ДА ИДИТЕ ВЫ ВСЕ К ЧЁРТОВОЙ МАТЕРИ!

№ 2018 / 46, 14.12.2018, автор: Вопросы задавал В. ОГРЫЗКО

– Вы много занимаетесь в библиотеках и архивах. Вас устраивает, как сегодня развиваются у нас библиотечное и архивное дела?

 

 

– Абсолютно не устраивает! Что касается Российской национальной библиотеки, то в ней главными проблемами являются:

1) плохие каталоги, улучшением которых никто не занимается, потому что нет кадров, всех сократили так, что решать проблемы в разумные сроки уже давно невозможно,

2) неудовлетворительное комплектование, в том числе обязательным экземпляром из Книжной палаты (например, мой издатель отправил 16 экземпляров моей книги «Охота на Баснер» (СПб., 2016) в Книжную палату – и все они куда-то пропали! Из палаты на запросы никто не отвечает, возможно книги были просто украдены), а также теми книгами, которые РНБ должна купить, и теми журналами и газетами, которые должна выписать, чтобы они поступали в библиотеку в разумные сроки (из Книжной палаты они поступают с огромными задержками – для газет это губительно),

3) слишком долгие сроки обработки книг, уже поступивших в РНБ, потому что опять же не хватает сотрудников. Например, в отделе библиографии и краеведения численность работающих нужно увеличить в 4 раза. Проблема – отсутствие средств, отсюда сокращение кадров, доведённое уже до такого уровня, когда РНБ не в состоянии выполнять свои уставные требования.

Всё это происходит по вине Министерства культуры России. Естественно, надо менять руководство РНБ, которое собственно библиотечной работой вообще не занимается. Но при министре на букву «м» перемен ждать трудно.

В архивах главной проблемой стало безумное взимание платы за фотографирование документов собственным фотоаппаратом пользователя. Это же абсурд: я плачу архиву за фотографирование листа бумаги, который архиву не принадлежит, который есть общенародная собственность. А эти негодяи утверждают, что я плачу за предоставленную мне услугу. Так в чём же услуга?

Огромное число документов в партийных архивах всё ещё засекречено, а комиссия по рассекречиванию при губернаторе Санкт-Петербурга собирается 4 раза в год, т.е. ждать приходится до 4-х месяцев после подачи заявки.

Наконец, работать не даёт безумное применение нормы о личной тайне: сотрудники ЦГАИПД СПБ – архива историко-политических документов Петербурга – не дают работать с документами, в которых есть компромат на кого-либо из упомянутых персон, давно умерших, о которых шла речь на партсобраниях – личной тайной это не являлось, это не письма, не личные дневники, это открыто обсуждалось в присутствии ста и более человек, скажем, в 1960–1970-е гг. Но всё это скрывается от исследователей сегодня – всё, что по мнению сотрудников архива может быть «неприятно детям». Кто-то чего-то украл, купил доллары, напился, спекулировал… Это у них считается личными тайнами, и они это всё закрывают, не выдают, конвертируют, затыкают скрепками. Говорят: получите разрешение у наследников. А где я найду этих наследников, особенно если в документе упоминается 15–20 фамилий… Естественно, говоришь им: да идите вы все к чёртовой матери! Под особым контролем персональные дела коммунистов. Я уж не говорю про архивы НКВД – МГБ – КГБ – ФСБ, это вообще закрыто навечно. Они там знают, что нам можно, а что нельзя. Мы у них как дети, за которыми следят кураторы. Прогресса нет, всё становится только хуже.

– Рыба, как правило, гниёт с головы. Может, пора поменять руководителя Федерального архивного агентства Артизова, и что-то в отрасли после этого начнёт меняться? Или смена одного руководителя на другого ничего не даст, и наши архивы обречены?

– Поменять надо и руководство Росархива, и Минкультуры России, в ведении которого находятся РНБ и РГБ. Но менять надо и базовое отношение к исследователям, которых сейчас рассматривают как шпионов, пытающихся выведать некие страшные тайны. Поэтому создаются всякого рода препятствия – в архивах, прежде всего, это тарифы на фотографирование своей техникой. Фактически это запретительный тариф, если речь идёт о публикации не одной странички, а стенограммы объёмом в 100–200 листов. Но это если вы получили документ, а часто его просто не дают. То секретный, то личная тайна. Секретность длится 30 лет, но не факт, что дело выдадут. Ну, скажем, уже должны выдавать дела 30-летней давности, т.е. по 1988 год. А там фигурирует, например, некая Матвиенко. Которая была в том числе первым секретарём Красногвардейского РК КПСС. Сразу придумают, что там личная тайна, и ничего вообще не дадут. КПСС давно нет, но архивы зорко бдят и стоят на страже тайн КПСС. Смешно, правда?

– Не пора ли менять законы об архивном деле? И каким должен быть новый закон?

– Там надо поменять статью 25 в части личной тайны. Это понятие давно надо конкретизировать, отделив дневники и письма от стенограмм и протоколов партсобраний и заседаний партбюро. Я пытался побудить к этому Конституционный суд, но они просто отмахнулись. Потому что тоже включены в систему противодействия исследователям. Вся эта Система против исследователей.

– Вы специалист по Ольге Берггольц. Как вы оцениваете последние издания, посвящённые Ольге Берггольц? Устраивают ли вас комментарии к этим книгам? В чём, на ваш взгляд, существенные недостатки этих книг?

– Речь идёт о двух изданиях: Берггольц О.Ф. Блокадный дневник (1941–1945) [коммент. Н.А. Громовой и А.С. Романова]. СПб.: Вита Нова, 2015; Берггольц О.Ф. Мой дневник [вступительные статьи Т.М. Горяевой и Н.А. Стрижковой]. РГАЛИ. М.: Кучково поле, 2016. Т. 1. 1923–1929. Убогие, примитивные комментарии, сделанные людьми, которым было скучно этим заниматься. Да и знаний явно не хватило. Если, скажем, это издание РГАЛИ, то они делают вид, что других архивов просто не существует. Это результат непрофессионализма и лени.

– Всё ли уже сказано о Берггольц? Что до сих пор мы о ней не знаем? Какие нас ждут открытия?

– Давно надо было издать весь дневник Берггольц, в своё время упрятанный КГБ в ЦГАЛИ, ныне РГАЛИ. Тогда – даже при их убогих комментариях – станет понятно, есть возможности как-то по-новому посмотреть на Ольгу Берггольц или уже всё понятно. Мне, например, не удалось получить в ЦГАИПД СПб документы 1952 года, когда Берггольц допрашивали партийные следователи и снова припоминали ей, что она была любовницей Леопольда Авербаха. С 1937 года прошло 15 лет, а этот шлейф всё тянулся. Я подавал исковое заявление в суд, но всё оказалось бесполезно – это личная тайна, надо ждать 75 лет по ч. 3 ст. 25 закона «Об архивном деле». Приходите в 2027 году! При том, что документы 1937 года стали доступны в 2012 г., и уже все личные тайны известны про её любовные истории. В них нет ничего необычного или позорного: молодая женщина, энергичная, красивая – хотела счастья, пользовалась успехом у мужчин, хотела секса… Нет, всё это тайны. НЕЛЬЗЯ!!! Из архива ФСБ мне даже не ответили – в 1937 г. летом её допрашивали в «Большом доме» – опять же за связь с врагом народа Авербахом. В итоге в книге «Охота на Берггольц. Ленинград 1937» (2015) остались лакуны.

– Кто из писателей вас особенно сейчас интересует? О ком собираетесь писать?

– Пишу академический комментарий антинигилистического романа мракобеса Кочетова «Чего же ты хочешь?» (1969). Недавно, летом 2018 года, у меня вышла книга «Диверсант Маршак и другие. ЦРУ, КГБ и русский авангард» – она отпочковалась от кочетовского комментария. А сам замысел, связанный с Кочетовым, стал продолжением «Гадюшника», изданного в 2013 году, когда я Кочетовым и начал заниматься.

Один комментарий на «“ДА ИДИТЕ ВЫ ВСЕ К ЧЁРТОВОЙ МАТЕРИ!”»

1. Уважаемые Михаил и Вячеслав! Блестящее интервью! Готов подписаться под каждым словом. Один комментарий. Автор пишет: «[…] мой издатель отправил 16 экземпляров моей книги «Охота на Баснер» (СПб., 2016) в Книжную палату – и все они куда-то пропали! Из палаты на запросы никто не отвечает, возможно книги были просто украдены”. Даю возможное объяснение «пропаж». Из личного опыта. В 2008-2009 году я был приглашенным профессорoм в Department of Slavic Languages and Literatures, Princeton University. В русскоязычных разделах университетской библиотеки мне тогда часто попадались книги российских издательств тех лет со штампами: «Обязательный экземпляр» и «Российская книжная палата». Сомневаюсь, что они попадали за океан в рамках благотворительности. Да и чему удивляться? Тысячи километров архивных микрофильмов (многие из них по сей день закрыты для исследователей в России) ушли за кордон благодаря «энтузиазму» исследователя уральского пролетариата Рудольфа Пихоя – бывшего мужа ельцинской спичрайтерши. Разворовано Российское авторское общество. Чем же Книжная палата хуже? P.S. Уже собирался отправить комментарий, но решил перепроверить свой инстинкт. Посмотрел, в каких крупнейших американских библиотеках есть «Охота на Баснер»? Нашел ее в каталогах: Harvard University, Yale University Library, Princeton University Library, Columbia University Library. Вот уже четыре экземпляра. Я не утвержаю, что на них стоит штамп Книжной палаты. Ведь методы и стиль работы постоянно совершенствуется.

   Ответить