Был ли член политбюро Андрей Кириленко защитником русского народа?

Рубрика в газете: Кто управлял советской империей, № 2019 / 24, 28.06.2019, автор: Вячеслав ОГРЫЗКО

---

В либеральных кругах Андрея Кириленко много лет было принято ругать последними словами. Его обзывали невеждой. О нём говорили как о человеке, который не умел связно выстраивать свою речь. Иные даже считали этого человека маразматиком.
Но если Кириленко был столь глуп, то почему он два десятилетия находился на политическом олимпе? Или при Брежневе у руля партии стояли только одни законченные идиоты? Но тогда почему с этими идиотами в 60–70-е годы считался весь мир?
Что ещё удивительно?! Уже в двадцать первом веке появилась огромная литература не только о первых лицах нашей страны времён застоя – это книги о Леониде Брежневе, Юрии Андропове, даже Константине Черненко, но и о таких заметных фигурах в советском руководстве 1960–1970-х годов, как Алексей Косыгин, Андрей Громыко, Александр Шелепин и Екатерина Фурцева. А вот о Кириленко (как, впрочем, и о Дмитрии Полянском, Геннадии Воронове, Леониде Ильичёве, Фёдоре Кулакове, Кирилле Мазурове, Дмитрии Устинове, Константине Катушеве, Михаиле Соломенцеве, Борисе Пономарёве, Петре Демичеве, Иване Капитонове или Якове Рябове) почти ничего и нет. Почему? Не пришло время? Или есть какие-то другие причины?
Молчат не только наши историки. Ничего не пишут о Кириленко и зарубежные исследователи. Вот только один пример. В 2011 году у нас вышел перевод книги двух профессоров университета Глазго Эвана Модели и Стивена Уайта «Советская элита от Ленина до Горбачёва. Центральный Комитет и его члены, 1917–1991 гг.». Так в ней Кириленко даже не упомянут, хотя он в течение двадцати лет входил в Политбюро.
Интересно и то, что люди, которые в разное время работали под началом Кириленко, в частности на Урале, а потом заняли в нашей стране очень крупные посты, никогда в своих мемуарах или интервью Кириленко почти не ругали. Я имею в виду Бориса Ельцина, Якова Рябова, Николая Рыжкова… Они только что не материли, к примеру, Михаила Горбачёва, а Кириленко не трогали. Случайно ли это?
Так кто же этот человек?

---

1. В начале большого пути

Андрей Павлович Кириленко родился 8 сентября 1906 года в слободе Алексеевка, которая потом вошла в состав Белгородской области. Его родители были люди неграмотными и религиозными. Мать Кириленко родила двенадцать детей, но шестеро умерли в раннем детстве, а трое скончались уже взрослыми во время эпидемии брюшного тифа и холеры.
Ещё подростком Кириленко оказался перед сложным выбором: вслед за родителями тянуться к прошлому или поверить новой власти. Он вступил в комсомол, что сильно расстроило его отца.
Окончив в 1925 году Алексеевскую профтехшколу, Кириленко окончательно покинул отчий дом и перебрался в Острогожск, где сначала устроился электрослесарем, а потом перешёл на комсомольскую работу. В это время власть взяла за грудки его старшего брата. Тот ещё в годы нэпа занялся коммерцией: покупал муку и выпекал хлеб, который продавал на базаре, за что получил четыре года ссылки на архангельскую лесопилку.
Может, не желая повторить участь брата, Кириленко в 1931 году решил круто изменить свою судьбу и подал документы в Рыбинский авиационный институт. А вскоре он женился на однокурснице Елизавете Быковой, которая впоследствии родила ему двух дочерей Зину (она, правда, рано умерла) и Валентину и сына Анатолия.
После окончания в 1936 году института Кириленко и его жена получили распределение в качестве инженеров-конструкторов по авиационным двигателям на Запорожский авиазавод. Однако через два года он был выдвинут на партийную работу (его избрали в Запорожье секретарём Ворошиловградского райкома партии). А уже в 1939 году Кириленко стал вторым секретарём Запорожского обкома партии.

Летом 41-го года началась война. Кириленко почти сразу был назначен членом военсовета 18-й армии. Правда, потом его отозвали в тыл и назначили уполномоченным Госкомитета обороны на московском авиазаводе.
В 1944 году Кириленко был возвращён на Украину и избран вторым секретарём Запорожского обкома партии. Через три года последовало повышение: ему доверили руководство Николаевским обкомом. Но на новом месте он малость оплошал. Бросив все силы на укрепление промышленности района, Кириленко подзапустил сельское хозяйство, в котором к тому же он плохо соображал. За это ему дали втык в управлении кадров ЦК. Правда, потом его простили, а уже летом 1950 года перевели в Днепропетровск, где до этого областью рулил Леонид Брежнев.
В 1955 году Кириленко неожиданно был вызван в Москву и назначен на должность инспектора ЦК КПСС. Вряд ли это было случайностью. Дело в том, что тогдашний руководитель партии Никита Хрущёв все два года после смерти Сталина чувствовал себя неуверенно. Он очень боялся, как бы у него не перехватили власть другие бывшие соратники многолетнего советского вождя. Сначала его сильно тревожила проблема Лаврентия Берии. Потом Хрущёв стал опасаться Георгия Маленкова, который всё вёл к тому, чтобы реальная власть от партийных органов постепенно перешла к правительству. Чтобы скомпрометировать Маленкова и верного тому Николая Шаталина, курировавшего в ЦК кадровую политику, первый секретарь ЦК санкционировал арест давнего помощника Маленкова Суханова и дал команду раздуть дело о борделях, в которых фигурировали много лет замыкавшиеся на Маленкова бывшие руководители Агитпропа ЦК Александров и Еголин. В итоге вместо Маленкова советское правительство возглавил лояльный Хрущёву Булганин. Но для сохранения собственной власти Хрущёву этого было мало. У него появилась идея поменять руководителей в ключевых отделах ЦК и в важнейших регионах страны. Однако в Москве враз столько нужных людей для кадровой революции не оказалось. Поэтому Хрущёв вынужден был на подмогу позвать тех, с кем ранее соприкасался на Украине и кто до этого проявлял не только хорошие организаторские качества, но и всегда демонстрировал лояльность ему лично. В числе первых он вспомнил про секретаря Днепропетровского обкома Кириленко.
Назначая Кириленко инспектором ЦК, Хрущёв хотел ещё раз убедиться в надёжности этого функционера и решить для себя, чтобы понять, стоило ли его двигать дальше. Кириленко в Москве проявил себя вроде неплохо. И уже в ноябре всё того же 1955 года Хрущёв решил переместить Кириленко на Урал, который всегда имел для нашей страны стратегическое значение. Его уже давно раздражал первый секретарь Свердловского обкома Кутырев, считавшийся человеком Маленкова.
Кириленко не только не подвёл босса. Когда летом 1957 году старая гвардия задумала смещение Хрущёва, он первым из региональных руководителей публично бросился на защиту шефа, потребовав срочного созыва пленума ЦК. К Кириленко тут же потянулись и многие другие региональные руководители. Группа Маленкова, Молотова и Кагановича оказалась в меньшинстве.
Хрущёв вклад Кириленко в свою победу не забыл. В награду его вскоре сделали кандидатом в члены Президиума ЦК КПСС. Он рассчитывал, что на 22-м съезде партии будет из кандидатов переведён в члены. И вдруг случился облом. Свердловский руководитель не остался даже кандидатом.
После съезда Кириленко вернулся в Свердловск «убитый».

«Выйдя из вагона, – писал исследователь А.Сушков, – первый секретарь обкома пренебрёг сложившейся традицией тепло приветствовать каждого из встречающих его на вокзале местных руководителей и, заложив руки за спину, с мрачным видом и опущенной головой направился к машине» (А.Сушков. Президиум ЦК КПСС в 1957–1964 гг.: Личности и власть. М., 2009. С. 199).

Позже Анастас Микоян утверждал, что Хрущёв не собирался наказывать Кириленко, а просто забыл внести того в список нового Президиума ЦК КПСС. Но в это верится с трудом. Хрущёв всегда слыл ещё тем интриганом. Трудно поверить, что он, собираясь формировать новый состав Президиума ЦК, которые в случае чего мог запросто отстранить от власти первое в партии лицо (как это чуть не случилось в июне 1957 года), мог кого-либо забыть. Безусловно, Хрущёв тогда перебрал не по одному разу десятки кандидатур, прежде чем сделать окончательный выбор. Но даже если б он кого-то забыл, ему наверняка бы напомнили об этом или ближайшие соратники, или руководители отдела оргпартработы ЦК. Скорей всего, Хрущёв вновь решил убедиться в лояльности Кириленко. Думаю, он хотел посмотреть, как тот отреагирует на невключение в новый состав Президиума ЦК, смирится ли с этим или начнёт бузить и возбуждать недовольство Хрущёвым в кругу других региональных руководителей. Ну и поскольку Кириленко обиду проглотил и публично нигде не позволил каких-либо плохих слов о вожде, то очень скоро Хрущёв решил как бы реабилитировать Кириленко и даже повысить.

2. Назначение в Бюро ЦК КПССпо РСФСР

Весной 1962 года Хрущёв специально под Кириленко ввёл должность ещё одного первого заместителя председателя Бюро ЦК КПСС по РСФСР. До этого первым заместителем председателя Бюро, коим являлся сам Хрущёв, был только Геннадий Воронов. Однако тот, хоть и имел специальность горного инженера, большую часть времени уделял сельскому хозяйству, а промышленность России, по мнению Хрущёва, оставалась как бы без контроля. Кириленко по замыслу Хрущёва должен был устранить перекосы в Бюро ЦК. Одновременно Хрущёв предлагал ввести Кириленко в состав Президиума ЦК. Правда, последняя идея советского лидера вызвала сомнения у Брежнева. Высоко ценя деловые качества Кириленко, с которым он после войны вместе недолго работал в Запорожье, тот, однако, не понимал, зачем следовало сразу столь резко его усиливать.

«С Кириленко, – отметил он в своей записной книжке, – крайнее это сделать кандидатом – кто нас поймёт – разве можно так обращаться с политбюро» (РГАНИ, ф. 80 оп. 1, д. 977, л. 52).

Однако Хрущёв в конце апреля 1962 года настоял на своём. Выступая на пленуме ЦК, он отметил:

«Мы обменивались мнением и считаем, что настало время ещё больше уделить внимание работе промышленности и поднять на более высокий уровень работу партийных организаций городских и промышленных. Там у нас, товарищи, дело лучше идёт, чем в сельском хозяйстве, но возможности там большие, если бы мы все свои возможности хорошо использовали. Вот это имелось в виду, чтобы тов. Кириленко был членом Президиума, потом мы вводим его в состав Бюро Российской Федерации. Все товарища Кириленко знают?
ГОЛОСА. Да.
ХРУЩЁВ. 25 лет товарищ Кириленко на партийной работе, сам по образованию инженер по авиационным моторам. На партийной работе много лет и работает сейчас хорошо в Свердловске. Поэтому я считаю, что это достойная кандидатура, чтобы её принять.
ГОЛОСА. Правильно.
ХРУЩЁВ. Согласны, товарищи?
ГОЛОСА. Согласны.
ХРУЩЁВ. Отводов никто не имеет?
ГОЛОСА. Нет.
ХРУЩЁВ. Тогда я голосую. Кто за то, чтобы избрать в состав Президиума Центрального Комитета товарища Кириленко, прошу поднять руки. Прошу опустить. Кто против? Кто воздержался? Принято единогласно» (РГАНИ, ф 2, оп. 1, д. 586, л .17).

3. Подавление бунта в Новочеркасске

Вскоре после перевода Кириленко в Москву грянул бунт рабочих в Новочеркасске. Народ протестовал против резкого повышения цен на продукты и одновременное снижение расценок на их работу. Для разруливания ситуации Хрущёв срочно направил туда чуть ли не половину Президиума и Секретариата ЦК, в том числе и Кириленко.
До сих пор точно неизвестно, чем конкретно в Новочеркасске занимался Кириленко. По одним данным, именно он и Шелепин вечером 1 июня 1962 года дали указание командующему Северо-Кавказским военным округом И.Плиеву применить для усмирения недовольных рабочих армию. По другим данным, окончательно этот вопрос принял после разговора с Хрущёвым второй секретарь ЦК Фрол Козлов.
Использование второго июня армии привело к жертвам среди мирных людей. Но никто из руководства партии и из генералитета никакой ответственности за это не понёс.
В ночь на 3 июня Кириленко появился в здании Ростовского обкома партии. Работавший тогда инструктором обкома Борис Яковлев вспоминал:

«Весь день и всю ночь со 2 на 3 июня мы, обкомовцы, были на своих рабочих местах. Слухи доходили один мрачнее другого.
Мы стоим с Михаилом Ефимовичем Теслей, таким же, как я, инструктором обкома, в фойе 3-го этажа у окна. Темно. Только из коридора да с лестничного пролёта еле-еле пробиваются лучики света. Слышим: кто-то шаркающей старческой походкой идёт по фойе, откуда-то из секретарских кабинетов. Увидев нас, подошёл, представился.
– Кириленко Андрей Павлович (член Президиума ЦК КПСС. – Б.Я.). А вы кто будете?
Тесля быстро, по-военному отрапортовал, вслед за ним и я.
– Значит, дежурите? Вот то-то и оно… Не смогли удержать людей, заварили кашу, а теперь вот воняет от этой заварухи по всему миру.
Мы молчим, потупив головы, как будто мы и есть главные виновники происшедшего.
– Ну ладно, пошёл я отдыхать, надо соснуть маленько. Не возражаете?
Нам бы возражать!» (Б.Яковлев. Записки счастливого неудачника. М., 2011. С. 124).

Спустя два месяца после подавления бунта рабочих Кириленко по указанию Хрущёва вновь отправился в Ростов, чтобы отправить в отставку руководителя местного обкома Басова и обеспечить избрание нового хозяина области (правда, совсем в обиду Кремль Басова не дал, решив через некоторое время отправить его послом на Кубу).

4. Попытка сформировать в Москве свою команду

В Москве Андрей Кириленко оказался без своей команды. Для Хрущёва это было плюсом. Отсутствие у важного партфункционера собственной команды в какой-то степени служило гарантией того, что этот функционер хотя бы первое время не будет участвовать в кознях против своего руководителя.
В партаппарате Андрею Кириленко на должность помощника порекомендовали недавнего секретаря Кемеровского горкома партии Евгения Разумова. Потом коллеги посоветовали ему на пост заведующего идеологическим отделом ЦК по промышленности РСФСР Михаила Халдеева.
Вспоминая начало своей работы в ЦК, Халдеев рассказывал:

«Буквально на следующий день был опять приглашён к Кириленко. В ходе беседы рассказал ему о прошедшем пленуме Тимирязевского райкома партии, о том, как сдавал дела на прежнем месте работы. Помню, Андрей Павлович сказал тогда, что присутствие на пленумах и подобных ему мероприятиях секретарей горкома партии обязательно и необходимо. Я согласился с его мнением.
Тут же Кириленко вызвал своих помощников – Разумова и Секретева. Обращаясь ко мне, добавил:
Помни, ты будешь с ними сотрудничать. Рекомендую, прежде чем зайти ко мне, посоветуйся по возможности с каждым из них.
Спасибо за совет, – ответил. – Обязательно буду это делать, когда сочту нужным. Хотел бы в то же время просить вас разрешить заходить к вам в случае особой на то необходимости напрямую. Но нежелательно всё же, считаю, и мне быть просто как бы вашим третьим помощником.
– Ты, пожалуй, прав, – Андрей Павлович улыбнулся. – Можешь заходить по любому возникшему важному вопросу. И тем не менее прошу, не обходи вниманием моих помощников. Для тебя же полезно будет.
Затем мы пошли непосредственно в отдел. Там нас уже ждали его сотрудники, примерно человек 35–40. Кириленко представил меня как нового заведующего Идеологическим отделом. Значит, подумал, до этого был какой-то другой руководитель здесь, но, видимо, чем-то не устроил руководство. Андрей Павлович сообщил собравшимся, что Халдеев назначен одновременно и членом Идеологической комиссии ЦК КПСС, членом Бюро ЦК по РСФСР по промышленности и строительству. Тут же он назвал моих заместителей – Юрия Лигачёва и З.Туманову. На этом моё представление закончилось. Потом Кириленкр ушёл» (М.Халдеев. Жизнь есть действие. М., 2006. С. 228–229).

К слову: аналогичный идеологический отдел ЦК – но по сельскому хозяйству РСФСР в начале 1963 года возглавил Степаков. Но этот партфункционер изначально ориентировался на Шелепина и Демичева и совсем не собирался подчинять Кириленко. При этом Степаков пытался установить тотальный контроль за всей печатью и литературой. Он одно время травил Фёдора Абрамова за публикации в журнале «Нева», гнобил еженедельник «Литературная Россия», альманах «Наш современник», другие издания. И приструнить его долго никому не удавалось.
Добавлю: оказавшись в Москве, Кириленко полноценную работоспособную команду сформировать так и не смог.

5. Заговор против Хрущёва

Осенью 1964 года Кириленко безоговорочно принял сторону Брежнева. Да, сильно он в подготовке заговора не светился. Но какое-то участие в играх против Хрущёва принимал. Тогдашний первый секретарь ЦК КП Украины Пётр Шелест рассказывал, что, прилетев 12 октября 1964 года в столицу, он отправился к соратникам.

«В Москве, – вспоминал Шелест, – я имел длительную беседу с Подгорным, Брежневым, Кириленко, Шелепиным и другими товарищами. Обсуждался главный вопрос, какую найти форму и причину, чтобы пригласить Н.С. Хрущёва в Москву» (П.Шелест. Да не судимы будете. М., 2016. С. 235).

Решающие события происходили на следующий день, 13 октября. Когда на Президиум ЦК был поднят вопрос о Хрущёве, кто-то попытался услужить «и нашим, и вашим». Но Кириленко одним из первых показал решительность.

«Речь, – заявил он на заседании Президиума ЦК, – идёт о серьёзных ошибках – грубо стал нарушаться Ленинский стиль в руководстве. Коллегиальность нарушается. По форме документ получали, по существу – одним лицом проводится линия. Мнение других т<оаврищей> ничего не значит. Грубые оскорбления. Вы пытаетесь нейтрализовать замечания. Субъективизм допускается. О деятелях разные мнения. Заслуги известны, но чрезмерно преувеличиваем. Ничем не оправдано сосредоточение власти в одних руках. Слащавость любите, а людей честных – отталкиваете. Редактируют. Почему вы таким стали?»» (Президиум ЦК КПСС. 1954–1964. Том 1. М., 2003. С. 865).

Эта речь произвела сильное впечатление на многих членов Президиума ЦК.

«Выступление Кириленко А.П., – рассказывал в своих мемуарах Пётр Шелест. – Он сказал, что Н.С. Хрущёв нарушает ленинский стиль в работе, нарушается коллегиальное руководство. «Окрики на членов президиума и секретарей ЦК и приклеивание им ярлыков» также недопустимо, когда вся власть сосредоточилась в одних руках» (П.Шелест. Да не судимы будете. М., 2016. С. 242).

Неудивительно, что в партаппарате после свержения Хрущёва многие ожидали повышения Кириленко.

«В течение 7 или 10 дней, – вспоминал Халдеев, – А.П. Кириленко никого не принимал в своём кабинете. Заседания Бюро не проходили. Несколько раз я приходил к помощникам Кириленко и они неизменно отвечали: «Он не принимает». Андрей Павлович явно ждал решения о себе. По коридорам поползли слухи о том, что его планируют назначить руководителем Комитета партийного контроля при ЦК КПСС. Высказывались и другие предположения. Между тем кое-кто вспомнил, что Кириленко ранее работал вместе с Леонидом Ильичем Брежневым на Украине, в частности, в Днепропетровском обкоме партии. Затем был назначен на должность первого секретаря Свердловского обкома партии. Когда его перевели в Москву, он стал заме Бюро ЦК КПСС по РСФСР, которое возглавлял Л.И. Брежнев. [Это неверно, председателем Бюро вплоть до своей отставки был Хрущёв. – В.О.] Кстати, после октябрьских событий Леонид Ильич на заседания Бюро уже ни разу не приходил. Их вёл только Кириленко» (М.Халдеев. Жизнь есть действие. М., 2006. С. 281–282).

По свидетельству очевидцев, Кириленко тогда не вылазил из кабинета Брежнева, консультируя нового вождя прежде всего по вопросам Российской Федерации.
Работавший до осени 1964 года в Казахстане Михаил Соломенцев вспоминал, как сразу после окончания 16 ноября пленума ЦК его пригласили к Брежневу.

«Дежуривший в приёмной секретарь сказал, – сообщил Соломенцев, – что у Леонида Ильича в кабинете Суслов и Кириленко. Как только они уйдут, Леонид Ильич меня примет. Через несколько минут вышел Суслов, а потом Кириленко. Тут же меня пригласили к Брежневу. Теперь мы встретились с ним как знакомые. Немного поговорили о прошедшем Пленуме 16 ноября и об октябрьском 1964 года. Он посетовал на множество проблем, возникших в связи с действиями Хрущёва, что многое надо исправлять, но не второпях, а продуманно. Очень важная работа – объединение партийных организаций. Работу эту следует делать уже сейчас. В некоторых областях промышленный и сельский обкомы передрались, перессорились. Вот сейчас с Сусловым и Кириленко обсуждали обстановку в Ростовской области. Там разругались не только первые секретари обкомов, но и члены бюро, сотрудники аппаратов. ЦК направил в Ростов первого зама заведующего орготделом, чтобы помирить их. Не вышло. Решили поручить это дело кандидату в члены Политбюро, секретарю ЦК Демичеву П.Н., но и у него, как сообщили только что товарищи, усмирение не получается. Договорились, что сегодня вечером туда поедет Михаил Андреевич Суслов» (М.Соломенцев. Верю в Россию. М., 2003. С. 232).

Кириленко потом предложил Брежневу поменять первых руководителей и в некоторых других регионах России.

6. Претензии на вторую в партии роль

В апреле 1966 года Брежнев решил упразднить Бюро ЦК КПСС по РСФСР, а Кириленко наделить новыми полномочиями. Он сделал его полноценным членом Политбюро и секретарём ЦК КПСС и, кроме того, вскоре дал команду отметить своего соратника первой звездой Героя Соцтруда и орденом Ленина.
Усилению позиций Кириленко поспособствовал и некий кадровый голод. Брежневу после избрания первым секретарём ЦК понадобились во власти свои люди. Однако выбор поначалу у него был невелик. На первые роли тогда из всех сил кто только не рвался, в частности, Николай Подгорный. С одной стороны, Подгорный немало сделал для свержения Хрущёва. Но с другой – Брежнев не забыл, как Хрущёв в 1963–1964 годах маневрировал, приближая к себе то его, то Подгорного, какое-то время не зная, кто лучше справится с обязанностями второго секретаря, а главное – преданней будет ему служить. А тут ещё практически сразу после отставки Хрущёва Подгорный попытался взять в свои руки подбор и расстановку новых кадров. Недовольный этим, Брежнев стал искать предлоги, чтоб задвинуть амбициозного коллегу куда-нибудь подальше, и в итоге потом переместил его с позиции второго в партии человека на церемониальный пост Председателя Президиума Верховного Совета СССР.
Не совсем устроил Брежнева и Александр Шелепин, к которому после Подгорного перешли многие кадровые и управленческие вопросы. Генсек не без оснований опасался, как бы «железный Шурик» его не подсидел.
15 мая 1966 года Политбюро приняло решение о распределении обязанностей между секретарями ЦК. Кириленко получил в своё ведение вопросы машиностроения, капитального строительства, транспорта и связи. Оборонка осталась за Дмитрием Устиновым. Курировать тяжёлую промышленность вместо умершего Рудакова было поручено вызванному из Ростова Михаилу Соломенцеву. Шелепину отошли вопросы плановых и финансовых органов, лёгкой и пищевой промышленности, торговли и бытового обслуживания. На сельское хозяйство был брошен Фёдор Кулаков, до этого руливший Ставропольем. Михаилу Суслову достались внешнеполитические вопросы и загранкадры. А вопросы пропаганды, культуры, науки и учебных заведений оказались в ведении Петра Демичева, который при позднем Хрущёве отвечал за химию. Плюс ещё были Юрий Андропов, опекавший соцстраны, Иван Капитонов, ведавший кадрами, Борис Пономарёв, руководивший международным отделом ЦК…
При таком раскладе не все какое-то время могли понять, кому же Брежнев доверил функции неофициального в ЦК второго секретаря. Во всяком случае какое-то один фаворит в середине 60-х годов не просматривался.
Вспоминая события конца 1966 года, Шелест писал:

«Подгорный как-то мимоходом сказал, что больше надо ориентироваться на А.Шелепина и Д.Полянского, возможно, на А.Кириленко, но последний неустойчивый человек, очень мнительный, далеко не лишён подхалимства» (П.Шелест. Да не судимы будете. М., 2016. С. 283–284).

Однако позицию второго в партии человека не прочь тогда был занять и Суслов.
А что Брежнев? Он поступил как поздний Хрущёв, который, узнав об инсульте у Козлова, делать ставку на какую-то одну фигуру отказался, а предпочёл сформировать искусственный тандем из Брежнева и Подгорного, сознательно столкнув обоих своих коллег лбами. По такому же пути пошёл и генсек, сколотивший дуумвират из Кириленко и Суслова, хотя он прекрасно знал, что Кириленко и Суслов с некоторых пор стали недолюбливать друг друга. Создавая в своём ближнем окружении систему сдержек и противовесов, Брежнев хотел застраховаться на тот случай, если б у кого-то из секретарей ЦК обнаружились претензии на его место.
Судя по всему, поначалу Брежнев всё-таки больше доверял Кириленко, нежели Суслову. Во-первых, Кириленко, хотя и успел какое-то время поработать в Москве, не так сильно, как Суслов, оброс связями в партаппарате, а значит, имел большую, чем Суслов, независимость от различных аппаратных группировок. И второе: он лучше, чем Суслов, разбирался в реальной экономике. Давно не ладя с Косыгиным, который после отставки Хрущёва занял пост председателя советского правительства, Брежнев не исключал, что в отсутствие других крупных управленцев именно Кириленко в случае обострения отношений с Косыгиным мог бы сесть в кресло советского премьер-министра. Не случайно генсек хотел, чтобы Кириленко плотно опекал бы Косыгина.

«К комиссии Косыгина, – рассказывал в своих мемуарах бывший помощник Хрущёва и Косыгина по международным делам Олег Трояновский, – был подключён член Политбюро Кириленко, человек, близкий Брежневу, который, очевидно, должен был выполнять роль наблюдателя и контролёра» (О.Трояновский. Через годы и расстояния. М., 2017. С 244).

То, что во второй половине 60-х годов именно Кириленко был ближе Брежневу, свидетельствовали и те указания, которые в ту пору давал ему генсек. Целый ряд поручений касались не только тех направлений, за которые Кириленко нёс прямую как секретарь ЦК ответственность – машиностроения, строительства или транспорта – а кадров, финансов, международной политики, что входило в компетенции других секретарей ЦК и даже самого Брежнева. Приведу некоторые примеры.
В мае 1967 года Брежнев без предварительного обсуждения даже в узком кругу объявил о своём желании сменить председателя Комитета госбезопасности, предложив вместо Семичастного кандидатуру Андропова. И кому он тут же поручил представить Лубянке нового руководителя? Суслову? Нет, это чрезвычайно важное дело он доверил Кириленко.
Один из ветеранов госбезопасности В.Алидин вспоминал, как это происходило.

«Позвонили из приёмной председателя КГБ и попросили срочно прибыть к нему. В приёмной я встретил других начальников главков и управлений.
Через несколько минут появились члены Политбюро: секретарь ЦК А.П. Кириленко, председатель Комитета партийного контроля ЦК КПСС А.Я. Пельше, секретарь ЦК И.В. Капитонов, Ю.В. Андропов и В. Е. Семичастный.
За стол председателя сел А.П. Кириленко.
A.П. Кириленко, взяв в руки документ, сообщил о состоявшемся постановлении Политбюро ЦК КПСС и Правительства, согласно которому председателем КГБ при СМ СССР назначен Юрий Владимирович Андропов.
B.Е. Семичастный от должности председателя КГБ освобождён в связи с утверждением его первым заместителем председателя Совета министров Украины.
Как всегда в таких случаях, А.П. Кириленко объяснил принятие этого решения необходимостью укрепления руководства органами государственной безопасности. Разъяснять нам причину освобождения Семичастного с ключевой государственной должности особой нужды не было.
Истинная причина крылась в той закулисной борьбе, которую вели бывшие комсомольские функционеры за обладание властью (Семичастный был одним из основных участников этой группы).
Заканчивая своё сообщение, А.П. Кириленко попросил собравшихся оказать всяческую помощь Юрию Владимировичу, чтобы он мог быстрее освоиться в новом для него деле. Затем он пригласил Андропова занять председательское место и приступить к исполнению своих обязанностей» (В.Алидин. Государственная безопасность и время (1951–1986). М., 2001. С. 189).

Другой пример. Для Брежнева всегда большое значение имели международные дела. За эту сферу в начале 70-х годов в секретариате ЦК отвечали Борис Пономарёв (он больше занимался капиталистическими странами) и Константин Катушев (отвечавший за мир социализма), за которыми надзирал другой секретарь ЦК – Суслов. Но генсек нередко подключал к международным делам и Кириленко. В 1973 году Брежнев сообщил первому заместителю заведующего общим отделом ЦК КПСС Клавдию Боголюбову:

«Клавдий Михайлович!
1. Передайте сегодня же мою просьбу тов. Кириленко А.П. о том, чтобы он лично принял участие во встрече итальянской партийной делегации, прибывающей к нам во главе с Берлингуэром. Конечно, должны принять участие также т. Пономарёв, кто-то из его замов, т. Зимянин [на тот момент главред «Правды». – В.О.] и некоторые другие товарищи, по его усмотрению.
Вчера я имел разговор на эту тему с т. Пономарёвым. Условились, что в воскресенье вечером, после встречи, они отдыхают. В понедельник, с утра, т. Пономарёв имеет в виду какую-то небольшую программу, а во второй половине дня начнётся моя встреча с ними. Прошу определить с т. Пономарёвым и сказать своё мнение, кто, помимо меня, будет участвовать в этом.
2. Передайте также тов. Кириленко А.П. вторую мою просьбу о том, чтобы прибывающему к нам из США Шульцу, уполномоченному Никсона по экономическим делам с Советским Союзом, также была организована встреча на должном уровне, во всяком случае, я полагаю, что она должна быть не ниже, чем мы встречали Питерсона. Я не знаком, к сожалению, насколько и в каком плане намерены вести переговоры с ним т.т. Новиков, Гарбузов и Кузьмин. Представили ли они свои соображения на этот счёт в ЦК? Если нет, то обязаны срочно это сделать, а мы должны посмотреть.
Я придаю этим переговорам важное значение. Возможно, у меня найдётся даже какое-то время встретиться накоротке с нашими товарищами перед переговорами с Шульцем, если в этом будет необходимость <…>» (РГАНИ, ф. 80, оп. 1, д. 317, лл. 12–13).

Обратите внимание: Брежнев специально подчеркнул, какое важное значение он предавал переговорам с Шульцем. Не поэтому ли он подключил к этому делу Кириленко?
Третий пример. Он связан с аграрными делами (а их тогда курировал секретарь ЦК Фёдор Кулаков). 2 августа 1974 года Брежнев написал Кириленко:

«Андрей Павлович!
Из сообщений, которые я получаю из ЦК, а также из моих разговоров с обкомами партии можно сделать вывод, что положение с уборкой урожая, с самим урожаем и, главное, с заготовками хлеба по разным причинам усложняется. Мы приняли известное решение, поручили т.т. Кулакову, Полянскому, Нуриеву и Золотухину в оперативном порядке ежедневно заниматься всеми этими вопросами и информировать об этом ЦК. Такой порядок необходимо сохранить на будущее.
Однако принятых мер недостаточно. Положение в ряде областей Востока (Омск, Новосибирск, Красноярск, Челябинск, Алтай и некоторые другие области) оказалось очень трудным. Даже хорошие урожаи в центральных областях РСФСР тоже находятся под сомнением ввиду весьма неблагоприятных погодных условий.
Я считал бы сейчас целесообразным:
1. Поручить т.т. Кулакову, Полянскому, Нуриеву, Байбакову (или одному из его заместителей), Золотухину, Васильеву Н.Ф. в Центральном Комитете рассмотреть положение в ряде областей, в первую очередь восточных, и других (по их усмотрению). Главной целью этого вопроса я имею в виду не нажим на области в интересах увеличения заготовок (так как это практически невозможно), а рассмотрение вопроса, что будет с семенами, в этих областях и, главное, с животноводством. Нельзя допустить, чтобы получилось так, что мы, не закончив ещё хлебозаготовки, будем вынуждены выдавать ссуды на питание колхозникам и на семена областям, оказавшимся в неблагоприятных условиях.
Если не удастся решить проблему путём мобилизации внутри областных ресурсов, то в ходе работы такой комиссии можно рассмотреть вопрос о том, как смягчить последствия недобора урожая.
2. Очевидно, сейчас и не позже надо рассмотреть вопрос о животноводстве в направлении возможного, несколько большего, увеличения планов сдачи государству мяса в неурожайных областях и краях. При этом сохранить, конечно, маточное поголовье и уменьшить планы республикам, областям и краям, у которых с кормами более или менее благополучно.
Моё предложение прошу рассмотреть. Если необходимо, то соответствующим образом оформить. В предварительном порядке я тов. Кулакову об этом уже сказал» (РГАНИ, ф. 80, оп. 1, д. 317, лл. 52–53).

Я привёл три примера. Но из них видно, что Брежнев на протяжении почти десяти лет относился к Кириленко не как к обычному секретарю ЦК, который курировал несколько отраслей экономики, а, по сути, как ко второму в партии человеку, который должен был направлять работу всего партаппарата и осуществлять контроль за всеми ведомствами страны.
Однако Михаил Соломенцев уже на склоне лет утверждал, что Кириленко вёл секретариаты ЦК КПСС лишь в отсутствие Суслова. В контексте его мемуаров складывалось впечатление, что Брежнев изначально выделял в первую очередь Суслова, а не Кириленко.

«Если по какой-либо причине Суслов отсутствовал, – писал Соломенцев, – Секретариат вёл Кириленко. Руководить заседанием Секретариата ему было трудно. Не хватало эрудиции, умения правильно высказать мысль, тактично проявить требовательность. Очень неприятное впечатление на всех присутствующих, весьма образованных и опытных людей, производило его косноязычие, с возрастом усугублявшееся» (М.Соломенцев. Верю в Россию. М., 2003. С. 323).

Но насколько Соломенцев был прав? Думается, в нём до конца жизни говорила обида. Ведь Кириленко в отличие от Суслова, регулярно влезал в дела отдела тяжёлой промышленности ЦК, которым с 1966 по 1971 год руководил Соломенцев, и часто выражал своё неудовольствие, а Соломенцеву крыть, как правило, было нечем. Позже Кириленко нередко поправлял Соломенцева и на посту председателя правительства России. Но и тогда Соломенцев ничего возразить Кириленко не мог. У них даже статус был разный. Соломенцев в начале 70-х годов стал лишь кандидатом в члены Политбюро, а Кириленко входил в Политбюро с 1966 года.

7. Идеи масштабного реформирования партаппарата

Надо подчеркнуть: деятельность Кириленко не сводилась лишь к выполнению отдельных, пусть и очень важных, поручений Брежнева. Очень многое Кириленко инициировал в ЦК и по собственной воле. При этом для него, похоже, не существовало запретных участков работы и тем. Он, к примеру, очень активно участвовал в вопросах реформирования партаппарата, хотя в ЦК за это направление отвечал совсем другой секретарь – Иван Капитонов.
Кириленко первым вслух поднял тему, о которой все в партаппарате знали, но помалкивали. Дело в том, что практически все отделы ЦК, желая усилить своё влияние на принятие Кремлём тех или иных решений и соответственно расширить свои полномочия, с завидной регулярностью ставили перед начальством вопросы увеличения штатов, зарплат, а также о придании им новых функций. И в этом они, как правило, находили полную поддержку у курировавших их секретарей ЦК. На практике же расширение сферы деятельности отраслевых отделов ЦК вело к подмене министерств и ведомств и снижению ответственности правительственных учреждений.
Кириленко попытался навести в этом деле хоть какой-то порядок. И первым, кому он попробовал поумерить аппетиты, оказался отдел оборонной промышленности ЦК, чей заведующий – И.Сербин – предложил Кремлю под видом усиления контроля за поставками военной техники иностранцам создать новый сектор из семи партработников. 24 ноября 1966 года он сообщил в ЦК:

«В записке т. Сербина предлагается и обосновывается создание сектора экономики в целях контроля за состоянием дел по поставкам военной техники за границу и улучшения экономики оборонных отраслей промышленности. Таким образом, в одном секторе будут искусственно соединены совершенно разные функции, и по этой причине сектор будет явно нежизненным.
Что касается вопросов контроля в ЦК за состоянием поставок промышленной продукции за границу и экономики промышленности, то эти вопросы имеют большое значение не только для оборонных, но и для других отраслей промышленности. Следовательно, целесообразность создания определённых структурных подразделений имеет смысл рассмотреть не только по Отделу оборонной промышленности, но также и по другим отделам Центрального Комитета.
В настоящее время, в соответствии с поручением тов. Л.И. Брежнева, промышленные отделы ЦК КПСС изучают вопросы, связанные с организацией и контролем поставок промышленной продукции в зарубежные страны. В связи с этим полагал бы целесообразным рассмотреть вопросы структурных изменений в отделах ЦК одновременно с общей постановкой вопроса об усилении контроля за выполнением наших обязательств по зарубежным поставкам. Одновременно следовало бы хорошо изучить вопросы, связанные с усилением внимания отделов ЦК к улучшению экономики промышленности, и затем принять соответствующее решение ЦК» (РГАНИ, ф. 4, оп. 20, д. 276, л. 37).

Но Кириленко не учёл одного: за Сербиным стоял секретарь ЦК по оборонке Дмитрий Устинов, который всегда очень болезненно воспринимал любой вмешательство других секретарей (за исключением Брежнева) в его сферу. Не сумев продавить нужное ему решение с первого захода, он взял длительную паузу, но уже 20 октября 1967 года провёл через Секретариат ЦК то, что хотел. Получалось, что в каких-то вещах аппаратный вес Устинова оказался более существенным, чем у Кириленко. К слову: впоследствии трения между Кириленко и Устиновым лишь усилились.
После поражения в подковёрных играх с Устиновым Кириленко посягнул на епархию секретаря ЦК по пропаганде Петра Демичева. Он, в частности, выступил против одобренной Демичевым идеи увеличить штаты и полномочия отдела пропаганды ЦК.

«Кириленко, – было отмечено 21 февраля 1971 года в протокольной записи заседания Секретариата ЦК КПСС, – считает нецелесообразным создавать в Отделе пропаганды специальную группу по вопросам политической информации на правах сектора со штатом в 10 человек» (РГАНИ, ф. 4, оп. 44, д. 4, л. 36).

Кириленко вообще считал, что следовало переформатировать все отделы ЦК, имевшие отношения к пропаганде. Но это не устраивало не только Демичева (в Кремле вес Демичева был ничтожно мал), но и Суслова.
Вскоре Кириленко пришёл к мысли, что косметическими правками мало чего можно было добиться. Он созрел для масштабного реформирования партаппарата.
27 августа 1970 года Кириленко предложил пересмотреть номенклатуру должностей ЦК. Он возмущался, почему секретари ЦК должны рассматривать кандидатуры на должности третьих секретарей посольств и чуть ли не машинисток. А для чего существовали министерства?
Ведя 13 июля 1971 года одно из заседаний секретариата ЦК КПСС, Кириленко прямо заявил:

«Пока что мы [имея в виду секретариат ЦК. – В.О.] ведём диспетчерскую работу, а не организационную и контрольную» (РГАНИ, ф. 4, оп. 44, д. 7, л. 208).

Рассказав коллегам о состоявшейся перед секретариатом беседе с Брежневым, Кириленко отметил, что первое лицо перестало устраивать сложившаяся существовавшая структура партийного и советского аппарата. Но быстрые реформы оказались невозможны из-за отсутствия достойных кадров.

«У нас, – признался Кириленко, – мало кадрового резерва. Нет второго и третьего эшелона. Всё мы растеряли» (РГАНИ, ф. 4, оп. 44, д. 7, л. 208).

Справедливости ради замечу: за реформирование партаппарата ратовал не один Кириленко. Много дельных предложений высказывал – и не раз – секретарь ЦК по кадрам Капитонов. В РГАНИ в фонде М.Суслова я нашёл одну из записок Капитонова с предложением объединить отделы пропаганды и культуры в идеологический отдел ЦК, создать на базе нескольких отделов ЦК единый отдел промышленности, транспорта и связи, рассмотреть идею организации на базе отдела платных и финансовых органов сводного экономического отдела (РГАНИ, ф. 81, оп. 1, д. 153. лл. 9–10). Но Капитонов понимал, что для решения этих вопросов его аппаратного веса мало. Поэтому он предлагал создать Комиссию во главе с членом Политбюро.
В той ситуации возглавить подобную Комиссию мог лишь Кириленко. Но это не устраивало большинство других секретарей ЦК, которые в случае осуществления реформы партаппарата утратили бы многие свои полномочия, а то и должности.
Масштабную реформу партаппарата мог запустить лишь один человек – Брежнев. Но он, занятый поначалу вопросами удаления кулуарными способами своих возможных соперников, долго не решался на коренную встряску все Старой площади, а потом тяжело заболел и уже не мог лично возглавить процессы по формированию новых партструктур, отвечавших вызовам времени.

(окончание следует)