БЕЗ ПИСАТЕЛЕЙ, ТОВАРИЩИ, НЕЛЬЗЯ или Как выглядит моё сердце
Рубрика в газете: Щемящая стезя, № 2020 / 23, 18.06.2020, автор: Светлана ЛЕОНТЬЕВА (г. НИЖНИЙ НОВГОРОД)
Писатель – это продукт общества, он часть его, он вышел из него, он предвестник его и прорицатель. Он то, что было, что есть и то, что будет с человечеством. Если честно, то писателя надо почитать, я бы вообще молилась на него, как на икону. Пишет себе, книги издаёт либо за свои собственные средства, либо спонсоров ищет. Ибо известно, что издательства сплошь коммерческие, пытающиеся выжать прибыль, выгодно продать тираж и нажиться на нём. Поэтому издаются книги, которые заранее обречены на продажу. Это рынок, увы, увы, как ни печально. Книги продаются на прилавках рядом с котлетами, трикотажем и носками. Рынок формирует писательский продукт. Писатель должен быть раскрученным, медийным, узнаваемым. И поэтому выгодно продаваемым.
И ощущения продажи всегда неприятны. Писатель, как богатырь на распутье: направо пойдёшь – в бульварную прессу угодишь, налево – детективы начнёшь сочинять газетным языком, прямо пойдёшь – никто тебя знать не будет, ибо пишешь ты уникально, язык у тебя своеобразный. Но как книги твои продать, это же сколько надо денег в раскрутку вложить, да ты ещё потом сам по себе писать свои шедевры станешь? И никого слушаться не будешь. А-то и вовсе воспаришь до седьмого неба. Подчиняться перестанешь. О, о, я знаю такие примеры, видела, ибо живу давненько. Но речь не обо мне:
Я – не поэт. Поэтесса. Мне проще.
Мне под топор всей берёзовой рощей.
Я уже делала так ради Слова.
Но вырастала моя роща снова.
Для начала я бы хотела предложить вывести само понятие «писатель» с рынка, ибо страна наша пребывает в так называемой рыночной экономике. В нас вчипировано понятие «товар-деньги», а строить литературу на этом сомнительном, шатком, волчьем пространстве нельзя.
Писатель ярче и пронзительнее ощущает несправедливость, он чувствителен, раним. Писателя не всегда принимают и воспринимают люди, ибо тихий, мирный уклад обывателя не предполагает нечто нетривиальное, выходящее за рамки понимания. Писателю, вообще-то, можно многое: быть не таким, как все, продвигать свои идеи, если они о любви к родине, о процветании, если они не отвергают правду и не супротив закона. Писателю почётно идти сражаться за Россию, отстаивать её интересы, идти под пули против бандеровцев на Донбассе. Писатель может влюбляться, выпивать, как сказано в статье В. Власова из Омска («ЛР», №21, 2020 г.), может не стричь ногтей, плохо, не модно одеваться, шастать по помойкам, ходить по улицам, продавая свои книги. Он может, как Ван Гог, страдать отитом отрезанного уха, артритом кистей безрукой Венеры, может быть поруганным, оболганным, непонятым, обвинённым в эпигонстве. Он может заблуждаться, врать, выходить за рамки, страдать, плакать, умирать, вешаться, стреляться, но он не имеет права терять свой дар.
Ибо потеря таланта – самое тяжёлое наказание для писателя.
Я видела таких. И вижу. И сокрушаюсь.
Мне ничего не страшно, никакие заклёвывания, царапания, покусывания, обвинения, зависть. Ибо потеря дара – как потеря дитя, которое ты пестовал, пеленал, целовал пальчики, переливал в него жизнь свою.
Ибо писатель – это часовой. Солдат. Охранник берёзовых лампадок. Грамоток. Текстов священных.
Без писателей, товарищи, нельзя. Это то, на чём держится наше сакральное. Наш генетический код, который пытаются переделать, оцифровать. Отредактировать грусть и нежность. Отъять. Без живого и цельного мы – андроиды. Это, как запланированная любовь – и надо бы, но противно. Поэтому необходимо некоммерческих писателей охранять по-особенному, ценить, беречь и оплачивать их труд. Конечно, существуют гранты, медали, премии, как поощрения, но они так малы и малочисленны, что их хватает всего на несколько десятков душ. Министерство заняться таким трудом не может (не хочет?), как и Союз писателей не может охватить необъятное. Ибо Союз разделён распрями, длящимися ещё с лихих девяностых, искусственно разъят, разбит, подчас по группам, враждующим между собой. Этого хотели от нас наши власти? Наши заморские друзья, либералы? И никак, никак, сколько ни говорили, сколько ни писали, ни заседали, но воз и ныне там. А в результате всё тот же борющийся с ветряными мельницами Дон Кихот, тонущий в реке Чапаев, перевёрнутые с ног на голову истины. И статьи, статьи, порочащие высокое имя писателя.
Некоторые из пишущих, разочарованные и огорчённые событиями, уходили в себя, закрывались, отчуждались.
Но даже в таком случае писателю не пристало жаловаться, особенно в социальных сетях сетовать на судьбу горькую, на хлеб не сладкий, на чай без варенья. Всё равно неси своё имя гордо! Помни, что талант не иссяк, дар не выветрен, дух не сломлен. Ничего страшного, если пока ты поработаешь в школе, либо в библиотеке, либо в институте, да хоть дворником, уборщиком, истопником. У тебя есть главное – твой пронзительный голос, твоя щемящая стезя, твоё разверстое небо!
Нет, я не собираюсь танцевать румбу на похоронах, как и ламбаду при бомбёжке, я могу предложить только свои усилия, свой голос, своё мнение и своё изболевшееся по родине сердце. Мы должны понимать, что писатели – это люди со своей судьбой. А судьбы бывают разные, как удачные, счастливые, так же безгранично, буднично горькие.
Приведу ещё один пример – в 2017 году наш нижегородский поэт, журналист, мой товарищ Игорь Грач погиб в Донецке 1 мая. Право, очень талантливым был, но не принятым в Союз писателей. Вот стихотворение, ему посвящённое:
…Я там в каждом доме горящем, в стволе абрикосовом,
пораненном пулей, но всё же цветущем отчаянно.
Когда же закончится эта война високосная?
Там люди! Живые! Они своей плотью там впаяны.
Как бросить свой дом? Свою землю?О, нет, не получится!
Театры и улицы, скверы, дороги и станции.
Я руки свои простираю – гляди, простираются
они через небо! Сквозь камни и топи зыбучие.
А там – люди лучшие. В шахтах шахтёры.
Там дети шахтёрские.
Станицы. Ты видел сады их цветущие, майские?
Глядит Богородица в храме очами раскосыми,
глядит так, как смотрят все Матери.
Как в «Слове» единственном, что «О полку» и не выгорит:
«усеяно» поле костями, улитое кровью.
Вот так прилетают грачи: Грач – фамилия Игоря,
убитого в центре Донецка. Доколе нам
засеивать поле собою? Как семенем, злаками,
собой, как пшеницей, собой, как цветами, как маками.
…Я, Игорь, не просто рыдала! Я выла. Я плакала
с отчаянья в Нижнем. Ужели тела наши лакомы
всем пулям, всем минам, разрывам, снарядам, атакам ли?
Геройская смерть… Отчего не признаться по правде нам,
и Крымской весной не пойти нам до батюшки-Киева?
И флаги чего ж не нести? Отчего не спивати нам?
Ужель осужденья боимся Америк? Чего, мол, «содияно»?
Куда же, мол, сунулись?
Ты поручила б, Россия нам,
я тоже бы кинулась в пекло! Поэту – поэтово.
По полю бы шла, где пшеница. Я столько налайкала
сердечками там, в интернете, забыла, однако, я,
как выглядит сердце моё, к небесам что воздетое!
Что болью задетое. Вбитое! Вместе спиваем мы…
Давайте же вспомним всех их – воевавших писателей:
Толстого, Дениса Давыдова и Полежаева,
Прилепин – не чай же он пил на Донбассе с приятелем!
…Я, как Магдалина, власами бы раны их гладила,
ещё подорожник прикладывала бы, сердечная!
Ещё бы на раны я дула.
Ещё бы я ладаном,
ещё бы я мёдом,
целила бы русскою речью…
И вот это целительство русской речью – и есть наиправейшее дело писателя.
Хотя его точка зрения может не всегда совпадать с общепринятой или даже, наоборот, писатель может идти против власти и мнения всего общества или его большинства. Так было с Юрием Бондаревым после девяностых. Перечитывала его книгу «Бермудский треугольник» и понимала, как прав был писатель, сказавший, что страна наша станет, как самолёт без аэродрома. Эта фраза была им озвучена почти тридцать лет тому назад. Что было далее, пересказывать не стану. Но насколько зряч и провидящ писатель! Насколько он громогласен! Мог бы и промолчать, ибо заласкан был вышестоящими, облюбован. Но нет, сказал-таки и остался последним солдатом на поле. Не сдавшимся и не продавшимся.
Похожая ситуация произошла с Владимиром Бушиным. Хлёсткий, критичный, я бы сказала язвительный. Чего только книга «Огонь против всех» одна стоила!
Александр Зиновьев с его «Глобальным человейником»! Мой учитель в Лит. институте Юрий Кузнецов, с которым мне довелось общаться, который тоже был неординарным и превидящим.
Александр Сизов с его малоизвестным романом «Убийство в сезон мутаций или Предсказания Нострадамуса», писатель не сломленный, рано почивший из-за болезни.
Несомненно, труд писателя – велик и объёмен. И не всегда признанный. Не обласканный. Не Сталин же у нас в правителях нынче! Он бы прочёл наверняка. У меня создалось такое впечатление, что власть думает, словно уже всё сказано было, написано, нарисовано и новое не нужно. Поэтому, зачем деньги тратить на писателей? Книги издавать? Помещения редакций оплачивать? Ибо цифра нынче важнее. Интернет, коза его дери, существует!
Но я иногда думаю, например, если радость не оцифрована, как ею делиться?
Или сидит такой заправитель от минкульта, пишет смс-ку про нежность. А ему в ответ: «не оцифровано ваше чувство, сообщение не дошло до адресата». Вот тогда-то и нужен поэт с его стихами, ибо можно набрать сообщение: «том девятый, страница такая-то…», где есть «к священной жертве Аполлон».
И ещё я думаю, что каждый камень, брошенный в затылок писателю, имеет имя, отчество и фамилию. Если он, конечно, не от Гюльчатай, что из «Белого солнца пустыни». Но писатель всё выдюжит. Всё стерпит. Ибо он знает то ощущение, что ему приносит радость, ему разверзается космос и он питается его млечным соком.
“Без писателей нельзя”. А ПОЧЕМУ НЕЛЬЗЯ? Какая в нас для общества необходимость?
“Я уже делала так ради Слова.
Но вырастала моя роща снова”.
Насколько глухим к русскому слову человеком надо быть, чтобы так писать…
“В нас”?
А Вы, Курганов, разве писатель?
С чего Вы взяли?
Ваше амплуа называется иначе.
И Вы сами знаете, как оно называется.
Ну, не кокетничайте, Курганов, – признайтесь, кто Вы на самом деле. И про железные игрушки детства не забудьте упомянуть.
Ждем-с.
“Я, как Магдалина, власами бы раны их гладила,
ещё подорожник прикладывала бы, сердечная!
Ещё бы на раны я дула,
Ещё бы я ладаном,
ещё бы я мёдом,
целила бы русскою речью…” – а вот последнего не надо, сердечная вы наша, тогда точно никто не выживет.
Факфилу Ивановичу. Уж коли “ждём-с”, то отвечаю: вот вы и дождались-с. Отвечаю по пунктам. Первое. Поскольку в Государственном реестре профессий и должностей такой профессии и должности, как писатель, НЕТ, то сегодня называть себя таковым имеет право КАЖДЫЙ (и я в том числе). Далее. “Ваше амплуа называется иначе. И Вы сами знаете, как оно называется.”. Ну один в один кусок из миниатюры Жванецкого в исполнении Карцева и Ильченко:” Иван Иванович, перестаньте говорить загадками!Вы меня изводите!”. Так как же оно, Филфак Гургенович, называется? Не скромничайте! Вам это не к факу (сиречь. к лицу!). И третье, самое смешное: насчёт кокетства. Вот уж повеселили так повеселили! Меня в жизни кем только не называли (бывало. что и матерно), но вот кокеткой – первый раз. Так что спасибо вам, Факфил Миронович, от всей моей кокетливой души! Что касаемо вашей нижайшей, могу сказать определённее- умолительной просьбы признаться, отвечают конкретно: не признаюсь. Потому что не понимаю в чём. И вы себя, Михей Факфилович, такими просьбами не унижайте. Вы же серьёзный человек. Факфил закончили, на гармошке играете. Посему остаюсь к вам с почти почтением.
Постскриптум. да. самое -то главное. А себя вы к писателям причисляете? А чего так? Что случилось?
Написано профессионально, грамотно, с болью в сердце. Думаю, что шуточки в комментариях и мелкие придирки здесь неуместны. Уже дошутились.
В нашей стране полностью подменены моральные ценности. Кого признают «народными» героями? Ими стали аморальные антигерои, но которых знают по имени и фамилии, благодаря купленным средствам массовой информации. Это, прежде всего, олигархи, представители шоу-бизнеса, даже бандиты, проститутки и наркоманы.
Новым явлением для России стало появление героев через социальные сети, людей, ничего в жизни не совершивших, но которых знают многие, критерий их популярности – число подписчиков. Средства массовой информации три десятилетия вбивают в голову людям идею, что каждый должен жить сам для себя, постепенно вытравливая из человека естественную потребность духовного обогащения, активности, инициативы, взаимопомощи и взаимовыручки.
Элитой, моральными авторитетами стали считать себя порою малограмотные люди с низким уровнем общей культуры. Захватив основные богатства страны и средства массовой информации, они через них пропагандируют среди населения не высокие моральные качества, а пошлость, бескультурье, проституцию, обман с целью обогащения и другие человеческие пороки.
Вне рынка должны быть не только писатели, а все учреждения культуры и школа, которая обязана не только обучать, но и воспитывать, а не «предоставлять услуги» кому-либо.
Алексей Курганов, насколько я знаю, писатель из Коломны. Первое образование – медицинское.
Только не надо буйствовать, коломенский Вы наш… Всё верно: коль в Реестре такой должности как “писатель” нет, то в настоящее время каждый имеет право. В любое время дня и ночи. Как сил поднакопит, так и имеет это право. Потом отдохнет – и снова имеет.
Вон сколько вас уже, таких коломенских, расплодилось. Теперь бы хорошо еще на бюджет вас всех посадить. Для полного вашего и нашего счастья.
В реестре есть понятие “литературный работник”. В отличие от многих комментаторов, я считаю, что это понятие включает в себя и писателей – прозаиков, поэтов, критиков, переводчиков и др. Это люди,, работающие в литературе. Писатель – значение слова более расплывчато. Многие пишут, но не все из них те, кто заняты в литературе. Сейчас есть “спичрайтеры” – те, кто пишут речи; но это не литературные работники.
Алексею. Предлагаю заменить определение “включает” на “подразумевает”. Но все эти определения. как говорил Переверзев в “Короне российской империи…” ” не есть ФАКТ, мсье Дюк!”. А отталкиваться всё-таки предлагаю от факта: профессии “писатель” НЕТ. Обидно? Конечно. Но что толку обижаться? Поэтому писательство у нас в стране на сегодня это ЗАНЯТИЕ. Если хотите, ХОББИ.
Как всегда, – Светлана горяча, порывиста, искренна, благожелательна, пытается донести до мира переполняющие её мысли. Нет, пожалуй, скорее – изменить его, улучшив.?
Курганов. Я написал то, что написал. Не отказываюсь от каждого своего слова. Вы имеете право на свое мнение. Не считаю, что писательство – хобби. Считаю его серьезной профессией. Хобби – любительство, что в какой-то степени заслуживает участия.
Кто именно, читатели или власть, определяет популярность писателя? На днях писателю В.Я. Курбатову вручена Государственная премия России. От всей души поздравляю и радуюсь за него! Он может быть одним из знаменосцев писательской братии.
В то же время, в номинации “Познавательная литература” Общероссийской премии “На благо мира”, за его “Дневник” проголосовали всего 5 читателей за полгода. А другие писатели за 2 месяца получают 2-3 тысячи голосов. Где же искать критерии популярности того или иного писателя? Неужели единственным критерием является только долгожительство?
НАталье Радотсеевой. Пытается изменить мир? Ну-ну. Пусть попробует. Попытка, как говорил Лаврентий Павлович, не пытка.
Алексею. Только Госреестр профессий и должностей так не считает (имею ввиду серьёзную профессию. И профессию ВООБЩЕ).