ДРУЖИНА

Рубрика в газете: Проза, № 2000 / 28, 14.07.2000, автор: Владимир КАРПОВ

 

Контрольный пункт

 

Теперь я вряд ли буду удивляться, что черешня или сливы в Москве стоят дорого.

Километровая очередь тяжелогружёных машин тянулась вдоль дороги, рекою ниспадающей из горного расщелья Азербайджана в холмистое приволье российского Дагестана. Каждая из них только что прошла проверку на азербайджанском пограничном пункте, потом – на таможне, где её пришлось разгрузить, а потом снова загрузить, и теперь всё то же самое предстоит сделать с российской стороны. Уйдут сутки-двое, чтобы, миновав границу, двинуться дальше.

Машины легковые проходят проверку быстрее. “Раньше тоже подолгу стояли, – спокойно улыбается усатый водитель “Волги”, – сейчас хорошие ребята, за час-полтора управляются…” Приплюсуем час-полтора, которые приходится тратить с другой стороны, получается два-три.

И за караваном громадных машин, напоминающих железнодорожные составы, сразу не замечаешь длинной, также уходящей в высокогорье, вереницы людей. Только потом она бросается в глаза, как бахрома у половика. Люди – мужчины, женщины, дети – идут навьюченные, как тягловый транспорт, и лишь диву даёшься, видя женщину, подобно муравью, несущую груз в три раза больше себя.

И вся людская масса наваливается, нависает на пограничника срочной службы с автоматом за плечами. Благо, парень под два метра ростом, плечист, и особо напористых и нетерпеливых он одной рукой, как великан, поднимает и пересаживает обратно за калитку. При этом невозмутим, кажется, совершенно не осознаёт и не выставляет свою недюжинную силу, как явленное воплощение земли Русской.

Поставить бы в эту очередь, представляется мне, её основателя и радетеля Михаила Сергеевича, да пусть бы он отстоял, по шажку приближаясь к воротикам, к отчине. А с другой стороны, на место солдата, другого известного деятеля – именем Борис Николаевич, да пусть бы он, раскинув также нехилые от природы руки, подежурил часов двенадцать – солдатам из-за нехватки людей приходится нести здесь свою вахту именно по стольку… Ах, какая бы у этих старых партийных друзей состоялась встреча!

 

Полковник Судаков

 

Посреди всего этого, как бы замыкая на себе весь этот наворот людских проблем и противоречий, стоял полковник с необыкновенно светлыми глазами на благодушном, улыбчивом лице.

– Куда ваша Москва движется?! – вопрошал он, всё продолжая улыбаться. – Раньше здесь год шёл за три. Был двойной и полуторный оклад. Люди держались: ну ладно, здесь же стреляют, взрывают, но человек пять лет отбыл – у него пятнадцать лет выработки! Всё отменили. Они же этим людей на преступление толкают – здесь же только кивни или, наоборот, отвернись, минут пять в небо посмотри, тебе тыщи принесут! Но пограничники же особые люди, они здесь не за страх, а за совесть. Молодые офицеры, хорошие офицеры, от Бога, рапорт за рапортом об увольнении подают. Как я их удержу? У меня от этой оглобли уже мозоль на шее! – показывал он на покрасневшую кожу под широким ремнём автомата. – А получаю я столько, сколько полковник в вашей Москве. Так он чем там рискует? Разве что напьётся пьяный да с девятого этажа упадёт…

– Здравствуйте, я из Москвы, подполковник Алентьев, – приблизился к нам радужно улыбающийся человек в гражданском. – Возглавляю службу писателей…

– Писателей – фаталистов? – чуть озадачился полковник Судаков.

– Нет, службу писателей маринистов и баталистов, – по буквам выговорил подполковник из Москвы.

– Что, уже и такая служба есть? – участливо произнёс Судаков, делая ударение на слове “такая”.

– Нет, в целом это служба по связи с общественностью. Её возглавляет полковник Кочнев. А писатели маринисты и баталисты в неё входят.

– Валера Кочнев?

– Да, он.

– Что, Валера стал писателем? – опять озадачился Судаков.

– Нет, он просто возглавляет службу. А писатели – маринисты и баталисты…

– Передавайте тогда Валере привет, – как-то сразу смилостивился Судаков. – Запишите – от Судакова. Рыба есть такая – судак.

По всему было видно, что полковника Кочнева он уважает. И если тот возглавляет какую-то службу, то, значит, для Москвы ещё не всё потеряно.

Меж тем, разговаривая с нами, полковник Судаков решал проблемы: кто-то просился через границу без нужных документов на машину, у кого-то паспорт уехал за границу вместе с покойником, которого везли хоронить в сопредельное государство… Ему и самому надо было побывать у азербайджанских пограничников.

 

Капитан Коловёртнов

 

Высоченный, атлетичный двадцатишестилетний капитан, казалось, был везде. Смотришь – а ведь смотришь туда, где что-то происходит, – он там; поворачиваешься на сто восемьдесят градусов – он уже здесь. В тёмных очках рослый капитан походил на крутого, непобедимого, красивого морского пехотинца из американского фильма. Но вот снимал очки – и обнаруживалась типично сибирская курносость с широченной белозубой улыбкой. Двигался ли, стоял ли, он постоянно поводил плечами, как борец перед поединком. Команды отдавал с неизменной улыбкой, но быстрые, чёткие – его подчинённые, причём все ему под стать, чудо-богатыри, торопились исполнить их со особым рвением. Оно и понятно: для них он, видно, не только командир, но ещё и неоспоримый авторитет. Капитан Павел Коловёртнов – мастер спорта по рукопашному бою. Ребята не по принуждению, а по естественному порыву молодой души к человеку сильному тянутся к нему. Моя довольно крупная ладонь рядом с веснушчатой лапищей одного рядового казалась детской. При этом обгорелое до лиловости белокожее от природы лицо этого нижегородского парня было совершенно неправдоподобно для такой медвежьей стати юным. Качаются, – прокомментировал капитан, – приходится даже от снарядов отгонять”. Стоит ещё добавить, что нет у них современных тренажёрных залов: всё самодельное, кустарное.

Родом капитан Коловёртнов из Алма-Аты, а эта часть земли некогда заселялась выходцами из Сибири. И по лёгкости, открытости в общении он мне напоминал шукшинского героя Пашку Колокольникова. А когда мы с Владимиром Ерёменко сели в его “девяносто девятую”, то сходство с лихим шофёром Чуйского тракта усилилось, ибо по бугристой, разбитой дороженьке рванул он под сто шестьдесят.

И как в фильме Шукшина все на Чуйском тракте знали Пашку Колокольникова и всех он знал, так от Дербента до ОКПП, казалось, все знали капитана Павла Коловёртнова и всех знал он. Он был здесь свой.

– А девушка у тебя здесь есть? – спросил я его, когда стрелка спидометра укатилась к ста семидесяти и у меня нога устала жать отсутствующую с моей стороны педаль тормоза.

– Здесь?! – изумился Павел так, будто сама постановка вопроса была за пределами реальности. – Здесь не-ет…

– А почему? Местные своих девушек стерегут? Порежут за них?

– Да не в этом дело. Это… – как бы отмёл Павел саму возможность для него подобных опасений. – Даже в голову не приходило.

Мне кажется, я понял почему. Потому, что он – пограничник. И связывать себя с теми, кто живёт в пограничье, а в силу современных обстоятельств может существовать за счёт нарушений границы, пограничник не может.

То ли тронутый за живое моими вопросами, то ли просто к слову пришлось, но во время ужина красавец-капитан несколько как бы в шутку заметил майору Петрову, что тот всё-таки дал маху, выдав свою дочь не за него, такого замечательного, но… стеснительного.

 

Скажу я вам, друзья, отцы, – за такого парня можете отдавать свою дочь смело.

 

Майор Константин Сергеевич

 

На обратном пути с “золотого моста” мы с Владимиром Ерёменко замечательную возможность прокатиться с Коловёртновым предоставили Вячеславу Огрызко и подполковнику Дмитрию Алентьеву (надеемся, они оценил на подарок). А сами поехали с интеллигентным майором Константином Сергеевичем.

Фамилия его Петров. Тот самый, который выдал дочь не за Коловёртнова. Но я специально сделал акцент на имени-отчестве. Так звали великого теоретика сцены, основателя МХАТа. И когда беседуешь с майором Константином Сергеевичем Петровым, заместителем начальника дербентского ОКПП, то складывается впечатление, что перед тобой человек искусства. Темнело, как всегда в предгорье, резко. Фары машины Константина Сергеевича не светили совершенно, мы двигались во тьме, лишь по встречным слепящим огням определяя траекторию маршрута. Точнее, определял её, видимо, благодаря своей пограничной локационной системе, как у летучей мыши, один Константин Сергеевич. Мы же с Ерёменко просто группировались, полагая, что если проносящуюся слева фару мы минуем, то в стоящий, не приведи Господь, с потушенными габаритами транспорт справа обязательно вдаримся.

Майора Константина Сергеевича также не было видно, но был слышен его голос. Мягкий, деликатный. Он рассказывал о Германии, где служил пять лет, о хорошей, казалось бы, там жизни и о постоянной тоске по родине, где складной жизни ни тогда не было, ни сейчас. Я слушал его и мне то и дело чудилось, что рядом со мной мой брат – так были похожи интонации на манеру общения моего брата, уже немолодого архитектора, с удивительной, совершенно не передавшейся мне, врождённой интеллигентностью, тактом. Если учесть, что современные СМИ затерроризировали армию, создали в общественном мнении в лучшем случае образ “настоящего полковника”, то есть человека, у которого волосы начинают расти от бровей, то рассказ, размышления во тьме Константина Сергеевича просто воспринимались ирреальностью. Но именно они были подлинными.

Да, конечно, на срочную службу сегодня приходят люди в основном из неблагополучных семей. Но, видимо, несмотря ни на что, в нашем человеке на генетическом уровне заложены понятия “родина”, “долг”, “отечество”. Вот недавно рядовому, который получает тридцать рублей, предложили две тысячи долларов. Нужно было несколько минут посмотреть в сторону. Парень на это не пошёл.

Чувствовалось, что солдат – любой солдат – для майора родной человек.

 

ДЕРБЕНТ – МОСКВА

 

Владимир КАРПОВ

 

---

Владимир Александрович Карпов родился в 1951 году на Алтае в Бийске. Окончил в 1975 году Ленинграсдкий театральный институт и в 1983 году Высшие литкурсы в Москве. Автор почти 20 книг прозы. Только что выпустил сборинк “Можно ли Россию пешком обойти?”