ФАНТАСТИКА И ЭСТЕТИКА
Рубрика в газете: Внутренний ребёнок, № 2018 / 46, 14.12.2018, автор: Сергей ШУЛАКОВ
Переворачивая обложку книги Андрея Щербака Жукова «Виртуальный Пьеро», открываешь заколдованную калитку, тропа за которой ведёт к площади средневекового городка, окружённой ожившими домами, на которой искрится утончённый новогодний или рождественский карнавал. Разумные звери угощают напитками и орешками, мальчишки жонглируют факелами, в пламени которых каждый видит образы собственной юности, классический шут в тройном колпаке и белом гриме сыплет ироничными стихами, балансируя на канате высоко над мостовой, гимнастка инопланетного вида из широких рукавов своей одежды сеет светящихся бабочек неземного происхождения, бродят маски, кавалеры и дамы с акварелей Сомова… Представившись, раскланявшись краткими светскими предисловиями «О себе» и «О книге», маска «Внутренний редактор А.Щ-Ж» ведёт нас к первому из четырёх углов карнавальной площади, в директорию «Л», лирическую. Там, в «Альтернативной истории любви «Алые паруса», мы встречаем новых капитана Грэя и Ассоль. «И в этот момент они оба почувствовали присутствие совершенно другой реальности – как теперь стало доподлинно ясно, всегда пронизывавшей весь их мир и вот теперь наконец проступившей сквозь всё, что их окру-жало: сквозь песок, волны и солнечный свет…». Налетает порыв ветра, срывает с людей прошлое, как афиши с бордов и листья с деревьев – в рассказе «Когда в моём городе ветер. Осенне-зимняя медитация». Жанры, словно гости в весёлой суете, смешиваются, в поэтическое повествование вторгается голос поэзии, иронической, к как в «бумажном блюзе «Просто свидания с Музой»«: « – Засох тот пруд, где мы купались голы, / Уже давно не дует тёплый бриз. / Увял нарцисс. / Токай прокис. / А я перебираю в памяти глаголы: / Приди, вернись ,/ Возникни, появись…». И стихи, приписанные герою, «блюза», музовидцу Летаеву, как насмешливое, песенное: «Ой, ты плыви, мой кирпич, мимо мёртвого леса, / Мимо бетоном одетых бескрайних полей! / Ой, ты плыви, мой кирпич, удаляясь от стресса, / И обо мне в своём дальнем краю не жалей!». Гротеск сменяет длинное, медитативное, лиричное стихотворение в прозе «Я рисую…».
Маски сталкиваются, шепчутся, пересмеиваются, слышны переклички, в основном, с Серебряным веком, символизмом, и даже фантастика – о том времени. «Владимир Гиляровский. «Откуда есть пошли стратозябли». Под редакцией Андрея Щербака-Жукова» – альтернативная судьба московского журналиста и писателя во времени. Мы уже в соседнем пространстве площади, в директории «Ф» – философская фантастика. «Посвящение скульптору Клодту» повесть об объездчике домов наделяет архитектуру не просто душой, но языком, способностью к высказыванию. Здесь же несколько мастеровитых фантастических рассказов «классического образца», в основном – русская фантастика со своей традицией. В предисловии к изданному, во многом, его усилиями альманахе «МТА-1. Победители Первого альтернативного международного конкурса «Новое имя в фантастике»«, Щербак-Жуков уже говорил о месте фантастики в советской литературе, убедительно доказывая инфляцию термина: «Новое российское книгоиздание начало формироваться в начале 90-х, печатать тогда принялись не тех писателей, что стремились к художественности, а тех, кто казался более коммерчески перспективным. Этот путь привёл фантастику в тупик. Рамки её художественных средств искусственно сужены». Здесь, на площади карнавала, которым руководит виртуальный Пьеро, ясно виден способ реанимации направления – наделение её эстетическими свойствами, приближение к искусству. Об этом арабеска «Седьмой принц королевства Юм»: «Я достал из походного мешка свои кисти и обмакнул их в яркие краски дня. Я широко взмахнул рукой и нарисовал прямо перед собой ограду. Тёмная муть ткнулась в неё, упёрлась и сразу же откатилась назад». Поэтому Летаев, в некоторой степени автогерой, кочует из лирики в фантастику, мягко отодвигает домино от лиц своих – и наших – знакомых: «Бывал на них и главный режиссёр Дубнинского театра драмы и комедии Андрей Зотов, и главный администратор престижного клуба «textROCK» Алексей Лукьянов, и сказочник Николай Калиниченко, и даже тихий тушинский гений, поэт Евгений Лесин, тот самый, в честь которого недавно был переименован город Тушин».
В этой директории «Р», условно – по сравнению с соседними-то! – реалистической, «внутренний редактор», точно отмерив дозу ностальгии, объясняет уже виденное нами на карнавале: «По-настоящему полюбить фантастику меня заставил Кир Булычёв. В 80-м году можно было услышать такую фразу: «Ты уже видел фильм «Через тернии к звёздам»?» Говорили не «Советую сходить на фильм», и не «Собираешься ли ты на него сходить?», а именно так – без доли сомнения, что этот фильм рано или поздно посмотреть необходимо каждому. И я сходил. А ещё были повести в «Пионерской правде» и «Юном технике». Я горд и рад, что был знаком с Игорем Всеволодовичем Можейко. На многие годы Кир Булычёв стал моим любимым автором. Я и сейчас держу на полке самое полное собрание его сочинений». Здесь же грустный рассказ о поколении, молодость которого пришлась на 1990-е, о сверстниках – «Ружьё, которое не выстрелило». Каждое поколение, и георгианцы, и битники, и советско-российское, до некоторой степени проклятое или потерянное, но унывать не стоит: вот остроумные «Миниатюры, байки и наблюдения», некоторыми из которых автор радовал гостей на недавнем уютном вечере в ЦДЛ, представляя свою книгу.
Плавно переместившись в «Ю», категорию юмористическую, мы учимся мягко и необидно трунить над коллегами. Слышим монолог от имени одного из них: «Мне трудно судить о качестве своих произведений, по тому, что критики конкретно на меня внимания почти не обращают. Читатели почему-то тоже. Но вот мой новый роман-фэнтези «Колдовская магия волшебства» сейчас энтузиасты переводят на корейский язык. А плохую книгу кто же переводить будет? Значит – хорошая». Наблюдаем, как оживают «Сказки для друзей» – притчи, смешные и стильные, как «Сказка о самом-самом нелепом оборотне», оборотне-бобре. «Когда на небе воцарялась полная луна – общепризнанная хозяйка всех оборотней, – он грустно поднимал к ней влажные и выпуклые глаза, тяжело вздыхал, а потом медленно и неохотно брёл в соседний лесок. Он вяло перебирал перепончатыми лапами и волочил за собой по траве плоский и безволосый хвост. В обманных лучах ночного светила его сутулая фигурка казалась ожившим холмиком. Добравшись до леса, он начинал грызть – так же нехотя и лениво, как шёл».
В книге «Виртуальный Пьеро» впервые представлена короткая проза Андрея Щербака-Жукова, уже выпустившего два поэтических сборника и монографии по истории и теории кино. Книга отсылает к таким явлениям, как сетевое письмо класса «А» – на ум приходит Макс Фрай, и к так называемому близкому ретро, литературе, часто эмигрантской, 1980–90-х. Однако в отличие от парижских альманахов вроде «Мулеты Z», в книге Андрея Щербака-Жукова ни на полшага не переступает за грань пошлого, она тоже воспринимается почти как шоу, но не развязное, а полное эстетического волшебства. На карнавале «Виртуального Пьеро» хочется задержаться, словно попав внутрь новогоднего сувенира – снежного шара. Где ещё покажут такое: «Я заметил, как в небе вспыхнула звезда и, перечеркнув наискось тёмный купол, упала замертво посреди Дворцовой площади. Она зашипела в луже, выбросила последний сноп искр и погасла – только где-то внутри неё тайным знаком мерцал холодный зеленоватый свет…».
Андрей Щербак-Жуков. Виртуальный Пьеро. Рассказы разных лет и настроений. – М.: ИПО «У Никитских ворот»
Переворачивая обложку. Сразу видно, что пишет библиофил.