Интерфейс российской литературы
Рубрика в газете: Нужна ли АСПИР?, № 2024 / 46, 29.11.2024, автор: Алексей РАЧУНЬ (г. Пермь)
Неделю назад в Перми завершилась мастерская АСПИР, и мне посчастливилось принять в ней участие.
На «Мастерской» было очень интересно. Прекрасный семинар прозы вели вдумчивая и тонкая Елена Долгопят и порывистый, но чуткий Афанасий Мамедов. Порадовали и лекции, которые шли после семинаров. Татьяна Тимакова в своём неповторимом, нежном и деликатном стиле скальпировала участников, по живому телу обучая искусству редактуры. Улыбчивая, но вдумчивая Наталья Ломыкина размашисто и глубоко, с острого угла очерчивала российский литпроцесс двадцать первого века. Писатель и историк Сергей Беляков увлекательно и азартно рассказывал о творческих перипетиях судеб Ильфа, Петрова, Валентина Катаева, а вышло так, что написал (художники ведь пишут) портрет эпохи.
Не обошёл он вниманием и такое нетривиальное и неоднозначное творческое объединение как РАПП – предтечу советского Союза писателей; не всегда жизнетворный, но весьма жизнестойкий организм. И лекции Сергея Белякова удивительным образом наложились на мои размышления об АСПИР.
Ведь известно, что РАПП, будучи организацией общественной, зародился на выборных началах, тогда как Союз писателей, будучи опять же общественной институцией, по сути и по атрибутам был органом государственным.
Признаться, это всё, что я знал об организации писательского процесса в СССР, мне этого было достаточно, и нисколько не удивляло. Удивляло другое, почему творческие союзы писателей пережили Советский Союз? Для чего они, почему они? Ведь союзы теперь не являются организующей и направляющей силой, не дают пропуск в публикации и печать, не выстраивают иерархий, не распределяют, наконец, благ. Всё это нужно теперь добывать самому, а союзы писателей, так, рудимент.
Но мы живём насущным, и хотя озадачивает меня многое, писательские мои заботы всегда были иными. Например, отсутствие обратной связи, куда ни обратись – в журнал или в издательство. Помню, как я поразился, прочитав известное произведение Стивена Кинга «Как писать книги». Он рассказывает там о том, как рассылал свои рассказы по издательствам. А ему приходили отказы. Понимаете, ПРИХОДИЛИ!
Стивен нанизывал их на гвоздь-двухсотку, торчавший из стены дощатого сортира. Когда отказы уже не помещались на гвозде и соскальзывали с его острия, автору пришёл первый оффер – предложение заключить контракт на книгу.
Как же горько я тогда воскликнул: «Эх, Стивен, Стивен! Живи ты в России, ты бы так и помер, не дождавшись первого оффера! Потому что невозможно вечно смотреть на голый гвоздь в ожидании первого отказа. Ты спился бы в ледяной пустоте отсутствия обратной связи. Или убился бы виском об этот самый гвоздь. Ведь тебе никто не сказал бы даже: „Извините, это нам не подходит. Удачи!“»
И вот в России, спустя почти три десятилетия после краха советской системы, появляется АСПИР – объединительное начало для союзов писателей и издателей. В него вошли как современные издательства, так и организации, что наследуют Союзу писателей СССР. Эти мастодонты, казалось мне, не иначе как чудом доживают свой век при скудной поддержке государства и меценатов.
Возможно, поэтому многие сразу нарекли АСПИР наследником советских традиций, символом возрождения старой системы со всеми её родовыми болезнями. Многие ещё помнят об этом опыте, и он для многих травматичен.
Но вместо дрязг и пустых разговоров АСПИР сразу взялся за дело. Начались резиденции, мастерские, поездки и семинары. Новым смыслом наполнились форумы и творческие встречи. Всё разом забурлило.
Причём возрастной ценз, за что АСПИР многие поругивают, сместился ощутимо вправо. Поддержка молодых дарований никуда не делась, но появился шанс и у авторов, которые при любых других обстоятельствах брели по обочине.
Признаться, я сам неоднократно пытался попасть в резиденции АСПИР. У меня в столе лежит много готовых работ, ещё больше – набросков. Откровенно говоря, ни в одну из резиденций мне попасть не удалось.
При этом меня всегда удивляло, почему на отборочных конкурсах побеждают произведения, далёкие от тематики конкурса. Но ещё больше удивляло то, что мне удавалось узнать, как это получилось. Проявив усердие и сноровку, используя новые каналы коммуникации – интернет, Telegram, социальные сети, задавая вопросы или изучая комментарии, – мне удавалось понять логику того или иного решения. То есть, заработала та самая пресловутая обратная связь! Кстати, в пермскую мастерскую АСПИР я попал, что называется, с «чёрного хода». Я был в резервном списке: кто-то из основного списка приехать не смог, и предложили мне. Как бы то ни было, это сработало!
И я мог бы назвать это чудом, ведь мой тернистый путь автора к читателю – через издателя, через публикации – весьма замысловат, тернист и обрывист, и всё хорошее, что на нём случалось, было или чудом, или случаем (что тоже можно назвать разновидностью чуда). Однако то, что я увидел, – не чудо. Это воля, организация и труд. Чудом принято восторгаться, но как-то не приходит в голову уважать чудо – не то это чувство, что можно применить к явлению чуда. А мастерская в Перми все четыре дня вызывала у меня уважение. От уважения легко переходить к восторгам.
Мне понравилось всё. И мастерская, и наставники, и коллеги-литераторы. И то, как чётко, по-деловому, и в то же время предельно деликатно ко всякому участнику это организовано. И что всякая деталь на своём месте и всё работает вроде само по себе – там поэты, здесь «дети». У всех свои «эфиры», каждый парит в своих воздусях. А вместе получилась новая и органичная среда, которой так не хватает нынче автору. Это было ни в коем случае не отчётное мероприятие, это была живая, насыщенная деятельность, уверен, запустившая множество процессов. Приведшая в движение и идеи, и умы, и институции. И все получили, что хотели.
Кто-то поехал на форум «Липки», кого-то удостоили подборки в «Знамени», много начинающих авторов попали в сборники АСПИР, а это ведь большой шаг вперёд! Но ценнее всего – знания и среда, которые пойди раздобудь сам. Что уж говорить про знакомства и сердечную теплоту – они ведь бесценны! В общем, как ни взгляни – большое дело. Ну а может ли такое большое дело работать абы как, само по себе, без механики? И в чём она?
И тут я возвращаюсь к лекции Белякова, и мыслям, на которые она меня навела.
Я давно и искренне убежден, что Россия без государства существовать не может. Здесь не место пускаться в подробные рассуждения, просто примем это за моё незыблемое убеждение. Но как бы кому ни хотелось, за всякой вольницей на Руси, след в след шло государство. И вольница всякий раз ему уступала. Ибо и то, и то – Россия.
Это не хорошо, и не плохо – это наша натура. Россия не страна и не народ, это текучее тело, это удивительное, таинственное, разумное вещество. И потому государство в России не просто стремится брать на себя несвойственные ему задачи, но и обязано их брать. Отчасти поэтому оно и сакрально – ибо ведает и сакральными функциями; отчасти поэтому оно такое громоздилище смыслов, какого нет больше нигде; отчасти поэтому его способ общения с обществом, с человеком несколько иной, чем везде.
И, само собой, этот способ должен быть современным.
Современными были и РАПП и СП. Но одно было рингом, манежем, ристалищем, трибуной, ибо такова была потребность времени. Другое было, скорее, лифтом – поднимающим, опускающим, застревающим, порой неработающим, временами таким, что его не дождаться вовек, но таков был запрос!
А АСПИР… Возможно, я скажу крамольную вещь, возможно кого-то покоробит моя простота (но нужно помнить, что неказистость часто – признак истины), АСПИР – это интерфейс.
Интерфейс не лифт, и не ринг, он вообще не действует в измерении. Он проникаем и проницаем, он кратчайшая, оперативная, удобнейшая связь с адресатом или сервисом. Он регулируем, и настраиваем, но при этом отзывчив и чуток.
Не нужно воспринимать слово интерфейс как экран, как десктоп, то, к чему мы привыкли, глядя в гаджет. Хотя, никто, попробовав экранный интерфейс, без причины от него не отказывается, ибо он удобен. А удобство сейчас – самое востребованное человечеством благо. И разве литератор не часть человечества? Ему по призванию хуже, чем остальным, так разве от этого он менее достоин благ?!
И потому, в случае с АСПИР интерфейс – это не сервис. Это возможность создавать (и помещаться) в дышащую, производящую, здоровую среду. Конечно, это не всё, чем является АСПИР! Это и наследие и опыт – вот для чего всё это время жили творческие союзы. Теперь он оказался нужен, и, главное, применим. Это мысли на манжетах, по итогам мастерской, а рассуждать можно долго, подводя под теорию базис.
Конечно, АСПИР, это в первую очередь люди. Любая механика ничто без зачинщика, создателя, настройщика-умельца, а они ничто без духа и промысла.
И за глянцевым интерфейсом всегда процессы, процессы, процессы, невидимая, кропотливая и слаженная работа. В том числе над ошибками. И поиск багов, и изменение «архитектуры». А вместе – работа, которую если и не видишь, значит, и не должен видеть. Ну, а коли увидел, значит знаешь, какие это труды, и чего они стоят. А за труды не хулят, а благодарят!
А ещё важно, что интерфейс не отменяет личности. Наоборот, он соединяет личности кратчайшим путём – лицом к лицу.
И сколь бы мы ни благоговели перед прошлым, мы все живём сейчас, а глядим в будущее. И будущее за АСПИР.
Алексей, любой начинающий литературный гений читает книги великих – и учится у них владеть словом. Делает он это за своим письменным столом. Или даже на своем диване. Ни “резиденции”, ни “мастерские”, ни “поездки”, ни “семинары” ему не нужны. Потому что они отвлекают его от единственно необходимого ему занятия – от процесса обучения.
А вот тому, кому не суждено стать литературным гением (у кого потенций нет для этого) – тому, да, всё это нужно. Ему интересно, “как это всё устроено” у ловких дяденек, осваивающих нехилые бюджеты, выделенные государством на “литературу”.
То есть он учится менеджменту, а не литературному мастерству.
Ощущаете разницу, Алексей?