История учит, что… ничему не учит

Рубрика в газете: ИЗУМЛЯЕМСЯ ВМЕСТЕ С АЛЕКСАНДРОМ ТРАПЕЗНИКОВЫМ, № 2018 / 41, 09.11.2018, автор: Александр Трапезников

Люди были бы очень несчастны, если бы знали, что их ждёт впереди. Интерес к жизни, воля к ней, вся наша сила в том, что мы не знаем будущего, оно окутано туманом неизвестности. Воздадим хвалу Создателю за наше неведение! Если этого не было бы, многие просто не захотели бы жить… Но предчувствием обладают лишь некоторые – это редкий дар. Об этом же косвенно пишет мудрый, честный и мужественный человек Карлис Озолс в книге «Мемуары посланника» (издательство «Центрполиграф»), приводя в пример случай с весьма почтенным и добросовестным артиллерийским царским генералом Мясютиным. Дело происходило в сентябре 1915 года. Тяжкие предвидения тогда охватили многих. Российская империя разваливалась, уже тогда, по словам автора, представителя Министерства путей сообщения на Путиловском заводе, царило безвластие. Во всём чувствовался моральный упадок.

 

 

Аристократия, интеллигенция, чиновничество были совершенно чужды народу, между ними лежала непроходимая пропасть. Друг другу они не доверяли. А свобода, права человека, демократия – всё это были и есть лишь пустые слова. Коррупция как сейчас. Элита презирала народ, а он – её. Тоже знакомая ситуация. Всё же видно, ничего за болтовнёй в СМИ не скроешь. И война не за горами, как уверяют политические эксперты в теле-шоу. Но до войны народ всегда молчит, однако то, что остаётся скрыто в годы мира, невольно и неизбежно раскрывается в дни глобальных внутренних и внешних катастроф. Интересно, понимают ли это в Кремле? Ведь кто идёт умирать, кто становится на защиту Родины, тот даже без посторонних внушений начинает требовать уважения к себе, справедливости, законности для всех, а не только для избранных. (Ну, посадили Улюкаева и ещё несколько ворюг, так ведь скоро же и выпустят). А война всех уравнивает, и массы в те дни, сто лет назад, это поняли. За три года до февраля-октября, вот что любопытно.

 

Свидетель-очевидец Озолс пишет: «Одно дело защищать Отечество, землю отцов, и совсем другое – бессмысленно погибать, потому что ничего не сделано, не предусмотрено, кругом разруха, а наверху взятничество». А что же Мясютин? В доверительном разговоре с Озолсом он сказал: «Думается, я свою жизнь закончу на телефонном столбе». Так и случилось. Когда автор мемуаров уже латвийским посланником ставшей вдруг независимой Латвии приехал в Советскую Россию и поинтересовался судьбой своего старого товарища, ему сказали, что генерал ни за что ни про что был повешен рабочими Путиловского завода.

 

А сам Озолс? Судьба его также весьма интересна и поучительна. Он, кстати, честно служил России на всех постах, а потом столь же верно исполнял свои обязанности в Латвии. Прибалтийских баронов-немцев ненавидел, как многие простые латыши (не продажная элита) за многовековое издевательство и порабощение. Заметьте, не русских. Он пишет: «Латвийский народ (когда началась война, – А.Т.), почти два миллиона человек, начал организовываться в национальные батальоны, взялся за меч, чтобы вести борьбу со своим вековым врагом, немцами, и попытаться спасти Россию в минуты её развала… Какая в этом логика? Немецкий гнёт латыши переносили с ХIII столетия. Беспристрастному историку придётся серьёзно задуматься над этим вопросом и тщательно разобраться с этой странной миссией, которую взял на себя латвийский народ. Да, это чудо. Но тут-то и сказался, дал о себе знать здоровый народный дух». Потом, правда, латышские стрелки защищали и спасали уже Советскую власть. Миссия у них, что ли, такая, особая? Тут, действительно, без рижского бальзама не разобраться.

 

Но что же было дальше? Озолс, сын, между прочим, простого крестьянина, выучившийся на инженера-механика, в 1915 году был командирован Главным артиллерийским управлением в США. Рассчитывал пробыть там полгода, но разлука с семьёй растянулась на пять лет. Вернулся в уже независимую Латвию. В 1923–1929 годах занимает должности посла и полномочного министра Латвии в СССР, заключает договора о ненападении и торговле. В 1934 году попадает в опалу и увольняется со службы в МИДе. После присоединения Латвии к СССР 25 августа 1940-го года следует арест. Через полтора месяца его переводят в московскую тюрьму. 22 июня 1941 года начинается Великая Отечественная война. А на следующий день Военной коллегией Верховного суда СССР он приговаривается к смертной казни. Интересно, а было ли у него предчувствие такого злополучного конца своей жизни или судьба подарила ему туманную «радость неведения»?

 

Постскриптум. Мемуары издаются на русском языке впервые. Советую прочитать всем, особенно, в верхах. Они заканчиваются 1937-м годом и в них звучат такие актуальные для наших дней слова: «Мировая война окончилась сильнейшими протестами лучших людей против тайной дипломатии, в ней справедливо видят источник международных осложнений. Прошло двадцать лет, и мы снова находимся в том же положении, что и перед войной… К опубликованию мемуаров меня толкнула сама Советская Россия. Надо не закрывать, а вскрывать, крепкими растворами вымывать международные язвы на здоровых народных организмах, и тогда они скорее зарубцуются. Также следует изыскивать более прочные основы сосуществования народов. В этом смысл и цель данных мемуаров».

 

Сегодня его можно было бы назвать наивным романтиком дипломатии. Он ещё ничего не знал о будущих гибридных войнах в информационном киберпространстве, тройных стандартах, бездоказательном попрании всех международных прав и о таких политических англосаксонских клоунах с ядерными бомбами по карманам, как Дональд Трамп, «несбывшаяся» Клинтон или фрики Тереза Мэй, Борис Джонсон, да даже ничтожный русофоб Порошенко и прочие польско-балтийские шавки. Не в укор это будет сказано простым соплеменником чтимого мной Карлиса Озолса.