Исцеляющее безумие
Рубрика в газете: Свяжем запад и восток, № 2020 / 48, 23.12.2020, автор: Вера ЧАЙКОВСКАЯ
Эту выставку Азама и Светланы Атахановых можно посмотреть в галерее на Чистых прудах (разумеется, надев маску). Оно того стоит – под конец года можно отдохнуть, уделив внимание Азаму Атаханову, выпускнику бывшей Строгановки, родившемуся в Советском Таджикистане, проведшему детство в селении Лучоб близ Душанбе и ныне живущему в нашей столице – довольно загадочен он для российского восприятия.
В зимней, промозглой, пронизанной «пандемическими» страхами Москве, художник поражает сочностью красок, ощущением какой-то природной естественности, общей интонацией позитива и красоты, почти утраченной, как в современной жизни, так и в искусстве. Недаром критики в один голос пишут о гармоничности этой живописи и её исцеляющем эффекте.
Обычные зрители могут удивиться тому, что на картинах Атаханова встречаются и христианская символика, и сцены мусульманской молитвы. А «искушённые» в стилях искусствоведы важно перечисляют многочисленные источники, на которых основано творчество художника. Называют восточную миниатюру, древнерусскую иконопись, советскую авангардную живопись 20-х годов, а также французских импрессионистов, Гогена, Модильяни…
Но стоп! Надо остановиться, иначе перечисление «источников» займёт ещё много времени. Что-то вообще не клеится в этих перечислениях… Как можно «гармонично» впрячь все эти совершенно разные начала – в одну телегу?
На мой взгляд, основополагающей традицией для автора всё-таки остаётся именно национальная, с её особыми представлениями о цвете, пространстве, природе, с её плавной танцевальной ритмикой и сияющими шелками одежд, которые выписываются художником с такой любовной дотошностью, как бархат или кружева на бальных платьях дам у русских художников 18-го столетья.
Из своего патриархального Лучоба автор творит прямо-таки миф, как делал до него Гоген на Таити, изображая прекрасных темнокожих таитянок на экзотическом фоне. А здесь мы видим невероятных лучобских девушек («Лучобская красавица», 2015), лучобские, поистине райские сады («Весной в Лучобе», 2016, «Девушки в саду», 2014, «Сад профессора Атаханова», 2015) или, положим, сцену угощения гостя чаем («В гостях», 2014). Но есть нечто в этой живописи сугубо индивидуальное и в своей глубине, как кажется, вовсе не такое беззаботно-гармоничное.
Поглядим на цвет. Именно он определяет внутреннюю основу настоящего художника. И тут нас ожидает сюрприз! Цвет неожиданно выдаёт, что наш художник вовсе не та уравновешенная и спокойная личность, каким он кажется на фотографиях. В картинах бушует, доминирует, определяет смыслы – красный со всеми его оттенками – от алого до розового. Ими пишутся одежда, фон, декоративные вкрапления. Цвет любовного пожара, революционного буйства, безумия. Любящий этот цвет художник – романтик 19-го столетия – Карл Брюллов сравнивал себя с подожжённой с обоих концов свечей. Красный был любимым и у замечательного художника советской эпохи Роберта Фалька, кстати, упоминаемого среди духовных учителей Азама. Соратник Фалька по объединению «Бубновый валет» – Аристарх Лентулов назвал его в воспоминаниях «сумасшедшим» (а я в одной из своих книжек – «юродивым»). Знаменитая «Красная мебель» (1920) писалась Фальком в санатории для нервнобольных.
А что же красный цвет значит у нашего художника, почему доминирует и запоминается?
Тут мне хочется обратиться к картине «Проснись, Азам!», которую сам автор перечислил среди наиболее важных. Автопортретный персонаж в красном сидит боком на ступеньках, окружённый восточными женщинами тоже в красном, и что-то рисует. А сверху к нему спускается ангел в оранжевой, складчатой, «зернистой» одежде. В руках у ангела труба. Видимо, это её призыв звучит в названии. Художественный критик Александр Панов, на мой взгляд, верно отметил связь мотива с библейским рассказом о сотворении Евы. В глубине картины мы видим лёгкую рыжеволосую фигурку в белом – сотворённую Еву. Но к Еве и её сотворению весь смысл картины не сводится! Здесь присутствует ещё и «божественный» призыв «проснуться», не жить в грёзах и полусне.
И вот яркий, насыщенный красный цвет, на мой взгляд, как бы знаменует этот вспыхивающий в душе проснувшегося художника творческий огонь. В ночных пейзажах Азама Атаханова, с чуть приглушённым красным, всегда есть кто-то, кто бодрствует и ведёт «сокровенный разговор» с тишиной или собеседником.
Интересно, что в «Сне о Влюблённом» (2012), всё пространство которого заполнено ярким алым цветом с зеленеющим садом по краям холста и выделенными фигурками ангела, библейского старца с лестницей и полуобнажённого персонажа, напоминающего изгнанного из рая Адама, – нет ощущения сна или миража. Чувства пылают вполне реально и даже с какой-то «безумной» интенсивностью, напоминающей любовь восточного романтического безумца – меджнуна. (Вспомним поэму знаменитого средневекового персидского поэта Низами «Лейли и Меджнун» о подобном безумце). Красный, как мне кажется, и добавляет «гармоничным», на первый взгляд, работам художника эту нотку «любовного безумия».
Не так всё просто и с совмещением восточной и европейской традиций. У меня ощущение, что аскетическая «восточная» закваска как-то мешает художнику изображать привычную для европейских художников женскую наготу. Азам Атаханов наготу пишет, но она у него какая-то тяжеловесная, написанная без поэтической лёгкости и артистизма («Любовь», 2006, «Лето», 2008, «Земля-мать», 2019). В отличие, положим, от белых обнажённых фонтанных фигурок, радостно и смешно пародирующих советско-античные образцы («Старый фонтан», 2017).
Вероятно, были сложности и с изображением женских лиц – восточных и европейских. Но из этой «коллизии традиций» художник блистательно вышел! В восточных женских лицах он удачно использует некий восточный канон, «архетип», смазывающий индивидуальные черты. Получается естественно и красиво («Косички», 2005, «Усьма», 2016). Но вот что делать с «европеянками нежными»? В какой манере их изображать?
В ряде холстов художник использует ритмизованное удлинение женских пропорций в духе несравненного Модильяни («Нисо», 2003, «Собеседница», 2016). Но чаще он совмещает восточные орнаменты, а также внедрение «безумного» красного с европейской угловатой раскованностью поз и неповторимостью черт («Случайная встреча», 2008, «На красном», 2015, «Черешневый сад в Сочи», 2018). В особенности удачна последняя композиция, попавшая на пригласительный билет и напомнившая мне и композицией, и артистической свободой замечательную работу художника советского «поэтического» реализма Александра Шевченко «Студентки» (1936). Но таджикский мастер размещает своих молоденьких девушек не в интерьере, а на лужайке, где они расположились с очаровательной непосредственностью, включённые в «фантастическое» и очень авторское пространство восточного сада.
Радость жизни совмещается у нашего художника с ощущением её таинственной сути, земная любовь с пониманием её божественной «безумной» неутолимости, а «простая» работа художника внутренне воспринимается как некая духовная миссия. Но подобное безумие, судя по впечатлению от выставки, и в самом деле – как-то подбадривает и исцеляет.
Выставка продлится до 16 января
Маску какой степени защиты, чтобы полностью проникнуться творчеством этих художников?
Вера Чайковская 10,1,2021
Прошу прощения, что замешкалась с ответом. Все же праздники! А по существу
все зависит от Вашей способности восприятия искусства. Есть люди, выработавшие у себя такую “защитную маску”, что на них не действует никакое, даже самое талантливое произведение. Если Вы не относитесь к этой категории, то советую смело идти на выставку, надев лишь антивирусную маску.
Вот про антивирусную и спрашивал. Какую надевать? Все-таки, художник старается заразить публику собственным ощущением.
Цитирую автора этой заметки:
“В зимней, промозглой, пронизанной «пандемическими» страхами Москве, художник поражает сочностью красок, ощущением какой-то природной естественности, общей интонацией позитива и красоты, почти утраченной, как в современной жизни, так и в искусстве”!
Художник поражает, молодец… Вполне допускаю – я привык верить людям, с которыми не знаком. Но я не об этом. Насторожило другое.
Что значит “красота, почти утраченная, как в современной жизни, так и в искусстве”?
В искусстве, как известно, прекрасное есть жизнь. Это убедительно показал в своей диссертации “Эстетические отношения искусства к действительности” незабвенный Николай Гаврилович Чернышевский: если есть жизнь, то имеется и красота!
А что получается у В. Чайковской? Если нет красоты, стало быть, нет и жизни!
Как так? Куда же она подевалась? Получается, что мы с вами и не живём, что нет ни нас, ни жизни.
Э-э-э-э, деточка, так не пойдёт, не надо нас вводить в заблуждение. “Я мыслю, значит я существую”, – это не мною, дураком, сказано!
Но откуда же взялось это приведённое мной выражение у В. Чайковской? Может, она имеет в виду – бессознательно, конечно – вовсе не красоту, а красивость? А?
Красивость в искусстве, как я понимаю, – это вещь совершенно иного порядка, нежели красота.
Рада Вашему замечанию ,Александр, и Вашей фамилии, совпадающей с фамилией очень мною ценимого искусствоведа, к сожалению, недавно умершего. Я, как и Вы, согласна с идеей Чернышевского, что “прекрасное есть жизнь” и что жизнь выше искусства. Но у меня речь о другом – об исчезновении не самой красоты, а “интонации позитива и красоты”, то есть о нашей с Вами сегодняшней реакции на жизнь и искусство. А по моим наблюдениям, она довольно мрачная , в особенности в искусстве. Возможно, дело в пандемии. Что же касается красивости, то на эту тему у меня есть недавняя статья в ЛГ, как
раз и посвященная китчу. Между красотой и красивостью, как Вы верно заметили,- общего нет. Благодарю за вдумчивое чтение. Вера Чайковская
А уж как я рад, Вера, что вы ответили не только Кугелю, серьёзному человеку (правда, тут, на здешнем форуме, занимающемуся по большей части лишь подколками, но подколками чрезвычайно высокого уровня, к сожалению, мало кому понятными).
Нет, правда. Как не радоваться ответу писателя, на счету которого целый ряд книг и публикаций! Как не радоваться! Тем более, мне – в общем-то, даже не литератору, а обыкновенному маргиналу по жизни и литературе, – читателю, да, но отдающему себе отчёт в том, что так и не сподобился овладеть всеми духовными богатствами, накопленными человечеством (а как мечталось об этом в детстве и юности!). Как не радоваться ответу настоящего, состоявшегося, литератора! Спасибо.
К Валерию Стефановичу отношения не имел и не имею (правда, как знать, как знать – мой дед, донской казак, переселился в Приморский край из его родных мест, и со Стефановичем, по-моему, я даже имею какое-то внешнее сходство).
Однако благодарность за вдумчивое чтение не принимаю. Не за что благодарить. – Даже и читатель я, оказывается, вовсе не на столько вдумчивый, на сколько мне этого хотелось бы. Впрочем, на каждого мудреца, как известно, довольно и простоты.
Тем не менее, кажется, уместно заметить, что предложение, к которому я прицепился – даже не предложение, а место в предложении, – следовало построить так: “…общей интонацией позитива и красоты, интонацией, почти утраченной, как в современной жизни, так и в искусстве».
Хотя и в этом случае могу вас покритиковать. Смотрите, что получается.
“В зимней, промозглой, пронизанной «пандемическими» страхами Москве, художник поражает сочностью красок, ощущением какой-то природной естественности, общей интонацией позитива и красоты, интонацией, почти утраченной, как в современной жизни, так и в искусстве”. – Разве эта самая интонация не является самой настоящей природной естественностью, упоминаемой вами? Той самой естественностью, которая никак не может быть утраченной, – жизнью, которая всегда выше искусства? – Какая у нас с вами сегодня может быть ещё реакция на жизнь и искусство, по крайней мере, именно на жизнь, – как не мрачная, по вашему же верному наблюдению? – На жизнь, в которой сегодня каждый за себя, один только бог за всех? На общую жизнь, деградирующую и разлагающуюся? (Что, кстати, повсеместно сказывается не в лучшую сторону и на многих-многих личных жизнях)
Только – мрачная! Вон, Юлия Друнина что учудила, не желая смотреть, как под откос летит Россия… знаете же, конечно… А ведь это поэт с немалыми достижениями даже в сравнении с известными и вошедшими в историю литературы – ведь вполне могла и ещё что-то дать людям!
Так что и всё дело заключается, конечно же, не в пандемии.
В любом случае, спасибо, Вера, за это необычно состоявшееся знакомство с вами, за то удовольствие, с которым я писал и переписывал этот ответ в течение, наверное, целого часа, – дорогого стоит!
И, знаете, так как вы не только искусствовед, а ещё и прозаик, я хочу выслать вам книжку одного нашего приморца, тоже недавно приказавшего долго жить, к сожалению, – книжку, изданную мной во Владивостоке. Мой емэйл: zorrobook57@gmail.com