ДРЕВО ВЫЖИВАНИЯ

Рубрика в газете: Мы – один мир, № 2018 / 33, 14.09.2018, автор: Николай ВАСИЛЬЕВ (Вологодская обл.)

Видимо, только с помощью фестиваля вепсской культуры. Который третий год подряд обходит вепсское национальное поселение стороной.

 

Вепсы – финно-угорский народ, с древнейшего времени проживающий на территории России и ассимилировавшийся с русским народом, сохранив при этом свою культуру и язык. Впрочем, сейчас их культура и особенно язык, внесённый в Красную книгу языков, находятся на грани исчезновения – по понятным экономическим и социальным причинам: вымирание деревень, где живут вепсы, уход молодёжи с мест исторической родины, в которых только и может концентрироваться культура этого малого народа, постепенное растворение в массе российского населения и забвение национальных корней. По крайней мере, так это обстоит в Вологодской области (ещё вепсы живут, преимущественно, в Ленинградской области и в Карелии). От описанной печальной ситуации защищены разве что вепсы республики Карелия – хотя бы потому, что это республика, а не маленькие национальные поселения, и изучение вепсского языка и культуры закреплено в университетах, в специальных финно-угорских школах – да в конце концов, на территории республики с 94-го по 2005-й год существовала целая вепсская волость (разделённая, правда, впоследствии на четыре меньших по значению объекта). На Вологодчине вепсская культура чувствует себя не настолько уверенно. А язык вепсов, приобретший письменность только в прошлом веке, давно не производит новых слов – сверх исторического запаса лексики, связанного с природой и бытом, – и калькирует русские слова. Что, впрочем, не отменяет его своеобразия и грамматического богатства: один только мужской род – зато, к примеру, 18 падежей. Язык созвучен с финским, но обладает меньшим количеством дифтонгов и вообще гласных, более отрывист. О вепсах знают в Европе: в Финляндии, контакты с которой налажены через Карелию, в Венгрии, в Эстонии, а также в Норвегии и других скандинавских странах.

 

Добираться до вологодских вепсов даже в пределах области – сложно. Из родного Череповца я три часа ехал на «бла-бла-каре» до Бабаево. Это центр Бабаевского района, в котором у нас и живут вепсы. В Бабаево я четыре часа ждал автобуса до деревни Панкратово, входящей в Тимошинское вепсское национальное поселение, бывшее Куйское. Жители поселения чаще называют его по старой памяти Куей, поскольку деревня Тимошино никогда, по их мнению, не была близка к вепсам и стала административным центром чисто механически, а не органически; в нынешнем руководстве поселения вепсов, что предсказуемо, почти нет. Жителей во всём поселении из 39 деревень – человек двести. Автобус до Куи шёл ещё примерно три часа. Там меня встретила Наталья Николаевна Быстрова, заведующая местной библиотеки. Она и организовала мне встречу с теми, кто сейчас занимается вепсской культурой в поселении, а также предоставила ночлег.

 

– Вепсы появились на территории России ещё в 10–12 веках, – рассказала Ольга Васильевна Балабан, преподавательница вепсского и английского языков в школе Тимошинского поселения – Конфликтов со славянским населением у них не было – по крайней мере, история таких случаев не сохранила. Занимались вепсы охотой – на бобра, северного оленя, кабана, лося – рыболовством, разводили крупный и мелкий рогатый скот, свиней. Практиковали железнодельное ремесло. У нас в поселении ещё помнят про кузнеца Игната Калинина, который сам варил железо из болотных руд в деревне Большое Заболотье, ныне просто Заболотье.

 

 

По поводу охоты: был у нас охотник Егор Гордеевич Баринов, убивший 39 медведей. При помощи рогатины и ножа. Про него ходит легенда: последней была убита медведица, и после этого Егору Гордеевичу как-то раз приснились брошенные медвежата. Подумал он над этим сном – и перестал заниматься охотой. Вообще, вепсы очень любят лес. В наших древних верованиях главное мифологическое существо – это Хозяин леса, Мецижанд по-вепсски. Вся система верований построена вокруг этого существа. Также у вепсов сильны пастушьи верования и обычаи – отмечу, что среди пастухов у нас всегда было много женщин. Вепсы трудолюбивы, терпеливы – ну кто как, конечно, есть и взрывного характера люди. Про нас издревле ходит поговорка: «Вепс родился с топором за пазухой». Хорошие столяры и плотники, мастера плетения корзин, изготовления самоваров. Есть вепсская технология изготовления лодок-долблёнок из цельного дерева, которой мы тоже всегда славились. Я говорю «мы», потому что даже сейчас мы тут все в поселении, наверно, в той или иной степени вепсы по крови. Из музыкального фольклора у нас сохранились частушки и колыбельные – на нашем языке, но с русской мелодикой. Есть вепсский парный танец «ланчик». Иногда в нём участвуют по восемь пар «мужчина-женщина», но это уже сложная групповая хореография, мы сейчас редко такое делаем. Из сохранившихся до сих пор обрядов и обычаев могу назвать причитания. Плакальщица, вопреки названию, не плачет на похоронах, её глаза сухи – но причитает так сильно и надрывно, что иногда её приходится останавливать, просто чтобы у женщины не прихватило сердце. Также интересный обряд, пастуший – «обход». Для начала на верёвке завязывается несколько узелков, и с этой верёвкой обходят стадо, чтобы оно не разбредалось и было в сохранности. А в процессе обхода пастух сам придумывает детали обряда, которые у каждого свои.

 

 

– У вепсов было три периода национального подъёма в их истории, – рассказала Людмила Николаевна Загуляева, учитель географии и директор ресурсного центра по сохранению вепсского языка. – Сначала – предреволюционный, когда был издан первый русско-чудский словарь. Потом – на заре Советского Союза, когда молодая советская власть уделяла много внимания малым народам. При Сталине политика поменялась, и о вепсах надолго забыли – хотя, в силу отдалённости от центра, в школах на территории нынешнего поселения преподавание в первых трёх классах шло на вепсском языке до 1939 года.

 

– Что удивительно, вепсская письменность, – добавила Ольга Васильевна, – появилась только в 30-х годах, до этого язык был сугубо устным и сохранялся благодаря географической обособленности вепсов и интенсивной передаче обрядов от поколения к поколению.

 

– Вспомнили о вепсах в конце 80-х, – продолжила Людмила Николаевна. – Благодаря тому, что Виктор Константинович Яшев, писатель и общественный деятель, уроженец деревни Никонова Гора Бабаевского района, написал письмо о том, что вепсы как народ находятся на грани исчезновения, на советское радио, подписавшись «Виктор Вепс». После этого власти обратили внимание на культуру народа, и в 1986 году был проведён первый вепсский национальный праздник в деревне Пондала: выступали музыкальные коллективы, на речном берегу варили традиционную вепсскую уху.

 

 

– В 80-х же и началась вепсская литература, – добавила Наталья Николаевна Быстрова, – появились авторы – такие, как писатель и краевед Рюрик Лонин, Вячеслав Сидоров. Более современные авторы, писавшие как на вепсском, так и на русском – писатель Анатолий Петухов, поэт Николай Абрамов – и, конечно, Нина Григорьевна Зайцева, сделавшая огромный вклад в современную вепсскую культуру – не только своим художественным творчеством, но трудами в сфере учебной и детской литературы.

 

– В 2009 году, – продолжила Людмила Николаевна Загуляева, – было создано наше Куйское поселение, впоследствии Тимошинское. В 2009-м же нашими усилиями – я имею в виду коллектив школы, всех этих женщин, с которыми вы сейчас разговариваете, и не только их – были налажены культурные связи с республикой Карелией, которая помогла нам провести на нашей территории краеведческий этнокультурный лагерь. Нам, конечно, помогали с карельской стороны – такие люди, как, опять же, Нина Зайцева или Зинаида Строгальщикова. Надо признать, что только после того, как на нашей территории началось серьёзное культурное движение, организованное по нашей инициативе, при поддержке соседнего региона – только после этого Вологодская область, её руководство обратило на нас должное внимание. В 2016 мы создали на базе нашей Куйской школы ресурсный центр по сохранению вепсского языка, директором которого я являюсь. Опять же, после этого на нас обратил внимание наш район, и был создан координационный совет по сохранению вепсской территории. 

 

– Несмотря на то, что вепсская культура сейчас находится на грани исчезновения, – рассказала Наталья Николаевна Быстрова, – появилась надежда: вепсским языком, например, интересуются наши гости из Петербурга, берут платные уроки. Но слова Людмилы Николаевны о том, что область не очень-то нами занимается, справедливы. Ни область, по большому счёту, ни район. Сейчас у нас в поселении, представьте себе, нет врача. Прежний врач уехала помогать родителям, а нового до сих пор не нашлось. И что, спрашивается, делать, если вдруг с кем-то что-то случилось? Человека с сильным недомоганием или даже с сердечным приступом приходится везти в Тимошино, срочно выискивая, кто из жителей поселения готов с этим помочь. А стариков у нас много, и дети есть. Вот так, живём без врача. И ещё мы теперь остались без своего национального фестиваля.

 

 

Да, вот уже третий год жители Тимошинского поселения лишены возможности представлять свою культуру: ежегодный вепсский фестиваль «Древо жизни», с 1986 года проводившийся поочерёдно то в этих местах, то на Пяж-озере, где находится ещё одно национальное поселение, областная власть теперь решила проводить исключительно на удобной для себя площадке. Властям приглянулось Пяж-озеро. На вопросы жителей Куи – «почему теперь без нас?» – были приведены буквально следующие аргументы: у вас губернатору вертолёт посадить негде, и площадка у вас плохая – недострой тут какой-то стоит, кусты какие-то. Имеется в виду берег Чёрного озера, который спускается к воде практически как концертный зал; незаконченную деревянную постройку и кусты, кстати, можно убрать, если привлечь местных жителей, вполне готовых этим заняться. Площадку, на которой фестиваль отлично проходил много лет, не сложно привести в идеальное состояние. Вертолёт, скорее всего, тоже найдётся, куда посадить. Хотя… нет, это из разряда утопии: чтобы губернатор Вологодской области Олег Кувшинников проехался на машине по глубинам Бабаевского района с их грунтовыми дорогами, которые после каждого дождя размывает в кашу.

 

Такая же, в общем-то, утопия – ждать, что губернатор, побывав наконец-то в глубинах своей зоны ответственности, сразу же займётся глубокими местными проблемами: дорогами, зарплатами и ценами на еду и дрова. Одно время местный предприниматель, жалея вепсов, продавал жителям дрова тысяч по 6 рублей за лесовоз (дров там примерно на зиму). Разумеется, это постепенно перестало устраивать и его, и его партнёров, и конкурентов, потому с грядущей зимы лесовоз дров будет стоить примерно 15 тысяч. Понятно, что какой-нибудь вепсской бабушке придётся ещё заплатить соседу за то, чтобы он эти дрова наколол – а часть дров окажется гнилой изнутри. Вообще-то, вепсам до сих пор полагаются бесплатные дрова – то есть, они имеют право добывать их, понемножку вырубая лес самостоятельно – право есть, но реализовать его не дают самые обычные бюрократически-административные препоны – и, видимо, интересы предпринимателей, занимающихся тут лесозаготовками с разрешения властей. Право есть в законодательстве, но никто его никому просто так не даст. Разве что жителю поселения, сумевшему доказать, что он вепс, предоставив все необходимые бумаги о себе и предках – выделят участок леса где-нибудь за болотом, откуда ничего не вывезти (а вепсская пенсия, полагающаяся только тем, кто не менее двух лет живёт на территории поселения, аналогично легка на словах его руководства – и труднодостижима в реальности). Цены на еду – та же тема: продукты тут продают несколько обосновавшихся ИП, конкуренции практически никакой – потому и накручивают за транспортные издержки. Везут, судя по всему, не из Бабаево, а подальше, поскольку в районном центре тоже одни ИП. Государственные магазины по типу «сельпо» закрываются за убыточностью. Хлеб у частников стоит 36 рублей, молоко – за 50; этим ценам порой удивляются приезжие что с Питера, что с Москвы. А зарплаты в этих местах не Бог весть какие: учитель в школе получает около 11 тысяч, единственная более-менее доходная работа – на лесозаготовках. Вообще, 11 тысяч – это знаковая цифра для всего огромного Бабаевского района, протянувшегося у самой границы с Ленинградской областью и управляемого из маленького городка Бабаево с населением в 11 тысяч человек – по сути, посёлка городского типа, ставшего городом потому, что у района должен быть центр. И в довершение – в Тимошинском поселении сейчас нет своего врача. Что напрягает местных жителей ещё сильней, чем цены, зарплаты, дороги и невозможность получить законные льготы и поддержку от государства.

 

Жители Тимошинского поселения не ждут от губернатора, который тут практически не бывает, немедленных решений по зарплатам и ценам на товары первой необходимости. Да и какие решения, когда лес и еда уже «раскиданы» по предпринимателям, которым надо зарабатывать, а зарплаты учителей, не пошедших, как можно догадаться, в бизнес, таковы, каковы есть. Люди ждут для начала хотя бы того, что губернатор найдёт, где посадить вертолёт, и посмотрит на здешний уровень жизни – и поймёт, что без вепсского национального фестиваля в этих местах станет совсем печально (и да, скажет, кому надо, чтобы нашли наконец для Куи сельского врача). Фестиваль – единственный повод хоть как-то наладить тут инфраструктуру, привлечь туристов, занять местное население в организационных работах, которые принесут ему лишнюю копейку. Фестиваль – пока что единственная связь поселения с областью и страной. И, кстати говоря, на «Древе жизни» в Куе всегда звучали песни на вепсском языке – в отличие от последних мероприятий на Пяж-озере, имеющих всё меньше отношения к аутентичной вепсской культуре.

 

Об этом навряд ли скажет областная пресса, боясь выступить поперёк областной власти, которая, в свою очередь, так же предпочитает избегать самостоятельных решений – но всё-таки: похоже, фестиваль уже три года не проводят в Куе ровно потому, что это один из самых проблемных участков одного из самых проблемных районов Вологодчины, и обращать на него внимание губернатор не готов. Ибо здесь интересы малого народа, желающего полноправно представлять свою национальную культуру, неразрывно связаны с базовым вопросом выживания северных российских деревень, продолжающих вымирать из-за малых заработков, высоких цен и вызванного этим оттока молодёжи. 200 человек на 39 населённых пунктов – цифры говорят сами за себя.