин в одной из статей против Бухарина: “Трудно без улыбки читать такие фразы: “Планомерное использование уцелевших средств производства мыслимо только при самом решительном обобществлении”. – Милые “левые коммунисты”, как много у них решительности… (политической воли, как я понимаю. – А.Т.) и как мало размышления! Что это значит: “самое решительное обобществление”? Можно быть решительным или нерешительным в вопросе о национализации, о конфискации. Но в том-то и гвоздь, что недостаточно даже величайшей в мире “решительности” для перехода от национализации и конфискации к обобществлению”.

Понимаете, Дмитрий? Для перехода от национализации к обобществлению необходима не решительность, не политическая воля, не способность власти эффективно осуществлять своё предназначение, а – совсем другая вещь, причём совершенно объективная, т.е. не зависящая ни от какой политической воли, а зависящая лишь от уровня развития общественных производительных сил, от их характера. От уровня, который исторически есть или которого нет. – От исторического развития, от истории!

Может быть, вы, Дмитрий, хотели сказать, что “советское государство” стало народным или – более народным, более доступным для трудящегося люда, чем политическая форма, существовавшая до него?

Но и в этом случае правды было бы не больше.

“”Анархисты колют нам глаза “народным государством”… Энгельс признаёт эти нападки постольку правильными, – комментирует Ленин позицию одного из основоположников науки, – поскольку “народное государство” есть такая же бессмыслица и такое же отступление от социализма, как и “свободное народное государство””.

Народное государство – это бессмыслица; государство может быть или буржуазным, в интересах меньшей, паразитической, части общества, или – государством трудящихся, властью бОльшей части общества. Третьего здесь не дано.

Особо хочу обратить внимание, Дмитрий, на ваше безапелляционное заявление о том, что “сверхдержава (СССР. – А.Т.) была построена именно по “Государству и революции””, что “это и есть ленинский реализм”… Знаете, как это называется?.. Нет… не буду портить вам настроение – в надежде на то, что сами догадаетесь и раз и навсегда откажетесь от использования подобных приёмов. Ведь вы же собственными глазами читали в “Государстве и революции”, в параграфе, озаглавленном “Уничтожение государства-паразита”, что данный механизм господства меньшей части общества над бОльшей – буржуазное государство – достоин, именно в интересах трудящихся, в интересах осуществления социализма не на словах, а на деле, только одного – уничтожения.

 

3.

Теперь, вот, вернёмся к тому вопросу – самому важному с точки зрения понимания столь трудного становления (развития) нашего общества от низших форм организации к высшим, – который я поставил в самом начале.

Так КАК же произошло это превращение “социализма” обратно в капитализм? Какое такое эволюционирование так называемого “советского общества” привело его к контрреволюции 1991 года?

Вот ваш ответ: “Контрреволюция 1991 произошла уж точно не по Марксу её совершали сепаратисты от идеологии и вопиющее меньшинство деклассированных элементов. Длительная ревизия и поиск “теорий управления” в ходе перестройки так перекренили механизм народного хозяйства в сторону предпринимательства, что пришлось легализовывать частный капитал…”

То есть, во-первых: говоря иными словами, диверсия, осуществлённая некими предателями “пролетарского дела” и жалкой кучкой отбросов общества, а во-вторых – ошибки перестройки…

Вах, вах, вах, вах….

Диверсия со стороны сепаратистов и вопиющего меньшинства деклассированных элементов… – Нет, Дмитрий, согласитесь, сей ярлык никак не навесить на 45,5 миллионов избирателей, отдавших свои голоса за Ельцина на выборах 1991 года. 45,5 из 79,5, участвовавших в выборах! Причём из остальных 5 кандидатов в президенты не нашлось ни одного, кто составил бы победителю хоть малейшую конкуренцию. – Хоть малейшую! – “Контрреволюцию” свершило явное большинство нашего народа! И я, например, нисколько не жалею о том, что также находился в рядах этого большинства. Стыдиться здесь нечего.

Я хорошо помню всеобщее, поистине всенародное ликование тех дней: да здравствует свобода! Хватит “попам марксистско-ленинского прихода” пасти трудящихся как баранов! Мы – не рабы! Рабы – не мы! – И люди в этом не ошибались, радость их была исключительно праведной и вполне соответствующей духу и чаяниям всего нашего народа.

Касательно перестройки. “На нашем социалистическом пути, – формулировал Горбачёв её задачи, – были допущены промахи, ошибки, деформации. Для их преодоления необходимо выйти на новый уровень демократизации, открытости, гласности и идти по этому пути. Наш лозунг – больше социализма. Полностью раскрыть его потенциал через демократизацию, её расширение. Этот принцип взяли за исходный и в экономике, решив демократизировать её через изменение методов хозяйствования, через возвращение в процесс производства человека-хозяина. В том числе давая право трудовым коллективам избирать своих руководителей (! – А.Т.)… Начали перестройку политической системы. Первоначальная её задача – преодоление командно-административной системы… Трудностей у нас много, далеко не всё мы знаем…” – В общем-то, выбор был сделан – кто будет спорить?! – правильный, особенно с точки зрения людей образованных, прекрасно понимающих, что стоит за всеми этими красивыми и ладно подогнанными друг к другу словесами. Но… перестройка не пошла! Тут я готов отчасти согласиться с вами, Дмитрий: длительная ревизия и поиск “теорий управления” в ходе перестройки перекренили механизм народного хозяйства в сторону предпринимательства. – Только не ревизия и не поиск теорий, а само экономическое состояние общества (о нём – чуть ниже) перекренило политику в сторону частного предпринимательства, переиначило саму ментальность “прорабов перестройки” в сторону индивидуализма. От коллективизма в сторону индивидуализма!

Но могло ли быть иначе? Иначе-то и быть не могло! – Вот где собака зарыта.

С самого начала было ясно, что никакого “больше социализма” под руководством переродившейся, ставшей оппортунистической, КПСС, не получится. Под руководством её давно обуржуазившихся лидеров, зажравшегося хозпартактива. Зажравшегося до такой степени, что в своей сытости мечтавшего лишь об одном: как бы к своему политическому господству приплюсовать ещё и экономическую свободу. – Ясно было, что никакой перестройки не получится: слишком, уж, огромная пропасть отделяла власть имущих от трудового народа. Я, например, с первых же дней появления Горбачёва на политическом Олимпе называл его не Михаилом Сергеевичем, а Никитой Сергеевичем, и на вопрос окружающих “почему?”, отвечал: видно невооружённым глазом, что он будет отстранён от власти, как и Хрущёв.

Это видно было уже из одной только оговорки лидера: далеко не всё мы знаем… Как далеко? А так, что им не известно было ни что такое “социализм” (который на словах они давно уже провозгласили “развитым” – т.е. уже состоявшимся и, стало быть, окончательно утвердившимся), ни что такое “социалистическая демократия”, ни что такое “человек-хозяин”. Всё это были слова, лишь пустые слова… Я специально в то время занимался”научными обобщениями”академика Т. Заславской, других “учёных” такого же “высокого полёта”, и в своей работе “Вперёд, к социализму!” (Владивосток: “Русский остров”, 2011 г.), которую удалось выпустить в свет лишь значительно позднее, постарался отобразить всю абсурдность, всю – порой даже – лживость их “научных” изысканий.

Вот, ещё вы называете причины нашего общественно-экономического движения вспять: “То, что экономика СССР так и не смогла перейти к нетоварному производству, изжить денежное обращение и кучу прочего капиталистического вот были предпосылки реставрации капитализма”.

А вы задавались вопросом: почему, собственно, экономика СССР так и не смогла перейти к нетоварному производству, изжить денежное обращение? Ведь следовало бы сначала постичь эту сторону воспроизводства тогдашнего общества… Характерна здесь сама ваша оговорка о целой куче капиталистического… Если не исследовать, то никогда не увидеть, что эта куча занимала такое огромное место и такое значение в так называемом “советском социализме” – да-да, тот самый “переход количества в качество”! – что о реставрации капитализма говорить не приходится. – Он и так наличествовал все эти годы властвования на словах “коммунистической”, а на деле чисто мелкобуржуазной, мещанской КПСС. Море капитализма!

Это обстоятельство, естественно, отражено и в художественной литературе:

                 Произошёл необъяснимый катаклизм:

                 Я шёл домой по тихой улице своей

                 Глядь, мне навстречу нагло прёт капитализм,

                 Звериный лик свой скрыв под маской “Жигулей”!

 

                 Я по подземным переходам не пойду:

                 Визг тормозов мне как романс о трёх рублях,

                 За то ль я гиб и мёрз в семнадцатом году,

                 Чтоб частный собственник глумился в “Жигулях”!

Скажете, может быть: да какой же здесь капитализм, если автомобиль в личной собственности – лишь предмет удовлетворения потребности в передвижении! – Ну, да: если хозяин сам себя везёт… А если – клиентов за соответствующую мзду? Людей, засидевшихся в ресторане допоздна? С целью извлечения прибыли? – По диалектике, личная собственность тут уже превращается в частную… со всеми вытекающими… Так что не спорьте, я знаю, о чём говорю.

Мыслимое ли дело, чтобы капитализм существовал без товара и денег? Чтобы капиталистическая экономика СССР перешла к нетоварному производству, что противоречило бы самой природе капитализма? – Вопрос риторический. И это – не говоря даже о капитализме государственном, который-то и лежал в основе всего нашего строя: “Современное государство, какова бы ни была его форма, есть по самой своей сути… идеальный совокупный капиталист. Чем больше производительных сил возьмёт оно в свою собственность, тем полнее будет его превращение в совокупного капиталиста и тем большее число граждан будет оно эксплуатировать. Рабочие останутся наёмными рабочими, пролетариями. Капиталистические отношения не уничтожаются, а, наоборот, доводятся до крайности, до высшей точки. Но на высшей точке происходит переворот. Государственная собственность на производительные силы не разрешает конфликта, но она содержит в себе формальное средство, возможность его разрешения” (Ф. Энгельс).
Я не буду тут объяснять вам, что значит совокупный капиталист, в чём заключается его идеальность и как она связана, как превращается в реальную действительность. Не стану рассказывать и о том, что означает формальное средство и как понимать соотношение возможности с действительностью. – Вы взрослый человек, и не сомневаюсь, Дмитрий: разберётесь во всём этом самостоятельно.

СпрОсите, может быть: так почему же на этой высшей точке не произошло переворота в сторону социализма? – А вот ответу на этот вопрос, собственно, как понимаю, я и посвящаю всё это послание вам.

Да знаете ли вы, Дмитрий, что такое, вообще, нетоварное производство?! Сдаётся, что нет. Ведь не только нашему обществу, а всему миру, даже самым продвинутым на пути к социализму странам сегодня ещё, ой, как далеко до этой сияющей вершины.

“Раз общество возьмёт во владение средства производства, – предначертал некогда Энгельс, – то будет устранено товарное производство, а вместе с тем и господство продукта над производителями. Анархия внутри общественного производства заменяется планомерной, сознательной организацией. Прекращается борьба за отдельное существование. Тем самым человек теперь – в известном смысле окончательно – выделяется из царства животных и из звериных условий существования переходит в условия действительно человеческие”. – Вы только вдумайтесь в эти слова, только представьте себе: с устранением товарного производства исчезает господство продукта над производителями, прекращается борьба за отдельное существование, человек выделяется из царства животных! Из зверя превращается в человека! – Вот что означает переход к нетоварному производству. Но для того, чтобы “человек” превратился в человека(!) сперва общество – общество, а не государство! – должно взять во владение средства производства, а анархия внутри общественного производства должна уступить место сознательной организации! – Согласитесь, до такого прогресса нашей великой державе, четверть века тому назад канувшей в Лету, было, как до Луны. – Держава та оказалась в отношении социалистического строительства, к сожалению, колоссом на глиняных ногах.

4.

Но, вот, о сочинениях обществоведа Геннадия Лисичкина, “крёстным отцом” которого в литературе, кажется, выступил сам Твардовский как главред “Нового мира”, расскажу поподробней. Не столько для пущего убеждения читающей публики в том, что во всех временах бывают писатели, которые, в отличие от многих всевозможных “боборыкиных”, видят действительность такой, какова она на самом деле. Сколько для того, чтобы с помощью фактов, изученных и обобщённых этим, достойным своего звания учёного, человеком, завершить наконец-то изложение моих взглядов на первую попытку строительства социализма в России. – Покончить с пересказом своих мнений, которые, как видите, Дмитрий, существенно отличаются от ваших. Но которые призваны для того, чтобы нашу позицию, наши воззрения в отношении исторического становления человеческого рода как продвижения человечества к экономическому освобождению труда, – чтобы нашу точку зрения представить ясной, доходчивой и убедительной.

Итак, о чём рассказывается в очерках и статьях Лисичкина?

Все предприятия народного хозяйства СССР были объединены друг с другом не экономическими, а административными связями – сама схема организации управления ими препятствовала проявлению местной инициативы, хозяйственной предприимчивости, оперативности и гибкости в решении важнейших вопросов производства. Соответственно, и оплата труда работающих зависела не от продукта, производимого ими, а от установленных “сверху” тарифов, расценок и норм. – Если бы даже совхоз построил у себя консервный завод, способный резко повысить рентабельность всего хозяйства, оплата труда в коллективе не повысилась бы, потому что при тех условиях оплачивались только физические усилия, а предприимчивость, инициатива, ум работников не принимались во внимание. “Планирование “от достигнутого уровня”, порождённое субъективистским методом руководства народным хозяйством…, – говорит Лисичкин, – продолжает тормозить развитие совхозов. Оно направляет инициативу руководителей не на то, чтобы добиваться максимальной прибыли, а на то, чтобы прибедниться перед плановыми органами и получить план поменьше, полегче”. Вообще это планирование “сверху”, которое-то и явилось выражением субъективизма (пережитка феодализма, антинаучности) в управлении капиталистическим производством, к каким только экономическим курьёзам не приводило на практике – цитирую: “…как, например, в совхозе “Птицефабрика” Красногвардейского района Крымской области. Вышестоящие организации решили: быть хозяйству птицеводческим. Финансирование других отраслей, подлежащих изъятию у этого совхоза, сейчас прекращено. Но на “Птицефабрике” нет ни курицы, ни цыплёнка, и неизвестно даже, будут ли они когда-нибудь. Зато строительство коровников, телятников и т.д. уже прекращено, хотя коровы, не зная об изменении специализации, продолжают телиться.

          (Тёркин мыслит: как же быть,

          Где искать начало?

           “Не мешай руководить”

          Надпись подсказала. – А.Т.)

Коллектив совхоза, директор его, – делает Лисичкин напрашивающийся вывод, – не хозяева в своём собственном хозяйстве. Разве они сами смогли бы додуматься до такого?” Производственные отношения в совхозах и предприятиях остальных отраслей народного хозяйства, заключал Лисичкин, “не соответствуют уровню развития производительных сил и их нынешнее состояние тормозит эффективное использование тех богатств, которые уже сосредоточены здесь”. – Истинно так! В действительности этак оно и было: тормозило, тормозило, пока всё, в конце концов, не дошло до ручки и не остановилось. Но – как это понимать? Как отдать себе отчёт в данном эволюционировании? Не прогресс, а регресс? В чём причина? Она одна, и все эти статьи и очерки, собранные автором в книге “Тернистый путь к изобилию” (М.: “Советский писатель”, 1984 г.), свидетельствуют лишь о том, что экономика СССР не была в полной мере товарной. Не была товарной в необходимой степени! В той степени, которая соответствовала бы уровню развития её производительных сил. – В этом и заключалась ущербность и извращённость всего “советского” способа производства и обмена продуктов труда, это-то и послужило корнем пресловутого “застоя”, чисто объективной, материальной подоплёкой гибели тогдашнего общественно-экономического строя и “обрамлявшего” тот строй “Союза Советских Социалистических Республик”.

Причина того, Дмитрий, что наше общество отброшено – в плане экономических отношений – на сто лет тому назад, от государственного капитализма к капитализму частнохозяйственному, состоит не в том, что СССР так и не смог перейти к нетоварному производству, как вы полагаете. А как раз совершенно в противоположном – в том, что наша государственно-капиталистическая экономика оказалась недостаточно товарной. – Не Солнце вращается вокруг Земли, как полагали предки, а Земля – вокруг Солнца!

5.

Лисичкин ратовал за колхозы, за то, чтобы все предприятия народного хозяйства превратились в коллективные. “В наших колхозах…, – констатировал он, – нет наёмных отношений ни по форме, ни по существу. Нет здесь поэтому и категории зарплаты, как единой и общей для всех хозяйств ставки за выполненную операцию, установленной организацией, стоящей вне колхоза. Колхозники из выручки за проданную продукцию, из валового дохода сами определяют себе размер оплаты. Вот почему их интересует больше валовой доход, то есть вся вновь созданная стоимость, а не её частичка прибыль. Колхозники сами решают, сколько средств им пустить на оплату труда и сколько на расширение производства”.

Стоимость – это основа основ товарного производства! Самая суть производства капиталистического.

Лисичкин: “Закон стоимости, товарно-денежные отношения действуют и тогда, когда их не признают. И в этом случае они действуют против людей, пытающихся строить экономику на основе своих собственных точек зрения и желаний”.

Так в чём же заключалось это “против”? В том, что расцвет товарно-денежных отношений, накопление капитала, строгий учёт и контроль над ним произошёл не в государственном крупном коллективном секторе экономики, а в объективно существовавшем наряду с ним рынке общества. В тени, в теневой экономике, которая так называемой “советской властью” никак не контролировалась. Все плоды которой шли мимо центральной власти. – Вот это я имел в виду, когда выше говорил вам, Дмитрий, что “само экономическое состояние общества перекренило политику в сторону частного предпринимательства”. Именно выросший в тени капитал (надеюсь, вы понимаете, что под “капиталом” наша наука понимает не только деньги, деньги не главное, главное – общественные отношения) как объективная материальная сила и похоронил ту совершенно оторванную от жизни “коммунистическую власть”.

Ибо хуже всякого глухого, кто не желает слышать! А “ученые” политэкономы от КПСС не хотели ничего слышать ни о стоимости, ни о возврате к хозрасчёту не на словах, а на деле – о возврате к научным основам капиталистической экономики!

“Последняя возможная, – смотрим Ленина, – и единственно разумная политика: не пытаться запретить или запереть развитие капитализма, а стараться направить его в русло государственного капитализма. Это экономически возможно, ибо государственный капитализм есть налицо – в той или иной форме, в той или иной степени – всюду, где есть элементы свободной торговли и капитализма вообще… Весь вопрос – как теоретический, так и практический – состоит в том, чтобы найти правильные способы того, как именно следует направить неизбежное (до известной степени и на известный срок) развитие капитализма в русло государственного капитализма, какими условиями обставить это, как обеспечить превращение в недалёком будущем государственного капитализма в социализм… Ибо социализм есть не что иное, как ближайший шаг вперёд от государственно-капиталистической монополии… Государственно-монополистический капитализм есть полнейшая материальная подготовка социализма, есть преддверие его, есть та ступенька исторической лестницы, между которой (ступенькой) и ступенькой, называемой социализмом, никаких промежуточных ступеней нет”.

“Именно в эти годы (НЭПа. – А.Т.), – смотрим Лисичкина, – большинство социалистических предприятий было переведено на коммерческий расчёт, то есть всё существование их было поставлено в зависимость от выручки за реализованную продукцию. “Государственная казна за долги трестов не отвечает”, – было заявлено в декрете о государственных промышленных предприятиях, действующих на началах коммерческого расчёта… Социалистическое хозяйственное строительство велось при Ленине и какое-то время после его смерти из учёта требований объективно существующего рынка, из стремления овладеть им, а не игнорировать и преодолевать.

– Да, но всё это было в период строительства основ социализма, – могут возразить нам. – Вряд ли те приёмы и методы пригодны в нынешних условиях, когда социализм уже построен и страна приступила к строительству коммунизма! – Именно так считал И. В. Сталин. Не торговля, а прямой продуктообмен был поставлен в повестку дня. Стали меняться методы хозяйственного строительства. Но жизнь вновь показала, что и сейчас ещё этот переход преждевремен”.

“Когда заходит речь о сознательном и широком использовании закона стоимости в нашей хозяйственной практике, – рассказывает Лисичкин о противостоянии глухой феодальной стены данной речи, – то это почти автоматически вызывает, мягко выражаясь, настороженность и недоверие.

– Чем же наша экономика будет тогда отличаться от капиталистической? – возмущаются даже самые эрудированные экономисты (эти халдеи и представить себе не могли, что на повестке дня – объективно – строительство вовсе не коммунизма, а “хорошего государственного капитализма” (Ленин), и что задача эта, поставленная Лениным, до сих пор не выполнена! – А.Т.)

На это можно ответить: – Главным: целью производства!

Вспомним замечания В.И.Ленина на книгу Н.И.Бухарина “Экономика переходного периода”. В разделе, где Бухарин, характеризуя капиталистическое производство как производство ради прибыли, противопоставляет его социалистическому, цель которого он видит только в удовлетворении общественных потребностей, В.И.Ленин написал: “Не вышло. Прибыль тоже удовлетворяет “общ[ест]в[енные”] потребности. Надо было сказать: где прибав[очный] продукт идёт не классу собственников, а всем трудящимся и только им””.

В литературе периода “застоя”, таким образом, Лисичкин выступил в роли продолжателя дела Ленина, без всякого преувеличения. В названном издании он даёт даже конкретный план – буквально по пунктам, которые укладываются в пол-странички книжного текста, – план того, какими условиями обставить это неизбежное развитие капитализма в русло государственного капитализма! – Сочинения его, по сути, критика не социалистического налаживания, а капиталистического, которая и до сих пор не потеряла своего значения. С “высоты” сегодняшнего дня, с “высоты” нашего провала на сто лет тому назад – в капитализм акционерный, – особенно хорошо заметна правота Лисичкина: с чем боролись, на то и напоролись. Боролись с внутренним рынком, с товарностью капиталистической экономики, а напоролись на рынок мировой! Со всеми вытекающими последствиями – в том числе и с угрозой Третьей мировой – ядерной – катастрофы, – которых сегодня не видит только ленивый, вообще ничего не желающий видеть, да преуспевающий бюрократ.

6.

Оппортунистичность КПСС, Дмитрий, в том и проявилась, что она отказалась вести общество к новому строю через государственный капитализм как полную материальную подготовку социализма, – не согласилась на это, вопреки указанию Ленина, бессознательно сохраняя своё командно-административное (суть феодальное) господство, боясь потерять власть, не понимая, что сущность прежнего большевистского движения в том и заключалась, чтобы не только не бояться остаться без власти, а совершенно сознательно всю полноту власти передать трудовому народу.

На протяжении всех своих десятилетий, начиная с конца двадцатых годов, верховная власть страны только то и осуществляла в области “совершенствования” экономических отношений, что ставила палки в колёса – как специально! – становлению “хорошего государственного капитализма”, реализации его объективных экономических основ. Почему она этим занималась? Потому что религиозно полагала, что имеет дело с социалистическими общественными отношениями, тогда как в действительности они по-прежнему оставались капиталистическими. – Самая обычная для науки и жизни неверная постановка вопроса. Влияние политики на экономику оказалось чисто отрицательным. Иным, из-за махрового догматизма государственных служащих, сознание которых определяется, главным образом, именно карьеристскими соображениями, это воздействие и не могло быть, – такова диалектика.

Власть имущая КПСС, таким образом, погубила два единственно доставшихся ей в наследство от РКП(б) ростка социализма – советы и коллективные хозяйства. – Вот истина, Дмитрий, закрыв глаза на которую, мы так и будем спотыкаться, так и будем пробуксовывать на пути увещания народа в том, что выход из очередного тупика, надвигающегося неизбежно, лишь в возврате к марксизму-ленинизму и второй попытке строительства социализма.

Социализма-то не было! Не было социализма, который вы, Дмитрий, пытаетесь воспевать в своих сочинениях. Не было ни коллектива-хозяина в общественном производстве, ни управления народа посредством самого народа, без всякого начальствования.

А раз никакого социалистического строя не было, то вполне логично, по диалектике, задаться вопросом: что же это за “контрреволюция” была совершена в 1991 году большинством народа?.. Может, это была вовсе и не контрреволюция, а революция?.. Крайности-то сходятся, как говорится в народе.

И не в том ли, Дмитрий, причина недоверия читающей публики к нашей с вами “красной” пропаганде, что кому-кому, а “низам”-то хорошо известно – кожей чувствуют! – правильно сделали, что спровадили в своё время КПСС со сцены истории, и что ностальгировать в наше время по этому образчику оппортунизма в движении трудящихся за экономическое освобождение труда – просто нелепо. Ибо нет никакой нужды в возвращении в прошлое – нужно идти вперёд.

Я написал в самом начале, что пафос вашей позиции в целом оправдан. И ваш взгляд на сегодняшний день в целом сходится с моим. Но всё-таки хочу обратить ваше внимание на тот факт, который сегодня виден и без очков. Ведь большое видится на расстоянии. Раз не было никакой власти у пролетария, значит никто его в 1991 от власти и не отторгал. Скорее, наоборот: трудящиеся лишьпытались прийти к власти! Напомню “крик души” из записок – времён “перестройки” – знаменитого бригадира строителей Владислава Серикова: “В штабах засела контра!”

Трудящиеся лишь пытались, старались победить эту “контру” – не получилось! Понятно: в чьих руках при капитализме буржуазная государственная машина, тот и властвует над обществом – толстосумы, чиновники и жандармерия.

Александр ТУРЧИН

г. ВЛАДИВОСТОК

Один комментарий на «“Александр ТУРЧИН. БОЛЬШОЕ ВИДИТСЯ НА РАССТОЯНИИ! (Открытое письмо Дмитрию Чёрному)”»

  1. Нет, всё-таки заголовок: “Смотреть в глаза истине!” больше соответствовал бы содержанию и пафосу статьи. Не так ли?

Добавить комментарий для Александр Турчин Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован.