Ещё покажут все кошмары века…
Возвращение из небытия Шакарима
Рубрика в газете: Мы - один мир, № 2023 / 42, 26.10.2023, автор: Вячеслав ОГРЫЗКО
Русский читатель Шакарима пока ещё не знает. А с другой стороны, откуда ему знать этого великого казахского поэта, если он много десятилетий нигде – подчеркну: нигде! – не упоминался. После трагической гибели художника, случившейся в 1931 году, его имя оказалось под строжайшем запретом. Правда, каким-то чудом 14 стихотворений Шакарима в 1978 году в переводах Всеволода Рождественского и Владимира Цыбина попали в томик «Поэты Казахстана», выпущенный в малой серии «Библиотеки поэта». Так бездарные литгенералы, поддерживаемые недалёкими литературоведами в штатском, это издание попытались сразу же объявить диссидентским. А ведь в тех стихах, которые ленинградские издатели отобрали для перевода, никакой политики и крамолы не было. В них только воспевалась любовь и осуждались измены.
Любимою подругу не зови,
Покуда не пройдёт страстей туман,
Она мила, но всё ж в её любви
Притворство есть, уловки и обман.
(перевод Вс.Рождественского)
Если что и должно было смущать идеологическое начальство времён брежневского застоя, так это только качество переводов. Любовная лирика в переложениях Рождественского и Цыбина выглядела блекло, не впечатляла и не передавала особенностей оригинала. Вообще, переводы 1978 года скрывали философские подтексты Шакарима. Получалось, что казахский поэт лишь описывал чувства и быт и не поднимался до бытийных вопросов, а он всё-таки был в первую очередь мыслителем.
Шакарим очень любил Степь и свой народ. Но он отдавал себе отчёт в том, что многие проблемы соплеменников исходили от их невежества. Поэт писал:
Хватит слоняться без дела в невежестве диком,
Время иначе накажет безжалостно нас.
В другом стихотворении он с печалью признавал: «В полный обмана и хитростей мир вы вошли».
Шакарим призывал сородичей «стряхнуть с себя пыль наносную», осудить бесчестие и прекратить ориентироваться на тогдашнюю власть, ибо «все их дела – воровать да от страха дрожать». Согласитесь, так безжалостно свой народ до Шакарима никто ещё не оценивал. Разве что ещё Абай.
Шакарим возрождение Степи отождествлял с приобщением сородичей к мировой культуре. Его возмущало, что выбившиеся во власть соплеменники быстро заплывали жиром и не хотели, чтобы казахи учились. Поэт негодовал:
Откуда взяться у казахов знаньям?
Кругом лжецы без всяких дарований.
А кто бы мог для казахов стать примером, я бы даже сказал – идеалом? Шакарим из-за скромности себя не называл. Хотя именно он должен был стать интеллектуальным лидером нации. Ведь с чего Шакарим в своё время начинал? С изучения языков разных народов. Первым делом он освоил тюркский:
Тюркский знал я смолоду отлично,
Знаний собрано на нём весьма прилично.
Я без устали учился, озаренье
Вдруг из тьмы сверкнуло светом необычным.
Но Шакарим рано осознал, что и без русской культуры понять всё многообразие мира будет невозможно. Он был убеждён: надо знать и Запад, и Восток.
Пробуждён я был поэзией Востока,
Тайна мира, словно в зеркале глубоком,
Мне открылась. Изучал прилежно русский,
Грязь невежества отмыв его потоком.
Добавлю: Шакарим первым из казахских интеллектуалов взялся за осмысление наследия великого русского классика Льва Толстого.
Главная проблема Шакарима заключалась в том, что он не захотел прислуживать ни одной власти. В этом плане поэт был неудобен ни царскому режиму, ни белым, ни красным. Он писал:
Свободного сейчас нет человека,
В эпоху полной диктатуры власти.
Ещё покажут все кошмары века,
И жизнь добавит ужасы и страсти.
Но и поднимать народ на бунт в планы Шакарима никогда не входило. Когда поэт понял, что милостыней казахи ни от какого начальства не получат, он предпочёл уйти в Степь и жить отшельником.
Но правильно говорят: от судьбы не убежишь. В 1931 году кочевники оказались на грани голода. Дело шло к бунту. Шакарим с его непререкаемым в Степи авторитетом понадобился тогда как властям, так и мятежникам. Все хотели сделать из поэта своё знамя. Сам Шакарим в те дни написал:
Зеркало без ржавчин и дыр,
Расскажи, где истины ширь,
Польза где? И в праведный путь
Поведи меня, поводырь.
Шакарим лучше других понимал, что противостояние кочевников с властями могло привести в Чингистау к страшному кровопролитию. А поэт этого не хотел. И когда ему стало известно, что в места его отшельничества примчался за головами бунтовщиков отряд чекистов, он всё бросил и отправился в качестве посредников на переговоры. Но его добрые намерения преследователи мятежников не оценили. Командир отряда чекистов, побоявшись вступить с поэтом в диалог, отдал приказ открыть огонь на поражение. Однако даже убитым Шакарим продолжал представлять для вооружённых победителей опасность. Они не позволили кочевникам его по-человечески похоронить, а сбросили тело в колодец, думая, что тем самым навечно вычеркнут имя духовного вождя казахов из людской памяти.
К слову: одно время в Советском Союзе всю вину за уничтожение интеллектуалов на окраинах империи возлагали исключительно на пришлых бессердечных чекистов и разных инородцев. Но Шакарима расстреляли не молодые несмышлёныши, призванные в карательные органы из сибирских деревень, и не жестокие и бессердечные красные латышские стрелки, и не хитрые евреи, разжигавшие огонь мировой революции. Его погубили свои же соплеменники. Точнее, та часть соплеменников, которая, чтобы выбиться из нищеты, купилась на красивые звания и должности и, по сути, отреклась от казахской истории и культуры. А руководил расстрелом великого казахского мыслителя начальник Чингистауского райотдела ОГПУ Абзал Карасартов.
Добавлю: русские чиновники, когда назначали Карасартова, давали ему совсем другие указания. Они поставили перед ним задачу разыскать в Степи Шакарима, выяснить его настроения и привлечь на сторону местных властей, чтобы потом совместно образумить восставших кочевников. Но молодой казахский чекист плюнул даже на обычаи своего народа и не пожалел старика, лишь бы выслужиться. Расстрелом Шакарима он навсегда опозорил своё имя.
А что стало с наследием великого мыслителя? Незадолго до бунта в Чингистау поэт, предчувствуя скоры трагический исход, отправил свои стихи Сабиту Муканову, которого тогда безграмотная власть считала казахским писателем номер один. Но Муканов, когда узнал о расстреле художника, страшно испугался и ничего не сделал для публикации оказавшихся в его руках рукописей своего гениального соплеменника. Даже когда в 1958 году состоялась официальная реабилитация Шакарима, этот Муканов при одном только упоминании имени поэта покрывался испариной. Трус он и есть трус. К слову, и кто теперь Муканова помнит?!
По-другому поступил мудрый Мухтар Ауэзов. Наученный жизнью (его ведь в своё время бросали в тюрьму), он знал, что лбом стену не прошибить. Поэтому Ауэзов сохранил образ великого художника иным способом: он ввёл его в свою эпопею об Абае под именем Шубара, в котором старики сразу угадали Шакарима.
Творческая же реабилитация Шакарима состоялась лишь в горбачёвскую перестройку. И опять-таки: кто отчаянно продолжал сопротивляться выходу книг казахского классика? Всякая окололитературная шпана, опекавшаяся местным КГБ. А кто сразу поддержал инициативы интеллектуалов и требовал восстановить честное имя Шакарима? В первую очередь присланный Кремлём в Алма-Ату Геннадий Колбин. На этого партчиновника потом много собак понавешали. Недостатков у него действительно хватало. Но в каких-то вещах чуйка этого искушённого в интригах аппаратчика не подвела. Не знавший казахского языка и многих казахских обычаев, он, тем не менее, интуитивно почувствовал, что без Шакарима казахская культура не имела будущего. Именно русский Колбин осадил невежественных руководителей из местного КГБ и дал команду для начала издать труды Шакарима на казахском языке. Поэтому нынешнее поколение казахских историков должно Колбина не только материть за те ошибки, которые он допустил, работая в Казахстане, но и благодарить за возвращение наследия Шакарима.
Что надо бы сделать сейчас нынешним литературным генералам и издателям? Было бы здорово, если бы специалисты по казахской литературе, те, которые отлично владеют казахским языком, произвели предварительный отбор поэтических текстов Шакарима. Давайте не гнаться за количеством. Отберите для начала 30-40 текстов, но высшего уровня, по гамбургскому счёту. Дальше было бы прекрасно, если бы в дело вступили лингвисты и историки с фольклористами. Пусть одни сделают буквальные переводы, а другие – смысловые подстрочники с приложением к ним подробных рассказов об упомянутых в оригиналах исторических событиях и народных обычаях. А потом пусть со всеми этими вариантами подстрочников поработают поэты, но не записные друзья окопавшихся во власти беспринципных политиков, а дерзкая и азартная молодёжь. Вспомним, как в своё время прорвался в мировую поэзию Олжас Сулейменов. Впрочем, нам не нужны перепевы старого. Сейчас мы все ждём появления не нового Олжаса (копия всегда получается более блеклой, чем оригинал), а вторжения в литературу пока ещё не известных, но более крутых, чем Олжас, Едилей и Сергеев.
Я бы вообще на месте нынешних правителей поставил крест на бесполезных разъездах по бывшим советским республикам сомнительного книжного генерала по имени Сергей Степашин и всех этих чиновников из Минцифры, от которых всё равно нет никакого толка. Давайте лучше организуем из молодых пытливых русских и казахских стихотворцев и литературоведов две серьёзные экспедиции: одну – на Тихий Дон, другую – в казахские степи, которые породили таких гениев, как Абай и Шакарим. Пусть самые талантливые ребята из наших стран пропитаются духом Шолохова и духом Шакарима и возьмутся сначала за взаимные переводы, а потом и за переложения классиков русской и казахской литературы. Это куда полезнее, чем вояжи и болтовня Степашина. Ну и, конечно, будем открывать для себя и для мира Шакарима.
Очень интересная статья, спасибо.
Разрешите выразить благодарность автору за знакомство широкой аудитории с Шакаримом (1858 – 1931) – поэтом и философом, одним из личностей в цепи от Кубыра пророка ледовой эпохи, Майкы, основателя Золотого века человечества и до сегодняшнего дня. Такова судьба поэтов – как и Пушкин и Лермонтов – был застрелен. Но стихи его и глубокие мысли -остались. Рахмет за публикацию. Торегали Казиев
Шакарим своим трудом овладел несколькими языками, читал труды многих гениев и искал истину общечеловеческую. Всегда призывал к дружбе казахского и русского народов. Заключительная часть его жизни выпала на время раскола в истории и он старался понять и белых и красных, но первым он не нравился тем, что думал о народе, а вторым – что вообще мыслил. Каждый требовал беспрекословности подчинения своим лозунгам, а мыслитель видел, что интересы и духовные ценности любого народа не вмещаются в узкие взгляды и подчас гибельные для народов установки очередных временщиков. Поэт писал: “Хақиқат жар нұрына қанса біреу/Оның жаны өлмейді балталаса” – “Если кто наполнится истиной божественных лучей/Того душа не умрет, хоть топором руби!…”… Перевел сам я, потому, профессиональным поэтам: не будьте строги, смысл передал только. А вообще, настоящее знакомство с большими личностями только начинается и осмысление их бесконечно.