Главный цензор внутри – это страх, самая сильная из базовых психических эмоций, гораздо сильнее любви
№ 2025 / 27, 11.07.2025, автор: Андрей КАШКАРОВ
В начале июля в «Российской газете», главном аналитико-политическом рупоре современной России, со статьёй «Возрождение института цензуры – недешёвое удовольствие, требующее тысяч просвещённых слуг государства» выступил Михаил Ефимович Швыдкой. И отчасти обосновал предложения изменить основной закон страны в части введения института цензоров. Предложение одновременно и интересно, и несбыточно – пока.
С чего «копья ломать»?
Интересно, поскольку аргументы представлены заслуживающие внимания. Ранее даже РАН добилась того, чтобы материалы научных деятелей по темам, представляющим и интерес «зарубежных партнёров», проверялись экспертизой перед публикацией на предмет соответствия ограничениям по разглашению государственной тайны и сведений, содержащих её элементы. Предложения сделать цензуру официальной и понятной уже звучали в мире науки. Это уже реализуется. Теперь проблема достигла писателей и журналистов. Поэтому её обсуждение представляется актуальным.
С другой стороны, мы упираемся в юридический нонсенс. Для изменения основного закона страны – Конституции, в частности 29-й её статьи, необходима всенародная поддержка (результаты референдума) с решением Конституционного суда. Без этого объявить легитимным институт цензоров юридически нельзя. Трудно предположить, чтобы опытный деятель культуры и чиновник в одном лице не знал бы таких простых вещей. Но можно ввести институт цензуры в качестве экспертного сообщества с государственным участием, имеющего рекомендательную власть, которая в нашей стране явится и «непременной», обязательной.
ЛОМы и другие
Цензура как форма контроля обосновывается вполне логичным императивом: если тексты противоречат линии власти, они вредны. Если в них говорится то же – тогда они не нужны, избыточны, бесполезны.
Одна из задач – сделать цензуру более упорядоченной относительно той формы, к какой многие уже привыкли. Известно, что в негласном, для внутреннего пользования, закамуфлированном виде существуют списки «неугодных». Среди них журналисты, литераторы, писатели, все, кто создаёт новостной и аналитический контент и в соответствии с небезупречным сленгом «работает ЛОМами» (от аббревиатуры ЛОМ – лидер общественного мнения). Условным ЛОМом является депутат, лицо, обладающее реальной властью – даже исполнительной. К ним же относятся лица, отправляющие религиозные требы. как сказал один из героев произведения писателя Юлиана Семёнова (Ляндреса) «17 мгновений весны» пастор Шлаг, каждый представитель церкви имеет вес в этом мире. К ЛОМам несомненно относятся писатели – по меткому выражению Бориса Пастернака, «инженеры человеческих душ» – и журналисты. В разной степени, но относятся.
Конечно же, я не знаю лично ни Швыдкого, ни Мединского, и – хорошо. Иначе не смог быть писать так откровенно. Но первое, что всегда бросается в глаза читателю с «не замыленным» взглядом, желающему в соответствии с внутренним предиктором совести быть объективным, – это критика без мотива. Я уже навсегда испорчен воспитанным во мне исследовательским интеллектом – знаю правила научной дискуссии и методологию как поиска информации, так и её оценивания, поэтому, как только вижу нативную критику или, наоборот, рекламу, сразу бросаю читать. Потому как читатель, если его уважать как соседа, сам сделает выводы. А помогать ему – значит, считать дурнее себя. А если считать дурнее себя, то может «прилететь» и бумерангом. Помню, кто-то из маститых спорно выразился по другому поводу: «Писатель должен любить людей. Если писатель не любит людей – им его рассказы не понравятся». Со мной гораздо проще – я не претендую на роль писателя, соответственно могу «не любить» или любить тех, кого захочу и когда пожелаю. Одни у меня в сердце, другие в воспоминаниях, третьи в молитвах, а кому-то повезло трижды. Но мы отвлеклись.
Когда пишут критические отзывы и комментарии, даже ещё прячась за «никами» (это я конкретно об обсуждениях статьи в «РГ»), сразу хочется уточнить – кому выгодно? Поиск мотива ещё со времён Эжена Франсуа Видока и Шерлока Холмса – выдуманного персонажа писателя Артура Конан Дойла – (и др. имевших понятие о том, что такое улика) считался важным звеном понимания субъекта. Поэтому я хотел разобраться сам – без влияния мнений критиков.
Швыдкого я не защищаю уже потому, что он чиновник. Да ещё с удивительным бэкграундом. Но… где и когда вы наблюдали человека безупречного? Если не одно – так другое; такова человеческая природа, и не нами «изобретено» желание человека блистать и влиять, пользоваться случаем, расти культурно и материально. Ведь совершенно понятно – окажись на месте Михаила Швыдкого почти любой, не преминул бы воспользоваться ситуацией. Один награждает своих сыновей и дочерей медалями и титулами, вполне на основании законов республики, другой продвигается вперёд собственным интеллектуальным усилием и знанием особенной чиновничьей тактики.
Поэтому абсолютно без разницы, на мой взгляд, как действовал ещё раньше Швыдкой на посту главного редактора телеканала «Культура» (в годы правления ЕБН) и под руководством известного журналиста Н. Сванидзе – и как он действует в нынешних обстоятельствах в почётной должности специального представителя президента страны по международному культурному сотрудничеству и члена Общественного совета программы «Время героев» национального уровня.
В статье, уже вызвавшей общественный резонанс, бывший министр культуры России сообщает, что в ситуации, когда цензура официально запрещена (а свобода слова официально разрешена), цензорами де-факто становятся «бюрократы различных ведомств», а цензура стала «карательной» вместо «предварительной».
Я бы с этим согласился. Но при уточнении – в зависимости от того – как в деталях будет проработан порядок реализации того или иного (соответствующего) постановления правительства. Ибо в нашей стране много полезных инициатив и указов первого гражданина Отечества – президента, постановлений правительства и распоряжений руководителей администраций более низкого статуса.
Но… эти документы принято считать не более чем общими, концептуальными, программными. А как посмотришь на «порядок» реализации того или иного нормативно-правового акта, уже вступившего в силу, – так сразу вспоминается кислота. Кислота взгляда гоголевского чиновника Ивана Антоновича Кувшинное рыло. И сразу хочется выругаться на манер штабс-капитана Максим Максимыча «у… матерь его поросятины» из литературного наследия М.Ю. Лермонтова.
Опасность однако же есть, и существенная. Кризис доверия граждан к власти и без того существует много лет. И саботажа (как в чиновничьей среде, так и граждан) никто не отменял. Чтобы его не было, нужны не только карательные и принудительные (устрашающие) меры, но заинтересованность всех сторон процесса. Иначе будет инертный, глухой, как минимум, протест. А затраты на его подавление – несопоставимы с тем, что можно сделать, чтобы протеста не было, когда, наоборот, ради взаимодействия люди сами бы – без страха наказания – принимали те или иные «правила». Если Швыдкой имеет в виду это (в статье не разъяснено, ибо «нельзя объять необъятное», согласно сентенции К. Пруткова), тогда инициатива может жить и развиваться в удобные обществу формы. Плюс в результате очевиден – в том, что правила станут более понятны и однозначны.
В статье Михаил Ефмович сообщает: «Было бы честнее вернуться к цензуре, которой бы занимались профессионалы». Чтобы были чётко обозначены правила – что можно, чего нельзя. А сегодня не одна, а несколько статей действующего УК РФ даже с учётом профессионального комментария к Кодексу (кстати, на более чем 800-страницах) – от профессионалов, для определения подсудности, доказательной базы и основания привлечения к ответственности, в связи с неоднозначными формулировками состава позволяют привлечь к ответственности граждан. Это значит, что так или иначе при соответствующих обстоятельствах определение правонарушения (преступником человека может назвать только суд) отдано непосредственному участнику процесса – следователю. Либо оперативному сотруднику, имеющему санкцию руководства (на действия) на основании оперативной разработки некоего гражданина.
Если Швыдкой добивается именно этого уточнения в части цензуры публикуемых новостей, произведений, аналитики, в том числе на порталах электронных СМИ и в литературных журналах, тогда смысл его инициативы мне понятен. Опыта и профессиональных знаний у него достаточно, он разбирается в теме.
Как псевдоцензура существует сегодня
Сегодня существуют экспертные комиссии, причём недурно на этом зарабатывающие. Практика заказа судебной экспертизы с оплатой из государственного бюджета давно известна в правоприменительной практике. Запрос поступает в научное учреждение по профессиональной ориентации, где силами признанных в научном сообществе специалистов проводится «независимая» экспертиза – лингвистическая, правовая, психиатрическая… На основании выводов экспертизы по конкретному тексту (когда речь идёт о нашей сфере, коллеги) суд выносит решение и даёт санкцию на привлечение к ответственности.
Кроме того, теми же коллективами «экспертов» созданы рекомендации для судов и правоохранительных органов – некий аналог многостраничного комментария к уголовному кодексу – для практиков на местах. Чтобы понимали, подходит фигурант «дела» под определения состава «статьи» или пока нет. Так выясняются нюансы в экстремистcкой литературе и в публикациях, имеющих «признаки», «призывы», «оправдания» и др. элементы.
Примерно так же проводится экспертиза уже изданных книг российских и иностранных писателей, особенно востребованных произведений, находящихся в активной реализации, после того, как особенно «патриотичный» человечек (мы тут все Родину любим) подаст заявление с просьбой проверить то или иное высказывание автора (или книгу с его авторством) на предмет наличия признаков экстремизма.
Интересно теперь время. Кроме возможной официальной цензуры у каждого интеллектуала она своя, внутренняя. Да и определения терминов нуждаются в уточнении и субъективны в восприятии. К примеру, слово «по-человечески» тоже можно понимать по-разному. Одна дама с российским и финским паспортом, бывало, воровала у меня вещи и реально кидалась камнями. Но вы поразитесь – её любимое слово было «по-человечески». Это пример субъективной оценки. Между тем «свобода выражения мнения» закреплена в Конституции. Несомненно, на мой взгляд, часть действующих НПА пока входит в юридическое противоречие с основным законом страны.
Итак, экспертное сообщество – хорошо. Но проблема в том, что в угоду собственной глупости (образованность – не панацея от глупости) или, наоборот, убеждённости в собственной правоте (учёный никогда не старается кого-то убедить, а лишь уточнить факты) такие «учёные» чутко улавливают настроение автора «запроса» экспертизы и учреждения, которое он представляет, а иногда, на мой взгляд, и негласно получают соответствующие указания. Улавливают для того, чтобы сохранить свой стул, который греют. Так пропадает сама основа независимой экспертизы. Независимая экспертиза, по определению – это работа, игнорирующая любое внешнее влияние, кроме научной основы и методологии.
Отсюда намечаются вопросы к уважаемому автору нашумевшей статьи в «Российской газете»: как именно будут прописаны и регламентированы правила упорядоченной цензуры для писателей, пишущих и создающих новостной контент? Это примерно те же нерешённые пока вопросы, что и в инициативе возродить на государственном уровне профессию «писатель», о чём сообщала «Литературная Россия» ранее. Пока эти вопросы-нюансы не будут решены, любая инициатива в этой стране обречена на «пшик» или будет поставлена в угоду, под контроль и управление властей предержащих.
Скоро ли в России «солнце всходит»?
В нашей стране быстро принимаются только нужные правительству законы. Даже танк Т-14 на шасси «Армата», впервые появившись в готовом образце в 2010 году, в ограниченном количестве стал поступать в войска только с 2021 года… Примерно та же (с 2010 года) история с многоцелевым истребителем V поколения Су-57. Эти данные не секретны и легко верифицируемы в открытых источниках. Поэтому инициативы Швыдкого вполне может постигнуть та же участь. Непременное условие для реализации инициативы в форму НПА (закона) – прохождение экспертного заключения профильного комитета Государственной Думы. Поэтому быстро, даже при условии лоббирования интересов, такое нововведение невозможно.
Более того, обратимся к практике экспертизы другого закона в сфере психологии. В данном случае важна реакция власти, в том числе обоснования экспертизы комитета в парламенте, а не непосредственно тема. Потому что главные аргументы – системные. Итак, на протяжении почти 20 лет (!) – с писателями было так же – через парламент на Охотном ряду и сегодня пытаются протащить-оформить новый НПА. Очередной отказ, отрицательная рецензия на очередной проект федерального закона №846497-8 «Об основах регулирования психологической деятельности», пришла в день, когда колонка Михаила Швыдкого о цензуре опубликована в «РГ».
Причины отказа универсальны, и к ним надо готовиться в том случае, если инициатива об упорядочении цензуры будет реализовываться. Вот эти аргументы:
Отсутствие единых федеральных стандартов и требований.
«Согласно финансово-экономическому обоснованию к законопроекту реализация его положений повлечёт дополнительные расходы федерального бюджета».
«В нарушение требований ст. 83 Бюджетного кодекса Российской Федерации в законопроекте не определены источники и порядок финансирования новых расходных обязательств. В материалах к законопроекту не представлена оценка объёма потребности в дополнительных средствах бюджетов бюджетной системы Российской Федерации».
«Вместе с тем риски, которые обусловлены наличием в законопроекте положений, порождающих правовую неопределённость и содержащих пробелы в регулировании. Противоречие действующим нормам неизбежно приведёт к коллизиям и сложностям в правоприменительной практике».
И так далее.
Надо полагать, цензуру даже в такой непонятной форме – через экспертные институции – могут ввести без изменения конституции, назвав новые отделы как-нибудь келейно. Тем не менее, даже такая цензура в России не панацея от глупости государственной и на местах. Вспоминается случай из истории со старшим цензором Мордарьевым (1914 год), цензором XIX века, третировавшим многих русских литераторов, включая и Пушкина. Мордарьев утверждал, что в Российской империи не может быть подвергнута перлюстрации только корреспонденция государя-императора и министра внутренних дел. Тогда ещё не было отдельной структуры – ФСБ. Причём некоторые цензоры, как в случае с публикацией «Философических писем» штаб-ротмистра в отставке П.Я. Чаадаева, бывали осуждены и сосланы, а журналы закрывались. С «Путешествием из Петербурга в Москву» А.Н. Радищева тоже вышла «история». Поэтому само создание института цензуры – как бы он ни назывался – не гарант слаженный работы ведомств, пользы государственного подхода и авторов-граждан. В России сущее не делится на разум без остатка, а логика – не инструмент.
Цензура может и даже, скорее всего, будет введена поэтапно, и назовётся «предварительной» – чтобы отсекать наиболее явные противоречия с законами. И тогда инициатива, высказанная М.Е. Швыдким, после реализации разделится по смыслам: предварительная цензура силами экспертных институтов (отделов) станет официальной, а условно «карательная» (термин) останется параллельно и будет востребована в условиях возросшей активности так называемых бдительных граждан.
Самое интересное и непредсказуемое ожидает «окраины» и провинцию современной России. Именно здесь более всего процветает страх чиновников за свои места и доносы являются важным инструментом борьбы за ресурсы, статусы и сохранение активов.
Почему возникла инициатива
Можно много анализировать причинно-следственную связь, в то время как лучше всего спросить самого автора опубликованной колонки. Если захочет – он разъяснит. Это лучше, чем строить версии и гипотезы и вторично возбуждаться от инфоповода.
Я бы полагал, что на уровне элит и наиболее опытных, образованных чиновников заметна, и не первый год, стагнирующая ситуация с культурой в России. С чтением, особенно молодёжи, ещё не потерянной для общества прослойкой и «надеждой будущего». С качественными текстами. Нельзя сотни тысяч участников СВО сразу сделать культурно-литературными интеллектуалами. Даже проведя их через университетский курс. Интеллектуалов во все времена единицы. Тем и ценны. И есть мнение, что действительно в этом культурном поле появились некоторые «прорехи»: учёные боятся публиковать результаты перспективных исследований, наученные практикой «посадок» коллег. Журналисты и писатели боятся высказаться на острые темы, игнорируют критику власти и её очевидные ошибки – они есть.
Я не даю оценок – для этого надо как минимум знать ситуацию и читать конкретные «дела» осуждённых. Но тенденции уже просматриваются. Проще не работать, чем, проявив избыточную инициативу, быть остракированным или «закрытым» на много лет. Примерно так же кастрировали журналистов. Не пиши на остросоциальные темы – и живи спокойно! Многие конформисты, но не автор сих строк, приняли эти правила.
Отсюда видна – как версия – некоторая тоска по даровитым умам, на манер академиков АН СССР А.Д. Сахарова, Д.С. Лихачёва, П.Л. Капицы (и др.), и забота о том, чтобы не потерять молодое перспективное поколение «зумеров», которые, если что не так, быстро навострят лыжи за рубеж. А современной России нужны свои, патриотично настроенные деятели. И их надо воспитывать. Если так «пугать», как сейчас – кто захочет впрягаться в риски, создавать интеллектуальную собственность для Родины и при этом быть ею же «изолированным»? Если эта версия среди влиятельных элит с непотревоженными мозгами верна хотя бы отчасти, то это, конечно, надо приветствовать. Жизнь в России должна улучшиться в сторону предсказуемости, а не произвола самоназначенных цензоров в ведомствах, подчас далёких от понимания специфики писательского и журналистского труда.
Интересно, что «запрещать» и «ограничивать», контролировать – при наличии подготовленных сил и перманентного страха граждан перед ними – всегда проще, а реэволюция в противоположном направлении – процесс куда как более сложный и затратный. Потому уже хотя бы, что потеряно доверие власти и социальных страт между собой. На эту тему интересно писал Габриэль Гарсиа Маркес в «Осени патриарха». Чем дольше у власти находится одна элитарная группа во главе с несменяемым лидером, тем выше вероятность авторитаризма и условного произвола. И всегда найдутся те, кому это положение выгодно.
А восстановление доверия – всегда самый сложный и длительный процесс, как в разрушенных семьях и в бизнесе (для инвестиций), так и в социальной и общественно-политической жизни. Конечно, не надо было допускать этого кризиса. Но, что есть, то есть. Теперь надо думать, как из этого выбираться.
Возможно, в связи с этим уважаемый Михаил Ефимович Швыдкой играет лишь роль «говорящей головы», оглашающей то, что вполне согласовано на самом верху. В соответствии, в том числе, с указом Президента России от 9 ноября 2022 года №809 «Об утверждении Основ государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей». Но даже в этом случае можно признать инициативу интересной для обсуждения, а, может быть, в чём-то и полезной – с учётом деталей регламента её реализации.
Чиновник при президенте как бы говорит: мы лояльны, но установите правила, а то страшно. Но не договаривает (от страха) главное: вместе с введением новой институции желательно поставить под контроль силовиков. Только тогда эта связка будет работать на пользу государства более эффективно, «карающий меч правосудия» лишится нареканий за необъективность.
Пока есть страх и ограничения самовыражения для интеллектуалов – будут проблемы, будут уезжать, печататься за пределами страны и посильно, недосягаемо мстить. Руки, конечно, у некоторых «длинные», но на всех «людей» не напасёшься. И всему есть границы. Высылка и лишение гражданства «недостойных», как сделали с членом Союза писателей СССР В.Н. Войновичем (и др.), не лучшее решение. Войнович только воспрял в значительности как «мученик» и вернулся в Россию победителем.
Зачем плодить недовольных, если и для них «Россия – одна, и любить её надо всякую», зачем нам усугублять и без того запущенные процессы, да ещё со знанием исторического опыта? Вопросы цензуры при пользе инициативы М.Е. Швыдкого важны и требуют детальной проработки. Новые формы творчества с чётким пониманием ограничений должны появляться, даже если М.Е. Швыдкой излишне оптимистичен.
Андрей КАШКАРОВ,
писатель, психоаналитик
Дошёл до фразы “Пока эти вопросы-нюансы не будут решены, любая инициатива в ЭТОЙ (выделено мной. – Э.) стране обречена на «пшик»…” – и пожалел об отсутствии цензуры…
Всё будет – и цензура будет, и костры на площадях для сжигания литературы неугодной направленности, и допуск к интернету лишь “благонадёжных и благонамеренных” – всё будет, всё ещё впереди!
Статьи подобного рода – рассуждающие о том, как должна быть обустроена общественная жизнь в нашем антинародной государстве, – для меня лично лишь свидетельство того, что время чиновников и толстосумов давным-давно прошло (как и их охранителей, что талантливо показано в картине
Балабанова “Груз 200”), только до “писателей” это как-то до сих пор не доходит.